Ознакомительная версия.
- Может, скажете им что-нибудь напоследок?
- Зачем? Все равно ничего не поймут.
- Кампута переведет. Просто, по-моему, они ждут какого-то прощального слова.
- Да? Ну, ладно, - я забрался на невысокий пенек, сняв кепи, смял его в руке, приложил к груди, а правую руку втянул далеко вперед. - Товарищи! Квессианцы и квессианки! Не побоюсь этого слова - друзья! Сейчас, стоя здесь перед вами, я торжественно клянусь, что скоро, очень скоро, вы позабудете про голод и болезни, про холод и несчастья! Хотите знать, почему? Да потому что мы вас, полоумных придурков, жрущих друг друга, всех перебьем, а вы и пискнуть не успеете...
И прочий бред в том же духе. Оказывается, ораторствовать перед аудиторией, которая совершенно не понимает, о чем идет речь, достаточно легко. Наш проводник, вторя мне, начал переводить на свой язык, но я сильно сомневаюсь, что перевод хотя бы примерно отражал суть моих слов.
Под восторженные крики и стук копий об землю, я слез с бревна. Толпа, пребывая в религиозном экстазе, упала на колени. Я же, схватив за рукав Жаклин, поманив пальцем Кампуту, ушел за деревья.
Мы молча брели по колено в море зелени. Лейтенант молчала потому как у нее раскалывалась голова, я - потому как из проводника собеседник был вовсе никакой. Пройдя какое-то расстояние, я с удивлением обнаружил, что деревья уже не кажутся такими близнецами друг другу. Да и примятая трава однозначно указывала наш вчерашний путь. Вполне могли бы справиться и без туземца, но, раз уж ему так нравится... может и проводить - я не против.
- Знаешь, - обернулся я к пилоту. - Когда я набирал воду, то на дне ручья видел след кого-то из наших.
- Мы же выжили, - пожала она плечами. - Так почему бы...
Ее речь прервали два громких взрыва, последовавших дуплетом. Гремело там, откуда мы шли - в деревне. Молниеносно выхватив бластер, развернувшись, укрывшись за массивным стволом дерева, я присел на колено. Проводник испуганно замер.
- Не обращайте внимания, - зевнула Жаклин. - Это сорокамиллиметровые гранаты.
- Гранаты? - удивился я. - Но откуда в деревне гранаты?
- Да у меня в кармане случайно парочка завалялась, - словно оправдываясь произнесла флот-лейтенант. - Там девушки как раз хворост на костер носили... я и не сдержалась...
Громыхнул еще один взрыв.
- Парочка, да? - усмехнулся я.
- Ну, четыре штуки... подумаешь!
Последняя граната озарила лес громом.
- За что ты их так? - полюбопытствовал я.
- Мне не понравилось, что они девушку убили, - призналась Обаха.
Если бы я выводил в расход всех тех, кто кого-то убил на моих глазах... Кампута, все это время настороженно прислушивался к нашему разговору. Конечно, естественно, само собой разумеется, он ничерта не понял из разговора, просто на каком-то интуитивном уровне, своим первобытным звериным чутьем догадался, что стряслось с его племенем, и кто в этом виноват. Издав боевой клич, проводник, выставив копье, бросился на лейтенанта. Я перевел ствол КОЗ-971 на аборигена, но опоздал. Дерринджер пилота два раза хлопнул. Туземец, словно налетев на невидимую стену замер, опустив глаза на грудь, из двух отверстий в которой небольшими фонтанчиками била кровь, окропляя траву и сапоги Жаклин. Его ноги подкосились, и дикарь, словно в последний раз клянясь своей богине, рухнул на колени.
- Да, детка, - прошептал я. - Я больше с тобой в одну кровать не лягу.
- А я больше и не позову, - заверила Жаклин, сдув струйку дыма со стволов пистолета.
Как мы не старались, но идти след в след по вчерашнему пути не получилось. К каменистой осыпи мы вышли несколько дальше от рогатого кряжа. Возвращаться к нему не было смысла - скафандры мы ввиду их бесполезности как раз и бросили. Оставляя за спиной лес, наполовину уничтоженный взрывом "Прогресса", деревню, разнесенную прощальным подарком Жаклин, и трупом Кампуты, тоже организованным пилотом, мы зашагали по пескам. Да, красиво обозначили свое присутствие на Квесине-3, нечего сказать.
То, что пустыня - это сплошь песок - полнейшая фигня. Я то их повидал немало, и не только на Земле. Основная часть - каменистое плато и глина, а песок - это дюны, барханы... они, собственно, на месте никогда и не стоят - все время перемещаются под действием ветра, а, учитывая что на открытом пространстве, за день раскаляемом на солнце, а ночью с таким же успехом отдающим тепло атмосфере, ветра очень даже нешуточные, то и топография пустыни может измениться буквально за несколько часов. Несколько часов... а ведь именно столько мы уже брели по пустыне. Периодически я останавливался, рассматривая горизонт через бинокль, но, кроме песка и камня ничего не видел. Оно и не мудрено - три дневных перехода - это, примерно, около девяноста километров - то есть до гор примерно столько. Горизонт же, учитывая, что радиус Квессина-3, судя по гравитации, примерно такой же, как и у Земли, лежит на расстоянии пяти километров. То есть чтобы заглянуть за большее расстояние необходимо или подняться повыше, или обладать дугообразным вектором зрения. Понятно, что и то, и другое в наших условиях было совершенно невозможным.
- Какие же мы жестокие, - произнесла лейтенант первую фразу за несколько часов.
- Ты про деревню? - уточнил я.
- И про деревню, и про все вообще... даже не столько про меня и вас, сколько про человечество вообще.
Что есть - то есть. Если чему человечество и научилось за несколько тысяч лет прогресса - это уничтожать. И разрушать. Всего лишь маленькая горсточка людей за неполные сутки умудрилась разнести звездолет, не сходя с него, еще один звездолет - это я про БП-1729, по меньшей мере одну планету, а может и более, и крупно напакостить здесь, на Квессине-3.
Но... разве волчица не жестока, защищая свое потомство? Даже крошечная птичка, защищая свое гнездо, способна заклевать коршуна. Хм, неудачный какой пример. Перед глазами вдруг встали орды дикарей с копьями и каменными топорами, ведомых Мамбупой, и в неистовом гневе кромсающих людей в бронескафандрах, рвущих их на куски... нет, полнейший бред. Птичку убираем.
А ведь, по сути, забери у людей звездолеты, танки, бластеры, и еще неизвестно, кто кого победит в честной схватке один на один. Слава Богу, такой вариант совершенно исключен.
- Там же были дети, - продолжала Жаклин. - Они же не в чем не виноваты.
- Да брось ты, - отмахнулся я. - Я тоже когда-то был ребенком, маленьким милым мальчиком, и никто и подумать не мог, что я буду участвовать в операциях по зачистке целых планет от их коренного населения. А эти дети... они вырастут, и, если их не слопают их сородичи, то сами будут есть друг друга. Ты уж поверь - галактика немногое потеряла с их смертью.
Ознакомительная версия.
