Их корабли своими размерами бессовестно издевались над достижениями наших инженеров. Звездолеты хвостоглассов представляли собою огромные диски. Вернее, даже не диски, – потому что диск предполагает круглую форму, – а скорее плоские брикеты толщиною (на глаз) в один-два километра, а протяженностью в десятки километров. Так что применительно к подобной толщине само понятие «плоскость» тоже весьма относительно. Короче, перед взорами изумленных людей, защитников форпоста, всплывали громадные «торты» самых разнообразных очертаний. Они были повернуты друг к другу под самыми разными углами, словно могильные надгробья на развороченном вандалами исполинском кладбище. По поверхности гигантских «брикетов» во всех направлениях тянулись бесконечными линиями монтажные швы, какие-то непонятные рубцы, сочленения; сверкали тысячи иллюминаторов и витражей; зияли жерла оружейных и иных шахт; мелькали люки транспортных шлюзов; высились разнообразные надстройки, мачты, антенны, локаторы и т. д. и т. п. Некоторые из прибывших супергигантов и по размерам, и по массе вполне могли бы поспорить с самим астероидом – фундаментом Верхнего Узла. Видимо, каждый из их кораблей-«пластин» был оснащен не одним лишь субпространственным двигателем, а несколькими – десятками, возможно, даже сотнями. Контуры циркуляции субсилы переплетались внутри летающих мегамонстров в единую громадную сеть. Не исключено – «зеленые» тем самым перестраховывались на случай выхода одного или нескольких гипердвижков из строя.
В общем, прямо скажем, их инженерная мысль в вопросе межзвездной транспортировки довольно ощутимо опередила нашу. Она позволила им зашвыривать из края в край галактики одним мощным броском куски материи массой в миллионы тонн.
Судя по всему, хвостоглассы прибыли сюда всерьез и надолго. Вероятно, они захватили с собой все необходимое – от новейшего вооружения до… гражданского населения, призванного осваивать человеческие (бывшие) миры. Их транспорты позволяли им не мелочиться…
Когда корабль после прыжка на сверхсветовой скорости выныривает из субпространства, он проявляется не сразу. Сначала это бесцветная пустота, ничем не занятый объем. Заметен он лишь для тренированного глаза, и то – лишь при движении. Ничего нет, но звезды это «ничего» собою заслоняет. Приборы его не фиксируют. По черному небосводу скользит нечто бесформенное. Звезды попеременно тухнут группами и вновь загораются. А если корабль материализуется на фоне солнца, то зрелище получается вообще сюрреалистическое, непостижимое для обыденного сознания. У тех, кто видит его впервые, с непривычки даже волосы на голове шевелятся от суеверного, почти мистического страха. Какая-то невидимая субстанция заслоняет собой часть светила, но тени при этом не отбрасывает. Будто великан-злодей из детской сказки выгрызает громадными клыками кусок раскаленной плоти солнца и безжалостно его проглатывает. Ужас.
Через минуту-другую бесцветная пустота зарождающегося звездолета наливается вдруг непроглядной чернотой – настолько густой, что отдельные детали конструкции невозможно разглядеть даже с близкого расстояния, даже в самый сильный бинокль. Перед глазами находится мрачный, темнее темного силуэт, будто фигурка из театра теней. В этой фазе, кстати, у вынырнувшего судна начинает постепенно появляться собственная тень. И далее – еще через несколько минут – происходит полная материализация корабля.
Только после этого он становится досягаем для обычных средств противовоздушной обороны (ПВО).
Однако ОСА способна вытягивать судно, образно говоря, с того света, чтоб отправить потом на тот же свет и еще дальше, а вернее – в никуда, ну то есть никто не знает, куда… короче, сбивать вражеские звездолеты еще на подлете, в прилегающем субпространстве.
…ОСА ожила махом, в одно мгновение, словно уснувший богатырь-исполин. Между Спиральными Контактами Уничтожителя (огромными мачтами на поверхности астероида) проскользнули гигантские ослепительные молнии – да так и остались висеть между ними в виде извивающихся плазменных линий, точно взбесившаяся кардиограмма на медицинском мониторе. При этом концы «кардиограммы» не касались поверхности мачт, закрученных замысловатым штопором, плавали в сторонке будто бы сами по себе. Безвоздушное пространство вокруг объекта на многие-многие километры озарилось ярким светом. В разных частях форпоста над поверхностью астероида быстро выдвинулись Истребительные Купола. Большие матовые колпаки вмиг налились ядовито-кровавым сиянием, словно выпученные зрачки многоглазого мифического хищного чудовища.
Оружие Сдерживания приняло боевую стойку, приготовилось к решающему броску. Защитники форпоста, придавленные к земле экстремальной тягой, враз почуяли (кобчиком), как от боевой громадины повеяло холодом смерти. Даже закоченевший вакуум за бортом крепости сжался в комочек от страха. Бедняга…
Как только заработала Главная Установка Энергетической Накачки, безвоздушное пространство вокруг Верхнего Узла мигом очистилось от случайного космического мусора. Жесткая силовая подушка распинала, как футбольные мячи, легкий хлам подальше от объекта – в безжизненную пустоту.
Следом за силовой подушкой от стен астероида во все стороны прокатилась, словно вспышка огня, сиреневая волна Тормозного Поля. Полевая волна, будто мощным тралом, утянула за собой полупроявившиеся контуры вражеских кораблей – оттолкнула их от батареи на прицельное расстояние. Одним прыжком сиреневый гребень распространился на пять миль. Где и застыл жидковатым клубящимся дымком, будто приманивая к себе доверчивых агрессоров кажущейся прозрачностью и безобидностью. Тормозное Поле ОСЫ в боевом режиме не подпускает к форпосту ни один объект – ни из нашего мира, ни из субпространства – ближе, чем на пять миль. Это оболочка самозащиты. Пять миль – полоса отвода, минимально допустимая дистанция стрельбы. Стрелять ближе, – значит, стрелять в себя: вспыхнешь синим пламенем вместе с чужаками, разделишь с ними горькую пилюлю ОСЫ.
А Нагнетатели все работали и работали.
Бомбардиры как с ума спятили. Взвинтили накачку до предела. Фоновое значение гравитации возросло до максимума. К тому же оно время от времени плясало, колебалось туда-сюда. Вес всего и вся, в том числе и людей, то увеличивался, то уменьшался. Порой защитникам Верхнего Узла казалось, будто они проваливаются в глубокую шахту лифта (трос, удерживающий кабину порвался к ядреной фене); порой – что их выбросило на гребень штормового вала; а порой – что этот гребень накрыл их с головой, и выбраться из-под него нет никакой возможности. Люди, склонные к морской болезни, ощутили приступы тошноты. Некоторые – блин! – сдержать эти приступы не смогли…
