- Это... Что-о-о?! - протяжно вскричал он, прислонившись к окну. - Что это, я вас спрашиваю?!
Встревоженный Тамагава поднялся со стула, обежал директорский стол и попробовал разглядеть нечто, столь сильно возмутившее начальника.
А во дворе происходило следующее.
Еще не успела отъехать машина, привозившая ежедневно торговцев булочками, пирожными и прочими закусками, весьма популярных у голодающих в обеденный перерыв школьников, когда жующие или только примеривавшиеся юноши и девушки услышали со стороны входных дверей школьного корпуса громкие крики. Дружно обернувшись на звук, молодежь буквально выпала в осадок.
Во двор походкой свалившего огромный дуб дровосека входил новый учитель литературы Ватанабэ, несший на плече девушку в сэйлор-фуку, отчаянно вопившую и пытавшуюся то вырваться из его цепкой хватки, то молотить по широкому плечу и не менее широкой спине пленителя тоненькими кулачками. Не обращая на потуги пленницы никакого внимания, Сэм добрался до самого центра школьного двора и остановился. Засунув в рот два пальца свободной руки, он оглушительно громко свистнул, приковав к себе внимание даже тех, кто сперва был отвлечен чем-то другим. Молодежь окончательно притихла. Многие узнали несчастную заложницу учителя. Ей оказалась знаменитая Дзюнко Китами.
- Слушайте сюда, молодое вы поколение! - громогласно пробасил Ватанабэ. - Вот вам наглядное пособие по предмету "Что такое хорошо и что такое плохо"!
Он ухватил девушку за одежду, снимая с плеча, но тут же зажал стройное тело у себя под мышкой. С несчастной школьницей он обращался как с куклой, и та ничего не могла поделать. Ее голова оказалась торчащей из-под руки Ватанабэ и направленной к дверям, через которые он девицу пронес. Находившимся же во дворе, преимущественно лицом к лицу с учителем, открылась картина, о которой мог бы мечтать всякий извращенец: задравшаяся во время активных шевелений пленницы форменная юбочка и... Да простит автора читатель за то, что будет написано ниже, но из песни, как говорится, слов не выкинешь... И аккуратные женские трусики с миленькими кружавчиками.
- Вот эта вот девица решила, что лучше разбирается в указанном мною предмете! - продолжил Ватанабэ, и не подумав укрыть срамную картину от взглядов зрителей. - И потому я сейчас преподам ей, а заодно и вам, наглядный урок.
Дальше случилось совсем уж непотребное. Ватанабэ, держа девушку одной рукой в горизонтальном положении у себя под мышкой, другой взялся за ремень собственных брюк и, расстегнув его, потянул. Именно в этот момент директор и закричал, глядя на происходящее из окна. Вытащив из штанов ремень, Ватанабэ сноровисто сложил его вдвое.
- К экзекуции при-сту-пить!
И толстяк с оттяжкой хлестнул свою пленницу по открытым ягодицам. Толпа ахнула вместе с ней, когда плотная черная лента со всего размаху соприкоснулась с кожей и тонкой полупрозрачной тканью.
- Увлекаться оккультизмом - это плохо!
Сэм замахнулся второй раз. И снова девушка вскрикнула, а толпа зашлась неразборчивым шумом.
- Злобно колдовать - тоже плохо!
Третий замах. Снова вопли.
- Зарабатывать на вредоносном колдовстве - это вообще никуда не годится!!!
Ватанабэ банально порол девчонку на глазах у половины школы, которая непременно расскажет об этом второй половине. Он размашисто шлепал ремнем по аппетитным юным округлостям, приговаривая что-нибудь после каждого удара. Девушка что-то громко кричала, кажется "Не надо!", а он все продолжал порку. Шумевшая в начале действа толпа постепенно притихла и беззвучно наблюдала за расправой.
Наконец, Сэм хлопнул ремнем в последний раз и педантично одернул ей юбочку, скрыв неприличное. Хотя для этого было уже поздновато. Он аккуратно отпустил жертву, ставя на ноги. Дзюнко Китами посмотрела на палача невидящими глазами. Губы ее подрагивали. Она молчала, хотя еще пару секунд назад визжала во весь голос.
- Урок окончен! - взревел Ватанабэ. - Но я надеюсь, что вы его запо...
Тут в дело вмешались законы физики и простейшая забывчивость. Брюки Ватанабэ, вот уже несколько минут лишенные ремня, устали держаться на его объемном животе и сползли до колен. Почувствовав это, педагог посмотрел вниз и чертыхнулся. Тут уже нервы зрителей не выдержали. Сначала кто-то один издал короткий отрывистый смешок. Потом кто-то еще. И понеслась. В итоге на эту парочку смотрели десятки пар смеющихся глаз, а хохот заставлял дребезжать стекла в окнах.
Заправив ремень и вернув штаны на место, Ватанабэ оглядел хохочущую толпу и, развернувшись, зашагал обратно в здание школы. А посреди двора осталась упавшая на колени великая магистрелла Дзюнко Китами. Понурив голову и глядя в землю, она беззвучно плакала, содрогаясь всем телом.
Не только директор Кавада наблюдал за этим из ряда вон выходящим действом через окно. Большая часть школы, почти все преподаватели в эти несколько минут прилипли к стеклам и таращились на выходку нового преподавателя литературы. Подавляющее большинство зрителей бурно выражали собственные эмоции, испытанные по поводу увиденного. Кто-то радостно смеялся, позабыв о приличии, кто-то хмурился, кто-то опасливо шептал на ухо соседу что-то о непременной мести Китами... Только один человек, пожалуй, во всей школе сохранял невозмутимость. Это был учитель Акио Сато, наблюдавший за двором с первой минуты. На его красивом лице не отразилось ни малейшей тени каких-либо чувств. Он просто смотрел и молчал. А когда Ватанабэ, повернувшись, зашел в здание, Сато покинул учительскую, не вступая в разговоры с возбужденными коллегами.
- Это просто неслыханно! Возмутительно! - хлопнул ладонью по столу Кавада и поморщился от боли. Переусердствовал. - За все годы работы я никогда не встречался с таким... Таким... Таким...
- Каким? - насмешливо переспросил Ватанабэ и сложил руки на животе. Когда его в срочном порядке вызвали в кабинет директора, новичок, не реагируя на самого разного оттенка взгляды учеников, неторопливо отправился туда. Войдя, он по выражению лица начальника понял, что надвигается разнос. Что было вполне логично. Сесть ему не предложили, но он и не стал дожидаться этого жеста гостеприимства, самолично плюхнувшись на стул. Простейший психологический прием - когда стоя выслушиваешь нарекания, поневоле начинаешь чувствовать вину. Так что Сэм сел, поерзал, устраиваясь поудобнее, принял расслабленную позу и только тогда взглянул на мрачного аки грозовая туча директора. Тот пошел в наступление, но, как мы видим, быстро завяз.
- Возмутительным! - наконец, выпалил Кавада. - Вы что, совсем с ума сошли?! Где вас такому учили?! Я не верю, что в Токийском университете могут учиться такие... Такие...
