не двинул кони. По-хорошему, мне бы сейчас лежать в реанимации, а не доказывать черт знает кому, что я не верблюд. Вы понимаете, сколько законов уже нарушили? Я плохо себя чувствую и отказываюсь говорить. Уходите.
Агент Рубан молча посмотрел на меня холодным взглядом и, шмыгнув носом, поднялся со стула, не забыв еще раз противно скрипнуть им по полу. Затем он развернулся и, не проронив ни слова, зашагал к двери.
Баркер спустилась с подоконника и зацокала каблуками по полу, оставляя за собой аромат ванили. Перед самой дверью девушка остановилась и повернула голову в мою сторону. Она мило улыбнулась мне и вышла. Ну да, как же.
Стоило двери закрыться, как я облегченно выдохнул и растекся по кровати. В голове стучал один вопрос: куда смотрела моя охрана? Если подумать, то я их ни разу даже не видел с того момента, как очнулся. Только иногда слышал конский хохот и сальные шуточки через стену. Ну нет, так не пойдет.
Я потянулся к телефону, который Рубан небрежно бросил на дальний край тумбочки, разблокировал его и, найдя контакт Фридриха, принялся гневно строчить сообщение.
«Тебе уже сообщили, что ко мне приходили следователи?»
Отправить. Пиктограмма бумажного самолетика унесла мое сообщение начальнику службы безопасности нашего клана.
Он не спешил отвечать. Я на секунду задумался, а затем накинул еще пару месседжей.
«Контрразведка Империи. Агенты Баркер и Рубан. Проводили допрос».
«И нет, это не опечатка».
Вспомнив странное поведение врача и медсестры, добавил:
«Ты ведь в курсе, что я пришел в сознание?»
Через пару минут облачка вокруг моих сообщений сменили цвет на серый, давая мне понять, что их прочитали. Фридрих начал что-то печатать в ответ. Я уставился на надпись: «Пользователь набирает сообщение». Прошли минуты, а глава службы безопасности все печатал.
Я гадал, что он сейчас такого мне скажет, раз так долго отвечает. Но в ответ пришло короткое «Выезжаю». Впрочем, узнаю Фридриха. Скорее всего, он «приятно» удивился таким новостям и провел последние минуты, расписывая полотно матов и оскорблений, которые затем просто подтер.
«Стой», – кинул я следующее сообщение. – «Есть кое-что еще. Я до сих пор в глаза не видел свою охрану. Только слышу, как они ржут весь день в коридоре».
Я задумчиво прищурился.
«Приходи без предупреждения. Узнаешь много интересного. Никому ничего не говори и заходи сразу ко мне в палату».
Сообщения были мгновенно прочитаны, а в ответ пришло короткое:
«Принято. Разберемся».
«Вообще топовую больничку вы мне выбрали, нужно будет ей потом влепить пять звезд».
«Марк, я ни черта не понял».
Я ухмыльнулся. Помню, как несколько лет назад случайно показал Фридриху профиль его дочери в «Постере», где та не стеснялась светить фигурой в открытых купальниках. Он ничего не понял и решил, что это сайт с проститутками. Я катался по полу от смеха, слушая, как он гневно обвиняет ее в недостойном поведении по телефону. Так что да, с молодежными веяниями и сленгом он был в довольно натянутых отношениях, как и большинство членов старой гвардии нашей службы безопасности. Это все издержки кумовства, на котором строится клановая иерархия. На высоких должностях числятся либо родственники, либо люди, доказывавшие свою верность годами. А потому круг общения у таких, как Фридрих, очень долго не претерпевает вливаний свежей крови.
Я хотел было уже разъяснить ему, что такое «топовый» и куда я хочу поставить звезды, но тут мой живот громко заурчал. Как давно я ел в последний раз? Наверное, пока я был в коме, что-то питательное в меня все-таки заливали через какую-нибудь трубку, но с момента Пробуждения никто мне ничего не приносил.
«Пожрать привези. Меня за два дня еще ни разу не кормили», – кинул я напоследок. В ответ пришло лишь: «Ок». Ну да, Фридрих всегда был краток.
Хорошо, с этим разобрались. Осталось только дождаться приезда главы службы безопасности. Если он сейчас находится в моем родном городе, то сегодня уже не успеет приехать. И вряд ли явится ночью. Потому стоит ждать его уже утром.
Услышав, как открылась дверь, я приподнял голову. В проходе показалась медсестра. Я напрягся, но, похоже, в этом не было нужды. Она все время смотрела в пол и старалась не пересекаться со мной глазами. Девушка явно была напряжена. Возможно, потому что Ибрагим скинул на нее всю вину прямо на глазах УБИшников.
– Надеюсь, в этот раз уколов не будет? – я смотрел на нее, сузив глаза.
– Н-нет, – медсестра отвела взгляд. – Простая перевязка.
– Окей, – я немного расслабился, но все же внимательно следил за всем, что она делала. Мой внутренний параноик в шапочке из фольги все никак не успокаивался.
Из-за волнения рутинные действия по проверке показаний аппаратуры и перевязке получались у нее крайне неловко: Мия то и дело что-то роняла, задевала или путала, за чем я с любопытством наблюдал, вертя головой вслед за ней, отчего ей становилось еще более неловко. В какой-то момент мне начало казаться, что, будь ее воля, она бы уже бежала стометровку из моей палаты.
Окей, Марк, разглядывать миловидных азиаток – это хорошо, но можно параллельно подумать о том, во что ты вляпался.
«Вы подозреваетесь в убийстве трех человек».
Ну да, конечно. Имперские спецслужбы пекутся о паре трупов в небольшой восточноевропейской стране, как же. И о каких трех людях идет речь? Про смерть Риты и сына Родиона знал только я, да и расспрашивали меня конкретно только об убийстве коротышки и проводника. Я чего-то не знаю.
Но если не в расследовании убийства, в чем тогда может быть их интерес?
Благо, Баркер уже жирно намекнула на это. Еще тогда, в коридоре. «В случае угрозы прорыва Скверны в жилых районах» и что-то там дальше – их интерес лежит в Скверне. В самом городе. В том, что в нем находится. В том, кто заварил всю эту кашу.
Им нужен старик, который унес тело своего сына. В котором была запечатана Скверна. Которая теперь… во мне?
Твою м…
Бывают такие ситуации, когда правда висит у тебя прямо перед глазами, а ты подсознательно – или даже в какой-то мере осознанно – предпочитаешь ее не замечать.
Гнилая натура друга, лицемерие родителей, сомнения касательно девушки – такого рода вещи, которые красными флагами размахивают у тебя под носом и кричат о себе настолько очевидно и громко, что со стороны ты легко можешь показаться наивнейшим из идиотов, что топчут эту землю. Грустная ирония таких ситуаций заключается в том,
