просто должна была его задушить.
Он быстро понял, что тянуться вперёд для него значит всё равно что заниматься самоубийством, так что он сделал резкий выпад назад и почти врезался своим затылком в мой лоб, но я заранее предвидела это его телодвижение, в результате чего он лишь потерял равновесие, что позволило мне толкнуть его в противоположную от себя сторону – вперёд. Он не был бойцом – прямой и тонкий, как шпала, он мог пытать людей или стрелять в них, но не был способен оказать действенное сопротивление в ближнем бою. Навалившись на его спину, я заставила его согнуться напополам и таким образом на полной скорости рубанула его головой о край стола. Когда мы вместе оказались на полу, я перевернулась вместе с ним на спину и продолжила душить его, пока его уже обмякшие руки окончательно не отказались работать, и даже потом…
Он не противостоял мне дольше одной минуты, но я не останавливалась и не остановилась бы на протяжении ещё нескольких минут, если бы мои пластиковые наручники вдруг не треснули, отчего мои руки резко разлетелись в разные стороны. Поспешно поднявшись на ноги, тяжело дыша, я мельком скользнула по синюшному лицу Сэвиджа – он казался мёртвым, на его шее проступил кровавый синяк в виде широкой горизонтальной линии. Меня затошнило. Не понимая, что делаю, я бросилась к столу, который был обозначен Сэвиджем, как пульт управления. На поверхности стола оказалось два сенсорных экрана. На одном экране располагались чётко подписанные кнопки, на втором одновременно демонстрировались два зрелища: Паддок и какая-то гостиная, в которой происходила то ли оргия, то ли вакханалия – я поспешно отвела взгляд, чтобы не видеть этой мерзости. Я начала читать кнопки на втором экране. Одна из кнопок, семиугольная и фиолетовая, была подписана как “Выкл. купола Паддока”, а ещё одна кнопка рядом, оранжевая, была подписана как “Самоуничтожение купола Паддока”. Две подобные кнопки нашлись и для Конкура. Проигнорировав фиолетовые кнопки, я сразу же нажала оранжевые. Дважды появилось предупредительное сообщение о том, что я пытаюсь не выключить, но уничтожить силовые поля Паддока и Конкура, и я дважды подтвердила своё решение. Судя по следующим сообщениям, начавшим активно высвечиваться на экране, силовые поля над Паддоком и Конкуром начали выходить из строя. Я сильно надеялась на это, так как прямой трансляции с Паддока у меня не было, но я видела запись, на которой двое участников третьего сезона “П&К” трудились над постройкой загонов для птиц. Надеясь на то, что освободила их, я зацепилась взглядом за кнопку “Люминесцен в номере 1117”. Переведя взгляд на соседний экран, на котором по прямой трансляции разворачивалась оргия, в правом углу записи я увидела цифру 1117, а в углу комнаты замученного Люминисцена, сидящего в стеклянном ящике. Эти люди жаждали шоу и были не прочь стать его частью. Они – те, ради кого были устроены кровавые шоу, те, которые сейчас занимались очередным грязным шоу, и те, кто наверняка продолжит искать новых доз антигуманных зрелищ… Я нажала эту кнопку. Прозрачные стены клетки Люминисцена опустились, он выскочил на свободу и бросился на женщину, отдающуюся одновременно двум мужчинам… Я поспешно отвела взгляд. Звук был отключен. Так что больше я ничего не увидела и не услышала. На панели приборов закончились полезные кнопки, я отстранилась от неё и вдруг заметила маленький экран на самом краю стола. На нем был изображен коридор этажа “П&К”. Приставленная к Джекки прислуга и приставленный ко мне слуга лежали возле лифта в лужах собственной крови. Лучше бы я этого не видела… Мои руки задрожали. Нет, кажется, не только руки… Я вся задрожала. Я увидела последнюю важную кнопку, маленькую, розовую, светящуюся, подписанную словами “Отключение купола Парадизара”. Я могла бы нажать… Могла бы. Но я не могла поступить так с жителями Парадизара. Блуждающие хлынут на улицы одного из последних живых городов – они заполонят здесь всё, выживут единицы – ради чего?
Резко отстранившись от стола, я скользнула взглядом по приборной панели и увидела точное текущее время: 20:02. Крайнее время погрузки в отбывающий из Парадизара вездеход – 20:30. Я уже могу не успеть… Мне необходимо выяснить, где именно я нахожусь, далеко ли меня увезли от места сбора, есть ли здесь охрана и, если есть, как через неё пройти незамеченной. На всё двадцать восемь минут…
Видимо побег всё же рискует состояться без моего участия.
Всё шло хорошо. По плану. Путь был неблизким, но я беспрепятственно дошла до площади с фонтаном в виде льва, извергающего воду из пасти, увидела знак “Вход воспрещен”, висящий на красной ленте, болтающейся поперёк входа на подземную станцию. Фло сказал, что эта подземная станция шесть месяцев назад ушла на ремонт и не выйдет из него ещё как минимум два месяца, и что этот вход под город – самый ближайший к нам, хотя и не самый безопасный. Вход располагался почти впритык к площади, а на площади всегда людно, так что опасность быть замеченными в момент прохода через заградительную ленту резко возрастал.
Прежде чем начать спуск по лестнице, я поспешно огляделась по сторонам: позади меня никого, в двадцати метрах впереди компания громко смеющихся молодых людей, занятая разглядыванием мерцающих витрин, справа глухая стена, слева несколько разношерстных компаний, занятых зрелищем у светящегося и громко рычащего фонтана. Неплохой расклад. Решив так, я начала быстро сбегать вниз по каменной лестнице, по которой до меня уже должны были уйти Вывод, Абракадабра, Сладкий и Нэцкэ. Прогнувшись под оградительной лентой, я продолжила поспешный спуск.
*Фонтан в виде льва.
Внизу, как и обещал Фло, оказалось освещено. Обычная станция длинной в двенадцать поездных вагонов, пульсирующий бело-голубой свет, покрытые пылью, широкие колонны и атмосфера общей заброшенности перрона. Где-то над головой слышались звуки проезжающих по дороге транспортных средств, потолок как будто издавал дрожащие звуки, порождающие мелкую вибрацию. Скорее всего для обычного человека это было незаметным, но я теперь была Металлом, так что, кажется, догадывалась, по какой причине станцию прикрыли – аварийное состояние тонких потолков.
Я уже была на середине перрона, когда позади меня послышались шаги. Здесь не должно было быть людей: никаких посетителей и работников. Это могла быть Дикая, которая должна была следовать за мной, но для неё ещё было рано и шаги были немногим более лёгкими, чем
