Дерьмо! Когда уже кончатся сюрпризы, когда все неизвестные откроются и я смогу ясно видеть, куда двигаюсь?
За шуршащим в кронах ветром пока не различалось ни шагов, ни биения сердца. Почему Мина не преследует? Думает, что нет смысла гоняться за мной, так как я все равно вернусь за Кирой? Но разве равнодушному Императору-Пауку есть дело до какого-то вампира? И что еще за Сын Неба? Сейчас так иногда называют японского императора. Мне типа что, в будущем мало будет своего собственного рода и понадобится прибрать к рукам престол людей? Хотя со столькими неизвестными чего удивляться. Хорошо еще, что пенис не отрезал и груди не нарастил. А то могли же ученые будущего выяснить, что, мало ли, транссексуалы обладают мегакрутой усваиваемостью ци, и все, приплыли, деваться некуда, ложимся под нож.
Порыв стих, шорох вокруг прекратился. Глядя на застывшие листья, я задумался. Если Мина впрямь из будущего, если она некий регрессор, скакнувший в свое юное тело, то может знать о моих планах. А Кира мне нужен, очень нужен. Сантименты ни при чем. Просто сдружиться с вампирскими кланами без него не выйдет. Либо опять искать погрязшего в комплексах низкоуровневого члена властного рода. Нахрена тогда я подставлялся под шокер Юкари?
Я полез назад к пепелищу. Зато в этот раз элемент неожиданности на моей стороне, Мина не сможет одновременно следить за каждым кустом. Если только эта Аматэрасу ей еще фичей не подкинула. А то с одним лишь перерождением против меня глупо как-то бодаться.
В японском пантеоне синто Аматэрасу — богиня солнца, верховное божество, и, кстати, прародительница нынешнего императорского рода. Если в скором времени я грохну ее потомка и заберу у него трон, то божественные палки в мои колеса вполне понятны. Смущает только одно «но»…
Богов, блядь, не существует! А если существуют, весь мой вероятностный транс катится ко всем чертям. Не может быть анализа и планирования там, где существует ебаное иррациональное чудо.
Так вдохнул и выдохнул, Амида, успокаиваемся. Приводим пульс в норму. Мне еще с психопаткой-регрессором возиться и вообще не делаем поспешных выводов. Если все-таки потом откроются новые вводные, просто включим их в список переменных, делов-то, и пусть, если даже этими вводными окажутся сраные боги…все-все, вдох, выдох.
Снова едко запахло пеплом. Отодвинул опаленные ветви и увидел застывшую над вырубленным Кирой Мину. Ее плотные магические доспехи переливались перламутром. Ну, поехали по-новой.
Без единого звука выскакиваю и замахиваюсь «жалом». Тревога! Кувырком уклоняюсь от вылетевших справа «игл». Ледяное облако уносится куда-то в лес, а меня по инерции бросает прямо на коллегу по попаданчеству. В последнем почти убеждаюсь, как только Мина отбивает мою атаку из нижней стойки. Ну не дерутся школьницы с такой сноровкой, не дерутся! Даже Юкари б не увернулась, а в том, что Обереги заглушили бы урон, заслуга не боевых навыков, а мощного сосуда души. На одном сосуде она меня тогда и вынесла.
Начался махач на близкой дистанции. Мина соткала словом светящийся перламутром клинок, и отражала мои выпады. Умело отбивала, чувствовался знакомый стиль. Меня вдруг осенило: Да это же мой стиль, блядь! Только я мог научить этим приемам.
Отвожу кулак, обернутый алым пламенем, и врезаю уже своим кулаком Мине по корпусу. Она содрогается всем телом, едва не загибается, но держится. Еще бы не держалась, моя ведь школа, по-видимому.
И все же Щиты Сентрю это далеко не Обереги Аматэрасу. После еще пары проносов моей левой мимо блоков Мины, она рухнула и, подняв тучу скрывшего ее пепла, попыталась откатиться в сторону. Я будто на себя в зеркало смотрел.
Точно регрессор.
Только плевать мне на взметнувшуюся завесу. Зачем мне видеть бегство противника, когда я прекрасно слышу биение его сердца. Впечатываю ногу в гущу черного облака, из которого раздается сдавленный крик.
