— Скрэтчи, — наконец-то вымолвил Возняк. Голос его дрожал от ярости. — Будь я проклят, если это не их работа! Бармен, давай мешок.
Пока останки Птахи укладывали в пластиковый мешок, Северянин наблюдал за Сайксом. Археолог стоял у входа в пещеру, опустив голову и безвольно свесив руки.
— Джон, как вы? — не удержался Северянин.
— Нормально. Пока нормально…
— Алло, Милтон! — Громкий голос Апостола в наушниках заставил всех вздрогнуть. — Слышишь меня?
— Говори, Вадим.
— Мы только что прикончили скрэтча в тоннеле.
— А мы нашли Птаху, вернее то, что им когда-то было, — мрачно ответил Возняк. — Ищите остальных, Седого и Спортсмена.
— Мы идем дальше. Конец связи.
— Бармен, Сайкс, берите мешок! Будем нести Птаху по очереди, — скомандовал Возняк, — Эй, Археолог, что стоишь, как в штаны наложил? Я, кажется, ясно выразился.
— Да-да, конечно! — Сайкс засуетился, бросился к мешку с покойником. Мешок был зловеще легкий — скрэтчи мало что оставили от человека.
— Пошли!
Теперь в черноте тоннеля ощущалась угроза. Покинув пещеру и пройдя лабиринт, группа вернулась в основной тоннель и быстрым шагом направилась к подъемнику. Тяжелое напряженное дыхание в наушниках стало громче. Потом его прервал сигнал вызова, и Северянин вновь услышал голос Апостола.
— Милтон, мы нашли труп Спортсмена. Боже мой, ты бы только видел это!
— А скрэтчи?
— Пока наткнулись только на одного.
— Будьте осторожны. Эта погань всегда сбивается в стаи. Мы идем к вам.
Последние сотню метров преодолевали чуть ли не бегом. Мешок с телом Птахи оставили у подъемника, потом вся группа двинулась в тоннель, отмеченный радиомаяком Апостола. А несколько секунд спустя тишину разорвали крики и оглушительная стрельба.
Северянин, позабыв обо всем, бросился вслед за шерифом в глубь тоннеля. Впереди ослепительно сверкали вспышки плазмоидов, метались черные тени. Потом что-то ухнуло так, что наушники захрипели — вероятно, разорвалась граната. Перепрыгивая через лежавшие на полу тоннеля камни, Северянин догнал шерифа, и вместе они выбежали из тоннеля в новую пещеру.
Апостол и его люди, встав полукругом у входа в штрек, поливали огнем из кина-ружей и винтовок то, что пряталось в глубине штрека. Потом рядом с ними появился выбежавший из-за спины Северянина Карл и выстрелил в штрек из плазмомета. Облако раскаленной плазмы наполнило штрек, выжигая в нем воздух, оплавляя камень и превращая толомеитовый песок в зеленое стекло. Из каменного провала вырвались облака густого черного дыма. А секунду спустя стрельба стихла. В наушниках остались лишь тяжелое дыхание — и спокойный голос Апостола.
— Спасибо, Карл, похоже, ты сэкономил нам патроны.
Один скрэтч лежал метрах в десяти от выхода из штрека, второй — в самом его конце. Если первая тварь превратилась в головешку, то второй скрэтч сохранился лучше, лишь шерсть на нем обгорела, превратившись в серый пепел. Северянин обошел труп твари: скрэтч был намного крупнее своих виртуальных собратьев, с которыми он имел дело на «Большой Маме». Но облик был тот же — хищная узкая морда, круглые уши, голые розовые лапы с острыми когтями. А еще на шее у скрэтча что-то заблестело. Северянин посветил фонарем. Не веря глазам, протянул руку, чтобы снять с убитого зверя предмет, который явно не случайно оказался на скрэтче.
Цепочка с медальоном. На одной стороне медальона — изображение Богородицы с младенцем: стерев пальцами жирный нагар с другой стороны, Северянин прочитал надпись на испанском языке:
«Дорогому сыночку Мануэлю от мамы. Храни тебя Бог!».
Он разглядывал этот медальон и даже не услышал, как к нему подошел Возняк.
— Эй, Северянин, ты что замер? — Взгляд шерифа упал на медальон. — Что это у тебя?
— Это было у скрэтча на шее, — Северянин протянул медальон шерифу. — Черт! Ты уверен?
— Я сам снял его с этой твари.
— Я бы не удивился, если бы такая вещь была у скрэтча в желудке. Но вот на шее! Какому-то идиоту пришла в голову мысль скверно пошутить, — Возняк осмотрел медальон. — Похоже, он платиновый. Твой трофей, Северянин. Пошли, нам еще надо Седого найти.
Сжимая в кулаке медальон, Северянин еще раз посмотрел на убитого скрэтча и поплелся за шерифом. Почему-то к горлу подступила тошнота. Медальон будто жег руку даже через бронеперчатку. Северянин не удержался и еще раз глянул на свою находку. Что это — случайность? Или Аваллон подкинул ему очередную головоломку, на этот раз реально жутковатую? Эта планета словно издевается над ним: вот тебе, дружок, новая задачка — разгадаешь ли? А разгадать ее стоит. Платиновый именной медальон не просто так оказался на шее плотоядной твари, стерегущей подземные тоннели.
Внезапно Северянин сообразил, что отстал от остальных — огни фонарей мелькали где-то далеко впереди. Сунув медальон в нагрудный карман комбинезона, Северянин поправил автомат и поспешил вперед. Ему казалось, что кто-то из темноты тоннеля смотрит ему в спину.
* * *
Останки Седого нашли только к утру. Попутно застрелили еще пять скрэтчей, устроивших логово в одном из штреков Северной шахты. Погибших похоронили сразу после возвращения из шахты, на грабберском кладбище недалеко от прииска № 2, того самого, куда Северянин и Сайкс попали в первый день по прибытии в Долину Бурь. Поминали Седого, Спортсмена и Птаху в баре Ли Вона — как и после боя у Колючей скалы сюда набилось все население Долины Бурь. Только на этот раз было тихо. Очень тихо. Собравшиеся в баре грабберы почти не разговаривали. Северянин заметил, что Сайкс ограничился глотком биддла, даже пива не пил. Вообще, после спасательной операции в шахте археолог выглядел каким-то прибитым.
К девяти вечера бар опустел. Северянин допил свое пиво, бросил пустую банку в корзину и направился к выходу. В этот момент его негромко окликнули.
— Я наблюдал за тобой, — сказал Апостол, выйдя в круг света от лампы. — Ты выглядишь очень угрюмым.
— А чему радоваться? Поминки все-таки.
— У Милтона теперь будут неприятности. Ведь это он отвечает за безопасность старателей перед властями.
— Сочувствую. Но ничем не могу помочь.
— Шериф сказал, ты нашел какой-то медальон. Можно взглянуть?
Северянин подал Апостолу медальон. Тот повертел его в руках, прочитал надпись на обороте.
— Значит, Мануэль погиб, — сказал он, вернув медальон.
— Ты знал хозяина медальона?
— Его все тут знали. И медальон этот я помню. Про покойников не говорят плохо, но Мануэль Ростовщик был редкостным уродом. Даже не верится, что у него была мать.
