– Да тот, с которым я перед этим столкнулся. Вы ешьте, ешьте…
– Про старичка попрошу подробнее.
– Вывернулся он, значит, из какой-то подворотни – и прямо мне под ноги. Словно слепой, ей-богу! Сам упал, да ещё с меня шапку сбил. Бормочет что-то, извиняется. Я ему встать помог, он и чесанул дальше.
– Шапку, значит, сбил… – задумчиво произнёс Цимбаларь, отодвигая недоеденную уху. – Вы её потом на голову надели?
– Нет. В руке нёс. Ночь тихая была, тёплая, а я, признаться, запарился в цеху.
– В этой руке несли? – Цимбаларь указал ложкой на пустой рукав.
– Ага, – подтвердил Суконко. – Шапка тоже пропала. Но цена ей была – ломаный грош в базарный день.
– Вы лицо старика разглядели?
– Разглядел, но как-то не запомнил. Морщины, рот ввалившийся… Вот если бы на меня девица в неглиже бросилась – тогда другое дело. – Суконко улыбнулся.
– Старичок в вас стрелять не мог?
– Боже упаси! Он ко мне и не поворачивался даже. Я ведь до самого последнего момента в сознании был. Только в машине «Скорой помощи» вырубился.
– Короче, версию о покушении вы отвергаете?
– Конечно. Отродясь никому зла не сделал.
– А ревность? Женщины?
– Давно к блудням охладел. Можете у жены поинтересоваться.
– Возможно, вас спутали с кем-то? Такое случается…
– В ваших столицах случается. А у нас сошка мелкая обитает. Все друг друга знают.
– Следовательно, никаких загадочных событий, предшествующих покушению, вы не помните?
– Помню, почему же… – оживился Суконко. – Было одно загадочное событие. Примерно за месяц до этой беды мне позвонили. По межгороду, между прочим. Незнакомый мужчина вежливо осведомился о моих анкетных данных и даже поинтересовался, в каком именно роддоме я появился на свет.
– А вы разве знаете?
– Ясное дело. У нас один роддом на весь район. И дочка моя там родилась, и внук.
– Хорошо, а что было дальше?
– Дальше он сказал примерно следующее: «Вам угрожает серьёзная опасность. Если хотите остаться в живых, немедленно покиньте город, а ещё лучше – смените фамилию. Будьте предельно осторожны, выходя на улицу. Остерегайтесь незнакомых людей».
– И всё? – после короткой паузы спросил Цимбаларь.
– Нет. Я ещё успел поинтересоваться, кто это звонит, но он ответил: «Неважно. Просто я выполняю свой долг».
– Но вы, значит, предупреждению не вняли.
– Мало того, я про него на следующий день забыл. Думал, шутка какая-то.
– Вы милиции говорили об этом?
– Нет.
– Почему?
– Так они ведь и не спрашивали! У них версия была, что я в правой руке ёмкость со спиртом нёс. Вот они над ней и работали.
– Разве спирт взрывается?
– Вы это у нашей славной милиции спросите. К любому участковому спичку поднеси – факелом вспыхнет. Потому что проспиртованные насквозь.
– Понятно… Ваши родители отсюда?
– Да. Вся родня местная.
– Живы они?
– Преставились. Отец уже давненько, а мать в позапрошлом году.
– Мне бы на ваши документы глянуть.
– Вам паспорт нужен?
– Мне нужно то, что называется семейным архивом. Старые справки, ненужные квитанции, удостоверения, фотографии.
– Где-то у жены были. Сейчас посмотрю. А вы пока ещё мисочку ухи съешьте. У вас от неё даже лицо порозовело.
Суконко перешёл в гостиную, и это вызвало новую вспышку неистовых криков. Слышно было, как брошенные детской ручонкой погремушки и кубики бомбардируют деда. Если бы Цимбаларь не был посвящён в действительное положение вещей, он грешным делом решил бы, что за стенкой идет отчаянная потасовка.
Старинный саквояж, извлечённый Суконко из недр семейного шифоньера, ничем не отличался от своих собратьев, в которых, если верить историко-революционным фильмам, земские врачи носили медицинские инструменты, курсистки – марксистскую литературу, а народовольцы – бомбы. На стол легла гора пропахших нафталином и архивной пылью бумажек, большую часть которых, к сожалению, составляли поздравительные открытки.
Цимбаларь занялся сортировкой этой макулатуры, а Суконко, мурлыкая весёлый мотивчик, стал греть молочную смесь. Лаврик в гостиной ухал, как голодный марсианин, и скрёбся, словно огромная мышь. Дождь за окном постепенно слабел, и это рождало надежду на возможность скорого отлёта.
– У вас весной всегда так льёт? – спросил Цимбаларь, делая в своей записной книжке какие-то пометки.
– Ещё и хуже бывает, – охотно сообщил Суконко. – Говорят, это хохлы от себя тучи отгоняют. Их американцы после Чернобыля научили.
– А хохлы, наоборот, доказывают, что кацапы чернобыльские тучи вспять от Москвы повернули.
– Да кто же хохлам поверит! – в сердцах воскликнул Суконко. – Разве что американцы лопоухие.
– Это ваше фото? – вдруг спросил Цимбаларь.
– Моё, – зайдя сбоку, подтвердил Суконко. – На Доску почёта снимался. Лет десять назад. Вон и правая рука ещё на месте.
– Без бороды вы совсем другой человек, – заметил Цимбаларь. – И кого-то мне очень напоминаете. Вот только не пойму кого именно…
– Я здесь на генерала Селезня похож, – пояснил Суконко. – Меня даже жена прежде упрекала. Дескать, у человека рожа наподобие твоей кирпича просит, а каких вершин достиг! Ты же как ковырялся всю жизнь в мазуте, так и до пенсии доковыряешься… Правда, после того как он погиб, ворчать перестала.
– Селезень случайно не ваш земляк?
– Нет, он в Ставрополе родился. На год раньше меня. Наши пути-дорожки ещё сызмальства разошлись. Его в Суворовское училище определили, а меня негодным к строевой службе признали. На той руке, что пропала, фаланга указательного пальца отсутствовала. Циркулярку соседскую задел… Да я и не жалею ни о чём! Не всем дано в генералах ходить.
– Тем не менее сходство поразительное. – Цимбаларь, чтобы лучше видеть, поворачивал фото и так и сяк.
– Ничего удивительного. – Суконко стал осторожно переливать закипевшую смесь в бутылочку. – У каждого человека свой двойник имеется, а то и сразу несколько. Вы, между прочим, тоже на одного зарубежного актёра похожи.
– Наверное, на Бельмондо? – Цимбаларь расправил плечи и придал лицу суровое выражение.
– Я бы так не сказал, – Суконко с прищуром глянул на гостя. – Скорее на комика ихнего – Фернанделя, который в фильме «Закон есть закон» полицейского играл. Улыбочка ваша – один к одному.
Благоприятное впечатление, сложившееся у Цимбаларя о Суконко, после этих слов как-то сразу поблекло. Его и прежде частенько оскорбляли, но чтобы так – ещё никогда!
За разговорами они как-то совсем забыли о Лаврике, тем более что ребёнок в конце концов притих. Однако расплата не заставила себя долго ждать – в гостиной раздался грохот, подобный землетрясению средней мощности, и Суконко рысью метнулся туда.
