Хочу ли я этого? А разве пустота может желать? Разве ветер выбирает, куда ему дуть? Есть ли возможность поменять местами Солнце и Луну?
Я — ничто. Пыль. Песчинка мироздания. Отродье пустоты.
Я поднял руку и ощутил это движение. Бездна недовольно заворчала, но подчинилась. Я почувствовал её страх. Мне стало смешно. Разве может ничто бояться меня? Я ведь тоже ничто!
Вспышка боли пронзила затылок, выгнула тело дугой, разорвала пустоту на части — и вышвырнула меня в очередное видение.
Я стоял на трассе. Мокрая после дождя дорога, крутой поворот. Слева и справа — лес, густой, дремучий. Смеркается.
Тишина.
Я повернул голову направо и увидел врезавшийся в дерево автомобиль. Перед смят, будто спичечный коробок. Стекло рваными осколками взирает на мир. Из полураскрытой дверцы пассажирского сиденья медленно капает на землю кровь.
Кап. Кап. Кап.
Звук ворвался в сознание отзвуком грома, заставил зажмуриться от боли. Но она схлынула столь же внезапно, как и появилась. Я открыл глаза. Медленно подошёл к машине. Схватившись за край двери, рванул на себя, срывая с петель.
Никого. Лишь свежая кровь на сиденье, приборной панели, лобовом стекле и на двери. Водительское кресло также пустует.
Я глянул назад. Та же ситуация. Взгляд невольно зацепился за небольшую фигурку, валявшуюся в самом углу сиденья. Присмотревшись, я разглядел склонившего набок голову ворона.
Совсем как тот.
Едва я это осознал, как мир вокруг разбился вдребезги, меня закрутило, завертело, с размаху ударило о землю.
Выдохнув, я с трудом поднялся, огляделся. Знакомое кладбище. Только на сей раз выглядит более современным. Могилы свежие, с фотографиями. Я оказался напротив той, которую хотел бы забыть, как страшный сон.
С надгробий на меня смотрели лица родителей. Они улыбались, будто радуясь моему появлению. В глазах — грусть. Неужели такими они были? Почему память о них так смазалась в последнее время? Остались только обрывки, жалкие фрагменты. Я ведь не был ребёнком, когда они погибли. Так почему же не могу вспомнить?
Волнение, смешанное с бессилием, захлестнуло с головой. Я схватился за грудь, сжал пальцы, закричал. Помогло. Боль отступила, спряталась, до поры до времени.
И я увидел надпись. Она шла слитной строкой, красивой вязью, начинаясь на одном памятнике и заканчиваясь на другом.
«Смерть — это лишь начало пути».
Моя голова лопнула, раскололась на части, всё тело оказалось разрезано, разбито на мириады осколков, подхваченных стремительным вихрем. Меня несло сквозь пространство и время, кружило, ломало, корежило, пересобирало вновь. Боль въелась в каждую клетку разрозненного тела, стала новой плотью и кровью. В конце концов, устав, я принял её, распахнув объятия…
— Юра! — кричал кто-то, и в голосе слышалась самая настоящая паника. — Нет!
Треск ломающихся костей привёл меня в чувство. Сознание мыслило необычайно ясно, тело ощущалось единым целым, словно я заново родился. Впрочем, так оно и было.
Оттолкнувшись ладонями от земли, я рывком выпрямился, нашёл взглядом девочку. Перед ней лежал изломанный труп огневика, но сейчас мне было плевать на него. Я зашагал к девчонке. Улыбка сама выползла на лицо.
Девочка нахмурилась, вперила в меня яростный взгляд.
— Нет, малышка, — я покачал головой, для убедительности — ещё и пальцем. — Второй раз твой трюк не пройдёт. Хватит играться с жизненными токами. Плохо заканчивается.
Мир вокруг ощущался необычайно остро. Мне даже не надо было пользоваться щупом, чтобы поглотить энергию. Я щелкнул пальцами и вытянул указательный в сторону девочки.
— Пам!
Она дёрнулась, закричала, когда подкосились колени, а тело обессилено рухнуло наземь. Я подошёл, присел рядом, мягко коснулся ладонью головы девчонки. Хватило пары секунд, чтобы считать её воспоминания.
Они пришли в торговый центр вместе с мамой, чтобы купить новое платьице. Но, стоило только перекусить и направиться в сторону магазина одежды, как стена дрогнула, брызнули стёкла. В маму врезался мальчишка, сбил с ног, а один из осколков вонзился ей в горло. Мама умерла очень быстро. А в душе девочки заклубилась ярость.
