видеоотчёта.
Говард относился к Колинзу с непонятным для самого себя опасением. Мягкая спокойная речь подчинённого контрастировала с родом его деятельности. Рик Колинз по сути палач, именно так называли этих людей в средневековье. Если необходимо рассмотреть вопрос с большими подробностями, разумных отправляли в крыло Колинза, а тот делал свою работу на отлично. Разумный вспоминал всё от рождения до последней секунды.
В данный момент Говард не видел выражения лица подчинённого, но мог нарисовать его в воображении, поскольку не раз вызывал его для бесед. Большие уши, наверное, чтобы всё расслышать, крючковатый нос на лице скучающего пенсионера и странный взгляд. Колинз будто картины за спиной Говарда рассматривал, а поскольку картин в кабинете генерала не было, тот относился к нему с опаской. Даже со штатным психологом данную тему не обсуждал, из страха что информация пойдёт наверх. Нельзя показывать слабость, заменят. А Говарду нужна инъекция.
***
– Просыпайся! – пробился сквозь сон знакомый бодрый голос.
Последние несколько недель я просыпался без чьей-либо помощи.
Помывка, зарядка, завтрак и весь день тренировок вперемешку с теорией и редкими выходами на поверхность. Сегодня всё по-другому и Клепан тут же подтвердил мою догадку.
– Ну что, брат, готов?
Посчитав вопрос риторическим, я уселся на край кровати и принялся натягивать камуфляжные штаны.
– Э нет, брось это барахло, сегодня одеваемся по-взрослому, – с этими словами здоровяк подтолкнул ко мне армейскую сумку.
Одёжка оказалась тяжеловатой и жестковатой, а в остальном такой же камуфляж. Клепан пояснил, что снаряжение частично мимикрирует, то есть сливается с окружающей местностью, теплоотдача минимальна, это значит, что тепловизор нестрашен, а жёсткая, потому что ни разу ни одёванная, привыкнешь и разносишь. Здоровяк был одет в то же самое.
– Сбор в тире через тридцать минут, – сказав это, он вышел.
Команда, надо сказать, была совсем уж немногочисленна. Я пока не знал, кому и что эти люди собираются «подарить» с моей помощью. Но три человека? Марго, Клепан и собственно я. Захария и командир не в счёт, сомневаюсь, что они включены. Должно быть, взгляд у меня был красноречивее любых слов, потому как Бульба снизошёл до пояснения.
– Помнишь свои первые дни нахождения на базе? Обучение, – он не ждал ответа. – Чем меньше отряд, тем тише он перемещается. До нужного места вам добираться без малого три дня, а этот район тихим не назовёшь, заражённые, муры и внешники на каждом шагу. Будете красться, как мыши через хозяйскую кухню, но это в крайний день, – пояснил Бульба. – А по началу придется побегать.
– Мне что, эти гири с собой нести? – решил я внести ясность.
Кстати, о гирях, которые я сунул в карман тридцать два дня назад, они до сих пор были со мной. Двести кило первые пару недель доставляли массу неудобств. Приходилось есть, спать, тренироваться с постоянным давлением, живчик и гороховый настой летели литрами. Но стронги своего добились, через месяц я настолько свыкся с неудобством, что просто перестал обращать на него внимание, груз стал неотделимой частью меня.
– Конечно, нет, – ответил командир стронгов. – Скидывай их сюда, – он указал себе под ноги.
Когда-то в далёкой перестроечной юности я в компании таких же подростков посмотрел китайский фильм. Сюжет был прост – мастера кун-фу обучали подрастающее поколение непростому искусству боя. Свинцовые накладки, которые крепились на запястьях, ногах и поясе пятилетнего ребёнка были частью обучения. Ученик так и ходил с десятью килограммами свинца лет, наверное, до двадцати, терпя и свыкаясь с неудобством. Но зато, когда по прошествии нужного времени, груз снимали, скорость его движений возрастала в разы, парень разве что не летал, исполняя смертоносный танец кун-фу.
Вот и я, сбросив гири, почувствовал себя шаром, наполненным гелием, вот-вот взлечу, даже колыхался, как на ветру, пока подоспевшая Захария, не положила мне руку на затылок.
– Чуть не упорхнул, хе-хе, – поделился Клепан своими наблюдениями.
– В следующий раз будет намного легче, – успокоила меня знахарка.
– Спасибо, – справившись с головокружением, поблагодарил я девушку.
Та, не обращая ни на что внимания, продолжала манипуляции с моей головой.
Бульба, как и остальные, терпеливо ждали.
Когда в тир вошли два бойца с носилками, на которых лежал огромный зелёный ящик, всё изменилось. Бойцы поставили «подарок» на пол и, не ожидая команды, ретировались. Я уже не сомневался, что это именно тот груз. Командир с Клепаном, похватав монтировки повели себя, как заправские грузчики, через тридцать секунд ящик не выдержал издевательств и представил свету нечто.
– Охренеть! – невольно вырвалось у меня.
«Да эти ребята маньяки!»
Здоровяк ухмыльнулся и отошёл в сторону, тем самым дав мне больше обзора. Такое я только в кино видел. Большой белый снаряд с жёлтым наконечником, середину боеголовки, в названии и предназначении сомнений не возникало, опоясывал широкий серый обод, явно кустарного производства.
– Тактическая ядерная боеголовка, – представил «подарок» Бульба. – Мощность небольшая, всего две килотонны. Изначально, боеголовка весила сто двадцать килограмм, – командир ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. – Но один физик-теоретик убедил меня, что разрушительная сила несколько возрастёт вот из-за этого, – Бульба ткнул монтировкой в серый обод.
– Шестьдесят кило свинца, брат, – продолжил за командира Клепан. – Так что, полегче не будет, хе-хе.
Головокружение отпустило, а лёгкость в теле не мешала работе мозга. Получается, мои новые друзья, хотят подорвать какой-то стаб, точнее, стереть его с лица Стикса, но две килотонны, не маловато ли? Если вспомнить уроки истории. В конце второй мировой войны Америка сбросила на Японию две ядерные бомбы, каждая в среднем по двадцать килотонн. Это в десять раз мощнее снаряда переростка, который мне придётся тащить, возможно, и подрывать.
Те бомбы детонировали в нескольких сотнях метров над Японскими городами, уничтожив тем самым около двухсот тысяч мирных жителей. А что могу сделать я? Самолёты по Стиксу не летают, у меня тоже крыльев нет. И что остаётся?
Хитрый план стронгов был для меня загадкой. Понятно, что жертвами станут внешники, их стаб или база, не важно. Важно то, что есть моральная сторона, готов ли я убивать? На словах да, а вот когда коснётся дела, сдюжу ли? А ведь убивать придётся и не одного, двух злодеев, их может быть несколько сотен, Бульба не тот человек, чтобы размениваться по мелочам. Среди этих возможных злодеев могут оказаться невиновные, не могут, а будут точно! Стронги спишут на допустимые потери, а что сделаешь ты? Бульба, всё это время наблюдавший за мной, задал вопрос, словно мысли читал.
– Готов продолжать?
– Жаль, что я не японец, – ответил я, сбив с толку здоровяка.
– Причём тут японцы?
Судя по реакции остальных, Клепан был единственным,
