– Два наблюдателя, – прошептал он Кейду, его знаки были едва заметны в тусклом свете костра, когда он указывал ему то направо, то налево.
Землянин не мог различить никаких звуков, кроме обычных, характерных для ночи. Спящий раб пошевелился, и оба наблюдателя насторожились. У Кейда был нож, под рукой копье. Но он жалел, что у него не было станнера. Раб что-то пробормотал и повернулся, но его беспокойство никак не разбудило никого из его собратьев.
Ткнув пальцем в плечо землянина, иккинни просигналил Кейду, чтобы они поворачивали направо. И тот приложил все свои знания о жизни и поведении в лесу, чтобы с минимальным шумом раствориться в раскинувшемся перед ними кустарнике. Вместе с аборигеном он влетел в глубокую лощину, где к ним присоединился другой.
– Наблюдатель теперь спит?
И низкий голос Кэгила ответил: – Он спит.
И их отряд то сливался вместе, то разъединялся вновь. Коварный рассвет застал их идущими гуськом вдоль берегов ручья, где росла буйная, пышная трава, напоминавшая камыш. Иккинни решили использовать естественные особенности болота для своих целей. Серо-зеленая грязь выскребалась из ям, размазывалась по волосатой коже, по брюкам Кейда, по его груди и плечам. Пригоршни сухой травы добавлялись к этому липкому покрытию, так что каждый из них сливался с ландшафтом и становился почти не обнаруживаемым на его фоне.
Они продолжали протыкать палками болото, следуя путем, признаков которого Кейд обнаружить так и не смог. Возможно, они существовали только в памяти аборигена, который прокладывал этот путь. Насколько мог определить землянин, сейчас они находились к северу от бывшего форта, в глубине равнинной зоны.
Временами на их пути попадались островки более твердой земли, на которых они задерживались для отдыха. И как только первые лучи восходящего солнца раскололи небо, они поели зерновых лепешек и выпили по глотку прозрачной кисловатой жидкости, которая обжигала язык, но уменьшала потребность в воде.
Вождь разгладил продольный участок смешанной с глиной грязи и отметил его веткой. Вращением пальца было изображено окружавшее их болото, точкой отмечено местоположение форта. Кейд начал понимать, что его спутники вовсе не замкнуты в горах, как на этом настаивал Стир и верили те, кто занимался торговлей. Эти свободные аборигены должно быть совершали многочисленные разведывательные рейды на равнинную часть, где когда-то охотились их отцы, и каждый хранил в тренированной памяти обширные сведения о потерянных землях. А какие рейды могли бы совершать они, получив адекватное оружие и средства быстрого передвижения!
Но этот поход не имел отношения к будущим партизанским атакам на имения властителей Стира. Это был их скрытный визит к месту, которое наверняка могло патрулироваться как с земли, так и с воздуха. Землянин усвоил эту грубую карту, пытаясь совместить ее с оставшимися в его памяти окрестностями форта.
Если корабль-разведчик был замечен Стиром – и если они не были самоубийственно глупы, то оставили бы часовых близи форта – то наверняка военные силы Клора должны быть уже рядом, или, по крайней мере, на пути к месту пепелища. Кейд предупредил об этом аборигенов, и понял, что Кэгил вполне допускает возможность такой опасности. Если вражеские силы находились уже на месте, то пришельцы с гор будут вынуждены оставить скрытое наблюдение и удалиться, чтобы позже попытаться вновь. И землянин осознал поразительную терпеливость этих людей, которые веками ведут неравную борьбу. Порыв, который вывел его племя на звездные пути, воспринимал время как врага, эти же люди использовали его как инструмент.
Солнце, обещавшее такую удивительную яркость в утренние часы, освещало сейчас в основном отдаленные районы. Над вершинами гор собрались облака. Докител рассмеялся, указывая на стену тумана, нависавшую сзади них.
– Наблюдатель спланировал, теперь Копьеносец готовит свое оружие. Это хороший день, хорошее дело, хороший план.
Вдоль равнин промчался ветер, ударивший холодом, поднявший влажные испарения с болот, пронизал их плетеное из камыша укрытие на островке. Признаки бури проявлялись куда сильнее, чем Кейду приходилось до этого видеть на Клоре.
При первых ударах ветра по их спинам они немедленно подчинились приказу Кэгила отправляться в путь. Спустя полчаса, обволакиваемые сгущающимся мраком, они, шлепая по мелководью неглубокого ручья, вышли на твердую полоску земли, обозначавшую границы равнин.
Корабль Стира мог бы сделать попытку вылететь и при таком ветре, но Кейд сомневался в этом, если только пилот не получил четких приказов к действию. Такая погода должна была оставить на земле все обычные патрульные средства. Но манера их передвижения, зигзагами, с частыми остановками в укрытиях, подсказывала землянину, что Кэгил был не намерен недооценивать противника.
Молния с треском рассыпалась в небе, принося с собой слегка пощипывающий запах озона. Еще одна такая вспышка заставила их остановиться, почти ослепив, и Кейд был уверен, что вырвавшаяся на волю энергия ударила в землю совсем близко от них. Мог ли тот выжженный круг, по каким-то таинственным химическим процессам в остекленевшем шлаке, притягивать к себе всю электрическую ярость бури?
Эта сверкающая смертоносная плеть была просто-напросто прелюдией к буре. Дождь и ветер, бьющие и колющие их тела, смывающие с них маскировочную грязь, заставили их задыхаться в потоках обрушившейся с неба воды. Им пришлось привязать оружие к поясу и взяться за руки, чтобы, покачиваясь и сгорбив спины, все-таки идти вперед через эту бурю. Ярость падающей воды, тьма от облаков, несущих ее, не позволяли Кейду понять, стоял ли еще на прежнем месте корабль, распластав свои стабилизаторы по стартовой площадке.
Он споткнулся и упал на колени, и, выпустив руку Докитела, оторвался от своего напарника. Его ладонь легла на сглаженную мокрую поверхность, ровную, но, местами, покрытую рябью. То, обо что он споткнулся, было краем опаленного огнем пространства. И не было даже намека на ожидавший корабль.
Они не могли идти прямо через эту корку, на ней было мокро и скользко ногам, обутым или в сапоги, как у Кейда, или в шкуры зверей, как у иккинни. Упираясь руками и коленями, отряд переполз через остекленевшее пространство, отыскивая открыто выступавшие наверх подземные металлические конструкции.
Кейд отметил, что было очень трудно пытаться узнавать в очередной гладкой плите спекшейся земли и камня, здание или постройку внутреннего двора, так хорошо известные ему. Он не мог даже сообразить, по какому курсу, если свериться с компасом, он приблизился к этому огромному шраму. Место, где, должно быть, теперь находилась цель их путешествия, могло обнаружиться от него в дюйме, в футе, через ярд или всю длину выжженной поверхности.