Я отчетливо различаю поддельные ноты боли. А, девушка не так проста. Раз регрессор, она тоже в курсе, что никакая завеса не спрячет от меня. Но притворилась, что не знает. И будто бы мой пинок ее достал, а на самом деле…
Черноту справа рассек перламутровый росчерк. Отбиваю не глядя и шарахаюсь прочь — подальше от вспыхнувшего рядом огненного бутона.
Обхожу Мину сзади, она будто спиной чувствует, резко разворачивается навстречу. Пепел оседает черными хлопьями на сверкающем перламутре. «Жало» и магический клинок скрещиваются. В то же время я бью левой в печень, она — коленом туда же. Оба удара достигают целей, мы одновременно крякаем.
Чувствуя, что мгновений для атаки все меньше, отвожу «жало» и обрушиваю сверкающий клинок снова и снова. Цель — только ранить, зацепить. Но Мина слишком хорошо обучена, наверняка, одна из лучших моих фехтовальщиц. Говоря «моих», имею в виду того Императора-Паука неясного.
Последний выпад «жалом» Мина лишь слегка сместила в сторону. Тем самым превратив нацеленную на ранение атаку в смертельный удар. Светящий клинок пробил перламутровые пластины на ее животе. Брызнула кровь, перламутровый меч выпал из раскрывшейся ладони. Девушка снова упала на ложе из пепла. Без подпитки эмоциональной энергии доспехи растаяли, словно лед на солнце. Бледное вспотевшее лицо посмотрело на меня.
— Еще одна лапа отброшена.
По моей команде «чешуя» исчезла. Я прикоснулся к шее Мины. Пульс учащенный, дыхание с каждым выдохом все слабее. Резкий запах окутывал рану — наружу истекала моча или желчь. И то и другое очень плохо: внутренние органы повреждены. Максимум через тридцать минут сердце Мины остановится от нехватки давления. «Скорая» не успеет добраться до глуши, девушку не спасти.
Времени мало.
Сев рядом с девушкой, перевернул ее на бок. Бережно положил на колени голову Мины. Живот ее вздулся, между синеющих губ выплеснулась рвота. Легкими касаниями пальцев я вытер ее губы и подбородок. Мина попыталась улыбнуться.
— Ты никогда не боялся замараться.
Другая моя рука погладила мокрые волосы девушки.
— Может, потому что я настолько грязный, что уже без разницы.
— Ниже, — попросила она. Я послушно опустил ладонь, и девушка прижалась к ней щекой, закрыв глаза. Сладкая истома накрыла ее и немного притупила боль. Спустя несколько секунд она спросила:
— Будешь пытать?
— Я никогда не боялся замараться, — повторил ее слова.
— Будешь, — проронила Мина, в ее слабом голосе звучал ужас.
— Ты хорошо знаешь меня.
— Слишком хорошо и слишком поздно это произошло. Но не надо, прошу! — она закашлялась, рвота снова брызнула из ее рта, и я снова вытер кожу вокруг него. — Просто спрашивай. Я знаю, от тебя не скрыться. До сих пор перед моими глазами стоят пытки, которые ты изобрел. Жуткие монстры, которые, попав в капкан, запросто могли отрезать себе ногу, содрогались в крови и дерьме, моля тебя прекратить. А ты, выворачивая наизнанку не только их тела, но и души, лишь смотрел с бездонным спокойствием. Как паук на мух.
— Попробуем без пыток, — кивнул я. — Из какого временного промежутка ты пришла?
— Двадцать лет спустя…
Через двадцать лет Мина умрет. Брошенная своим любимым в одной из битв гражданской войны, она сгорит в атаке враждебных магов. До этого она предаст свой клан, ударит перламутровым клинком в спину родного отца. А еще раньше, задолго до ужасной войны и череды собственных предательств, Мина полюбит инкуба Хенси Аматаро. Девушка еще не будет знать, каких жертв он от нее потребует. Как и то, что сама станет жертвой его восхождения на трон императора. Род, честь, возможное счастье — все это Мина сожжет во имя любви к человеку, неспособному любить.
— Только смерть подарит мне понимание.
— Не смерть, — сказал я, читая лицо умирающей девушки. — Существо, личность…Аматэрасу.
Солнцеликая богиня призовет душу Мины в свои золотые чертоги. Ее проведут мимо тысяч сверкающих залов. Ласковые руки Всеправительницы прижмут девушку к дрожащей от рыдания груди. «Это ужасно, — будет плакать самая прекрасная женщина, которую Мине доводилось когда-либо видеть — Ужасно!»
