— Доворачиваем вправо! Снижаемся! Форсаж!
Мотор заревел на максимальных оборотах, видневшаяся впереди деревенька стала довольно шустро приближаться. Вот только так же быстро отставал ведомый.
— Колька, жми! Чего ты телишься?
Но Остряков отставал все сильнее, его догоняли "Аэрокобры" и Виктору пришлось разворачиваться и принимать бой.
Первую пару он проскочил на встречных, пройдя ниже. Вторая заходила на Острякова и Саблин, забивая эфир матом, пошел на них в лоб. Кобры почему-то шарахнулись в сторону и он, резким маневром зашел одной них в хвост. Атакованный им летчик моментально завалил машину в вираж, пытаясь уйти из-под огня, его ведущий быстро довернул в попытке зайти в хвост Виктору, сзади уже подходила первая пара кобр. Бросив атакованного, он направил машину в сторону его напарника и тут же резко отвернул, демонстрируя звезду на киле. Несколько секунд "Лавочка" и "Аэрокобра" летели борт о борт, и Виктор успел разглядеть изумленное лицо ее пилота. Потом в хвост зашла вторая пара, пришлось переворотом уходить вниз, уклоняясь от атаки.
Когда он вышел из полупетли, самолет Острякова прыгал по полю, гася скорость, а шестерка "Аэрокобр" быстренько удирала на юго-восток. В кабине было душно, словно в бане, по спине стекали струйки пота.
— С-суки, — прохрипел он сам себе, — найду, переломаю ноги.
Машина Острякова наконец замерла. Колька выбрался на крыло, замахал шлемофоном, показывая, что все в порядке и Виктор полетел домой. Всю дорогу его трясло о злости. Злился на себя, на то, что замечтавшись об утиной охоте, проморгал эти долбанные "Аэрокобры", злился на их пилотов, за то, что перепутали Лавочки с Фоккерами…
— Ведомый где? — угрюмо спросил Шубин. Комполка был осунувшийся и какой-то измочаленный, словно он сегодня сделал с десяток вылетов и все с боями. Причина была понятна — за первый день активных боевых действий на стоянки не вернулись четыре самолета. За такое по голове не погладят…
— В поле сидит, восточней Рясного. Уже домой шли, а тут шестерка "Кобр" сверху упала, Кольку зацепили. Ушли бы, но у него что-то с мотором случилось, стали догонять. Пришлось разворачиваться и драться.
— Чего тута?
— Одну легко мог срезать, — похвастался Виктор, — там пилотяга обосрался небось. Потом его ведущему звезды показал, так они сразу драпать. Козлы…
— Напишешь рапорт, — прервал его командир, — все подробно отразишь тута. Готовьте еще машину, — крикнул он, сидящему неподалеку Шаховцеву, — срочно…
…Соломин вернулся на другой день, ближе к обеду. Он был целый, невредимый и довольный жизнью, вдобавок откуда-то притащил с собой самое настоящее охотничье ружье. Летчики моментально окружили вернувшегося, но пробиться к телу оказалось непросто, Лешкину тушку оккупировала Ольга и только после того, как девушка выплакалась и кое-как успокоилась, остальные смогли приступить с расспросами.
— Прыгнул, а внизу наши, казаки, — окруженный вниманием, Соломин застенчиво улыбнулся. Натуральные казаки, как в гражданскую, с шашками и лампасами. Ага. Попросил, шоб транспорт дали, так они даже слушать не захотели. Сунули какую-то трофейную клячу, не то осла, не то еще кого и говорят: — "Езжай отсель".
— А ты ее махнул, не глядя, — усмехнулся Виктор. — Давай, колись, откуда у тебя этот карамультук? — Он реквизировал привезенный трофей и принялся с интересом разглядывать. Ружье оказалось самым заурядным — незатейливая двустволка, с клеймом в виде трех колец на стволе и выгравированной надписью "SAUER". Виктор вспомнил вчерашний пруд с утками, и сразу появилось желание никому эту фузею не возвращать.
— Щас все будет, — Лешка увидел неподдельный саблинский интерес, и довольно осклабился. — На этого осла сел, — продолжил он, — а ноги в землю упираются. Как ехать? Ну, думаю, конники хреновы, подарили животину. Пошел к ним ругаться, так чуть не побили, гады. Их там бомбят постоянно, так что злые казаки на нашего брата. Покрутился, повертелся, а куда деваться? Ехать то домой надо! А тут новый налет, Юнкерсов с полсотни наверное и мессера. Казачки как увидали, так давай хорониться. А куда спрячешься, степь кругом. Хорошо, что по балкам камыша много, туда тикали. Он усмехнулся, — ну и я со всеми, а шо. А потом гляжу, шестерка Лавочек появилась и как стали они с этой ордой каруселить. — Он снова замолчал, зашарил по карманам, видимо не нашел искомого и виновато добавил: — дайте папиросину, а то все выстреляли.
…Папироса для рассказчика нашлась в мгновение ока. Лешка жадно затянулся и блаженно прищурив глаза, выпустил длинную синюю струйку дыма. — Ужас, — добавил он, — забились в камыши, голов не поднять. А в небе рев стоит… Я там часов пять провел, так за это время нас три раза бомбили, страху натерпелся, жуть. Так страшно даже в Сталинграде не было. И ничего же сделать не можешь. В бою хорошо, там ты занят, воюешь, а тут просто сидишь и ждешь. — Он вздохнул, — Ну вот, сидим, тут смотрю, Юнкерс падает, потом Мессер, потом еще один. Я давай, орать, что в небе мои воюют, однополчане. Что тут началось! Казачки повеселели сразу, обрадовались. Мне все плечи отбили, хлопали. А потом потащили к их командиру, тот ружье это дал и приказал на связном У-2 на аэродром подбросить.
— А тебе-то за что? оскорбился Виктор. — Это третья эскадрилья сбивала, — при этих словах в толпе летчиков послышался смех.
— Я и не говорил, что мне, — хитро усмехнулся Соломин, — тот полковник сказал, чтобы ружье нашему командиру передал, в благодарность за хорошее прикрытие. Шубину отдам.
— Я ему сам отдам, — отрезал Виктор, закидывая Зауэр на плечо, — и вообще… Чего столпились? — прикрикнул он на сгрудившихся вокруг летчиков, — заняться нечем? Пойдем-ка, — и ухватив Соломина под локоть, потащил — проведу тебя в штаб, а то вдруг ты дорогу забыл…
Шаховцев словно сквозь землю провалился. На квартире его не было, сказали что ушел к стоянкам, на стоянках Виктор его уже не застал — тот направился к Шубину, но и здесь Саблина ожидал облом, по словам адъютанта, Николай Николаевич ушел в направлении штаба. Виктор приуныл, попытка наскоро переговорить с инженером грозила обернуться нешуточным марафоном. С другой стороны, день уже заканчивался, личный состав был посчитан и проверен, так что немного свободного времени было.
У штаба уныло перетаптывался с ноги на ногу часовой, было тихо и пустынно. Марков еще с утра уехал в Ростов, ожидался только завтра, поэтому штабной люд уже благополучно разбежался по квартирам. Шаховцева здесь тоже не оказалось. Плюнув, Виктор неторопливо пошел обратно.
Он шел дальней тропинкой, по густо заросшему кустарником лугу. Уже темнело, но света хватало, чтобы идти не рискуя поломать ноги. Вокруг было тихо и хорошо. По этой тропинке было бы приятно прогуляться по ручку с девушкой, да чтобы еще была весна и сирень разливалась дурманящим ароматом…