Я вздохнул, дотронулся пальцем до виска девочки, отправляя её в глубокий сон. Выпрямился, оглядел поле боя. Асфальт разломан, огневик мёртв, Шокер, весь обгоревший, едва дышит, но, к счастью, жив. Неподалёку лежит без сознания Валик, рядом с ним суетятся девчонки, пытаются привести в чувство. С другой стороны, точно такая же возня вокруг Насти. А в десяти шагах от меня замерла, не сводя испуганного взгляда, Лика.
— Чего ты так кричала? — спросил я. Девушка вдруг бросилась ко мне, обхватила руками за шею, ткнулась лицом в грудь. Я почувствовал, как намок от слёз комбинезон.
— Ну чего ты плачешь, глупышка, — опешив от такой искренности, я ласково погладил её по голове. — Всё хорошо. Мы победили, только одна жертва из трёх. Нормальный размен.
— Ты умер, — прошептала Лика. — Когда я добралась, у тебя сердце не билось! И тело было сломано пополам! Как кукла!
Я почувствовал неловкость. Случившееся не укладывалось в рамки нормальности. Я ведь обычный маг, пусть и ученик Альтара. Моей силы недостаточно, чтобы даже словить выстрел из пистолета и выжить, не говоря о воскрешении. Но я воскрес. Точно помню, как девочка взглядом сломала мне позвоночник. А потом — бездна и два видения подряд.
— Я вернулся, — тихо сказал я, аккуратно отстранил девушку, взял её лицо в ладони. — Вернулся.
Мне не хотелось её целовать, не хотелось превращать ситуацию из непростой в очень непростую. Всё получилось само.
Лика ткнулась своими губами в мои, и я ответил. Вместе с поцелуем в меня вливались эмоции — переживание, боль, отчаяние. Вломившись в душу, они устроили локальный шторм, а затем, столь же резко, улеглись. Я вновь стал спокойным.
Пошатнувшись, Лика отстранилась. Ахнула, взглянув мне в глаза.
— Они светятся!
— И каким цветом? — усмехнулся я.
Девушка открыла было рот, чтобы ответить, но слева раздались громкие хлопки. Я глянул в ту сторону.
Лёха спрыгнул с крыши одноэтажного магазинчика, улыбаясь, направился к нам.
— Это было великолепно! Более, чем показательно. Пожалуй, Иггерд был прав, когда назвал тебя перспективным. Да я и сам в этом не особо сомневался.
— Что ты несёшь? — нахмурился я. Лёха развёл руками.
— Не понимаешь? Мне кажется, после перерождения мыслительные процессы начинают работать немного иначе. По крайней мере, так было у меня.
Чувство опасности сиреной взвыло в голове, я мягким толчком переместил Лику на десяток метров, встретил удар друга на скрещенные руки. Импульс, толчок — и Лёху снесло в сторону того самого магазинчика напротив, с размаху впечатало в стену.
Выбираясь из вмятины, Жёлтый Король смеялся.
— Круто! Нет, правда. Пожалуй, в открытом и серьёзном бою с тобой я бы поостерегся, даром, что ты ещё салага. Не так ли, Фарид?
— Ты прав, — с тихим смешком из воздуха материализовался невысокий мужчина восточной внешности. Глянул на меня с интересом, сложив руки на груди. Одет он был неброско, в обычные джинсы и куртку, но, едва встретившись с ним взглядом, я безошибочно узнал его.
— Что здесь забыл Красный Король? — бросил я. Фарид улыбнулся.
— Иггерд попросил приглядеть за тобой, сказал, что должен. Ну мы с Жёлтым решили понаблюдать. Вот только не ожидали увидеть здесь такое занятное зрелище.
— Может кто-нибудь объяснить, что, чёрт возьми, произошло? — я повысил голос.
— Тише, тише, — Лёха успокаивающе поднял руки. — Не кипятись так, Юра. После перерождения психика ещё более нестабильна, чем после инициации, мы тебя прекрасно понимаем. Но постарайся включить адекватность.
— Я в норме.
Они переглянулись.
— Раз так, тогда, наверное, тебе стоит узнать кое-что, — заговорил Красный Король. — Видишь ли, мы не успели остановить ту малышку. И она действительно убила тебя. Обычный маг после такого должен был умереть, но ты почему-то не стал. И воскрес.
