Присмотревшись, обнаружил наблюдательный пост на втором этаже углового дома. Оттуда можно было смотреть во все стороны, и если бы я сюда шел не в сумерках и не в туман, то меня вполне могли бы обнаружить на подходе. Понятно, запишем, что первую ошибку я уже допустил, пусть пока и не фатальную.
Наблюдатель мне отлично был виден в прицел, до него три сотни метров, как раз дистанция прямого выстрела. Мне сейчас пальцем шевельнуть, да и все, мозги вышибу. Чем он там подкреплен? Ага, пулемет у них там. Просто стол к окну подвинули, а на нем на сошках врастопырку пулемет стоит. Людей больше не вижу.
Постепенно мне удалось разобраться в планировке острова. Формой он напоминал равносторонний треугольник, ограниченный с одной стороны каналом, вдоль которого мы ехали вчера. Вторую его сторону, ту, которой он развернут ко мне, образовывала заводь шириной от пятидесяти до пары сотен метров, а третья сторона и вовсе в озеро выходила.
У дальней от меня грани находилась сама деревня, немаленькая, домов так примерно на полсотни, а то и больше. В середине возвышалось большое, промышленного вида здание, надпись на котором никак не удавалось прочитать с моей позиции. Еще одно скопление домов, штук так примерно десять, находилось в зеленой зоне на южном мысу и напоминало что-то вроде коттеджей, сдаваемых в аренду, настолько они были похожи, однотипны и явно строены по одному проекту. Последний мини-анклав находился возле меня, за ним я и наблюдал.
Между этим анклавом и пристанью паромов находилась огромная лодочная стоянка, в которой у причалов выстроилось не меньше сотни лодок, от совсем небольших моторок до достаточно крупных катеров с каютами. У лодочной станции на недавно выстроенной караульной вышке стоял часовой. Оттуда вчера по нам тоже стреляли наверняка, а я вышку даже не заметил. Ладно, разберемся. Пятьсот метров примерно.
Так, кто у меня в прямой видимости? Наблюдатель, пост на вышке, удаляющийся патруль.
Угрозы? Пулемет в окне, который у этого самого наблюдателя. Есть еще пост в деревне, возле остова разбитого и расстреляного нами вчера «лэндровера», но он не опасен, мне присесть немного — и канава укроет, как в окопе буду. Да и хрен они успеют меня заметить.
Кто из тех, кого легко завалить, сможет быстро среагировать? Оба наблюдателя, как я думаю, у патруля позиция не самая удобная, как раз по пастбищам топают. И наблюдателям меня обнаружить будет легче. Ветра нет почти, чуть-чуть поправочка, высота как раз ноль над уровнем моря, здесь вся страна ноль, температура под двадцать, пожалуй… да что там, дистанции огня детские, я на дальние стрелять и не решусь.
— Ну, привет, родимые, — тихо сказал я, наводя перекрестье на наблюдателя в окне.
После М16 выстрел из мощной винтовки получился непривычно громким, в плечо ударило тоже ощутимо. Наблюдатель свалился головой вперед, вывесившись из окна, сорвавшийся с шеи бинокль упал вниз.
— Это раз, — прошептал я.
Вышка… там кто-то суетится… чуть больше чем на половинку роста вверх поправочка, и самую малость, на деление, влево. Первый выстрел, второй, третий, быстро, подряд — упал, прямо вниз полетел.
— Это два.
Патруль в поле. Один бежит куда-то, второй залег — зря, укрытия-то у него нет. В него тоже три раза, с маленькими поправками почти наугад — третей пулей попал, он дернулся и мордой в землю ткнулся.
— Это три, — сказал я.
Его напарник спрыгнул в канаву, скрылся. Жаль. Но ничего, в другой раз свидимся. Взгляд в сторону деревни на другом берегу — никого, укрылись, сообразили. Все, достаточно, это только вступление.
Окно наблюдателя? А там кто-то к пулемету встал, меня выцелить пытается. Дурак, ей богу дурак, у меня винтарь прямо на тебя пристрелян, я тебе отсюда прямо в лоб закатаю…
— Это четыре, ты у меня сверхплановый.
Хочется песни петь от осознания того, что начал плату брать, за кровь кровью. Ничего, вам друзья мои еще в кошмарах являться будут.
Все, в канаву — и отход. Не высовываться, не суетиться, двигаться быстро. Максимум допустимого я для этой позиции выбрал, больше нельзя. Вода плещется, ноги скользят, дышать сразу тяжело стало. От воды гниловатый запах, но терпимо. Овцам все по-барабану, жевали и жуют, никакая стрельба их не пугает.
Где-то заколотил один пулемет, сразу же к нему присоединился второй. Оглянулся — черт его знает, куда они бьют, может по брошенной огневой, а может и в белый свет. Плевать, меня уже не достанут.
Одно поле, второе, взял правее, еще правее, ориентируюсь по ветряной мельнице, она тут как перст над плоским островком торчит, не ошибешься. Вот берег канала, вот моя камера надувная, приныканная. Обернулся, сказал, осклабившись:
— Четверо, ага? А я за каждым приду, твари, вы у меня еще на луну взвоете, локти грызть будете, поняли? — и помолчав, добавил: — Не, пока не поняли. Но поймете, гарантирую.
Переплыть тридцать метров спокойной воды нетрудно, дальше маленький островок, по краю кусты — прикроют. По ним перебежками, затем на узкую косу, поросшую ивняком.
Оттуда на другой остров, уже вброд. Тут уже сухо, можно просто бежать, что и сделал, неторопливо, трусцой. Мостик, теплицы… ага, вот и мотоцикл мой, стоит на месте, сзади вместо сумки примотан тюк с автоматом и запасной одеждой, я дальше мокрым бегать не собираюсь. Куда бегать? Так день ведь еще начался только, у нас еще все впереди.
Скинул с себя мокрое, растерся полотенцем, переоделся. Сброшенную одежду затолкал в пластиковые пакеты, потом просушу, «на базе», а пока дела у нас, дела. Завел мотоцикл, неторопливо поехал в сторону дороги, постоянно оглядываясь. В одном месте все же пришлось газануть, удирая от неожиданно появившегося «шустрика». Остановился, застрелил из пистолета. Разве это враг? Нет, это болезнь, это чья-то беда, но это не враг.
Враги теперь те же что и раньше — люди. Эти всем врагам враги, особенно те, кто почувствовал, что теперь можно все, можно хорошо жить за счет жизней других. Таких отстреливать надо. Вот и займемся.
Что делать дальше я еще вчера продумал. Мотоцикл дает мне мобильность, вокруг пустующие земли, так что стеснить мой маневр не удастся. С одного боку я уже укусил, надо теперь со второго клок мяса вырвать. Хорошо вырвать, так, чтобы с жилами и кровью, с хрустом.
За теплицами маленькая деревенька с классическими голландскими домиками, только уже явно современными, со стеночками потоньше. Большие окна без занавесок, у голландцев традиция такая, не скрывать свою домашнюю жизнь от прохожих. Странно, да? Не смог бы так, не люблю на виду быть. Маленькие садики, за ними железная дорога. И автотрасса, широкая, четырехполосная и главное — с шумозащитными барьерами. Хорошая это вещь, через них почти ни черта не видно и стоят они на бетонном основании, вроде как специально придумано, чтобы засады было делать проще. Но до этого мы дойдем потом. Надеюсь.
