Каэмит в преддверии охоты Сатеха… Дарованное Богами счастье нельзя было омрачать.
«Пусть хотя бы сегодня дорога впереди покажется вам двоим сияющей, как игра лучей Ладьи Амна в водах Великой Реки», – думал жрец.
Хэфер поклонился ему, и Перкау ответил глубоким поклоном.
– Благодарю тебя, мудрый, за всё то, что я обрёл здесь, – голос царевича был исполнен глубокого чувства.
Жрец улыбнулся и указал на ближайшую статую Ануи.
– На всё была Его воля.
– Только ли Его? – усмехнулся царевич и посмотрел в сторону красных песков Каэмит за плодородными владениями храма.
– Пусть наши Боги хранят тебя.
– И тебя, мудрый.
Жрец сжал руки царевича в своих, а потом осенил его жестом благословения.
Тэра в это время прощалась со стражами храма и с остальными жрецами и послушниками. Перкау видел, как Лират обняла её нежно и крепко, со всей силой своих хрупких рук, и прошептала какое-то напутствие. В глазах девушки блеснули слёзы, и она кивнула, нежно обнимая самую старшую из своих близких.
Учитель был последним, к кому она подошла. Хэфер почтительно отступил в сторону, давая им уединение. Девушка нерешительно посмотрела на Перкау.
– Мы ведь никогда не расставались… и я никогда не покидала надёжных стен храма… Мне страшно, – тихо призналась она. – Только не говори Хэферу – это опечалит его. Да и как же я могу оставить вас перед надвигающейся бедой!
– Ты хочешь отправиться с ним, в этом нет ничего дурного. Ты не должна испытывать чувство вины, – заверил её жрец и увидел в её глазах облегчение. – Наследнику трона нужны помощь и защита, нужен кто-то верный, чтобы прикрывать спину. Он доверяет нам, но тебе – более всех прочих. Он должен добраться до Императора в целости и сохранности и вовремя. Позаботься об этом, прошу тебя. Этим ты защитишь не только его, но и нашу обитель.
Тэра склонила голову в знак согласия и обняла бальзамировщика.
– Всё же жаль, что я – не воин.
Перкау усмехнулся, гладя её по волосам и понимая, что уже скучает по ней немыслимо. Подарят ли ему Боги возможность ещё хотя бы раз увидеть её, узреть, как она станет рэмеи? О том, чтобы, как полагается, посвятить её в жрицы Ануи самому, он уже даже не мечтал.
– Если бы к твоим талантам прилагались ещё и воинские – ты бы нас пугала, как священный шакал – расхитителей гробниц, – шутливо заметил жрец. – Несмотря на то, что скоро тебе предстоит трансформация, расходуй свои силы с умом. Не злоупотребляй стойкостью своего тела, оно ведь… – бальзамировщик невольно запнулся, но договорил: – Оно ведь может подвести в один миг.
– Я буду осторожна, учитель, – тепло заверила его Тэра и коротко посмотрела на стоявшего в стороне Хэфера. – И я уберегу его, хотя теперь мой друг уже не поможет мне, увы…
– Поможет, – возразил Перкау, – хоть и иначе. Теперь он в свите Ануи.
– Да… Я очень люблю тебя, – прошептала Тэра, крепко обнимая жреца за плечи. – Спасибо, что всегда был рядом со мной.
– И я люблю тебя, моя девочка, – тихо ответил жрец, стараясь не показать, как тяжело ему было отпускать её, как он боялся за неё.
– Будьте осторожны. Да хранит вас Страж Порога! Мы успеем достигнуть Императора в нужное время, и он не тронет храм.
Перкау очень на то надеялся, но предсказания в последнее время ему выпадали тревожные, и не все он мог расшифровать однозначно.
Маленькая община, состоявшая из нескольких рэмеи и храмовых псов, проводила Хэфера и Тэру к реке. Путешествовать им предстояло осторожно, не открывая себя. Враг уже знал главное, и царевича станут искать. О том, как выглядели Эмхет, в Империи было известно, наверное, каждому последнему крестьянину и рыбаку. А тот маг в песках видел ещё и Тэру. Эта мысль не давала Перкау покоя, но он уже ничего не мог поделать. Единственным способом защитить девушку было отпустить её с царевичем.
Золото Ладьи Амна изливалось на древние камни некрополя, искрилось в водах Великой Реки. Лодка заскользила по индиговой глади, отходя от берегов. Хэфер уверенно правил с помощью шеста. Тэра в последний раз помахала всем рукой, прощаясь.
Перкау провожал их взглядом, пока лодка не скрылась за излучиной реки, и всё это время держал руки сложенными в жесте благословения.
– Убереги их, о великий господин мой Ануи, Владыка и Защитник Мёртвых, пред которым преклоняются живые. Не забирай их раньше срока, молю, – точно заклинание шептал жрец раз за разом.
А позже, когда густые сумерки ступили на землю, Перкау прошёл через территорию храма к границам с бесплодной землёй – туда, где два каменных шакала, возлежавшие на Ларцах Таинств, охраняли начало дороги. Жрец долго всматривался в бескрайние пески, над которыми одна за другой зажигались звёзды. Аусетаар раскрывала искристый полог над Каэмит и Таур-Дуат, унося дневной зной.
– Ты выбрал нашего будущего Императора, Владыка Первородного Огня, могучий и далеко шагающий. Ты даровал ему Своё благословение, чего уже давно не случалось. Не оставь же его теперь, когда поделился с ним Своим могуществом сокрушать врагов.
На этот раз не появилось ни одного ша, но в лицо жрецу ударил ветер, сохранивший дневной жар. Перкау показалось, что Владыка Каэмит усмехнулся.
⁂
Император Секенэф стоял на балконе. Лицо его было бесстрастно, но пальцы, сжимавшие каменный парапет, побелели от напряжения. Восемь стражей Ануират в шлемах в виде собачьих голов выстроились в его комнате неподвижными изваяниями, охраняя покой правителя.
Царица миновала их беспрепятственно и прошла на балкон. Она положила ладонь на плечо супруга, чувствуя, что его мышцы точно окаменели от напряжения. Сейчас ему нужна была поддержка. То, что он любовно строил так долго, начинало осыпаться, рушиться.
– Я рядом, Владыка, – тихо проговорила Амахисат, – всегда рядом.
– И я благодарен тебе, – глухо ответил Секенэф.
– Вести из Лебайи добрые. Возможно, это хоть немного развеет твою печаль?
– Печаль… – он усмехнулся, и на миг ей показалось, что каменный парапет и правда начал крошиться. – Они смеются над моим горем. Что рассчитывают получить от меня те, кто брешет по ветру, точно стая гиен в голодный год? Мне не дано было похоронить его… но теперь саму память о нём отнимают и бросают на поругание.
– Жрецы и прежде, бывало, пытались противостоять некоторым из Эмхет, влиять на них, направлять по своему усмотрению, – осторожно заметила царица. – Но, возможно, всё это неправда. Возможно, кто-то просто дерзнул притвориться царевичем. Разумеется, самозванец будет наказан, но это хотя бы не так страшно, как слухи об осквернении останков.
– Все, связанные с этой историей, познают гнев потомка Ваэссира, – произнёс Секенэф, и звучало это
