их свита легко наведут порядок и приструнят смутьянов.
Вдруг ожил памятник Богдану Хмелю. Почитаемый за святого основатель Сечи резко опустил булаву прямо на башку призрачного зверя. Тотем исчез, как и не бывало. А из носа гетмана пошла кровь. Завидев такую реакцию священного монумента, ушкуйники уверовали в виновность Коноваленко на сто процентов и слетели с катущек. Одни ватажники остервенело накинулись на людей в темных балахонах и телохранителей куренных. Другие не менее неистово штурмовали помост.
— Пора вам принять новую судьбу! Были свободными — станете моими рабами! — в ярости проорал Беар, и чёрный вихрь закружился вокруг почитаемого обелиска. Когда смерч унялся, люди поражено вскрикнули. Вместо всем известного отца-основателя перед ними предстало рогатое, козломордое существо, с огромным, укрытым бахромой змей, буркалом.
На секунду народ оторопел. Затем, вместо того чтобы нападать, ушкуйники задумали разбегаться.
— Вижу, пора подсобить вам… — раздался с верхотуры спокойный глас, а крест в руках Байды увеличился многократно. Предмет сформировал объятое серебристым пламенем копье, которое Праведник немедленно швырнул в осквернившее памятник чудовище.
Самый страшный монстр — это человек. Только люди способны на ужасные, причем осознанные, поступки.
Неизвестный философ;
Подобно самонаводящейся ракете древности, окутанное серебристыми всполохами копье вонзилось не куда-нибудь, а в веко козломордого. Тварь как раз хотела распахнуть око, но не успела. Преобразившийся крест пришпилил складку кожи к зрачку, погрузившись почти на полметра.
Козломордый раскрыл пасть и заревел. Из под прикрытого глаза повалили тёмные струи дыма, вдыхая которые люди падали замертво. Облачка посмертного шакти стягивались к ожившему идолу, а сияние пики затухало.
Завидев такую картину, Байда достал люльку и закурил. Прямо в воздухе, щедро выпускаемые им кольца расширялись до нескольких метров, вбирая в себя эманации гибнущих людей.
Однако в отличие от демона, Праведник не питался смертью. Когда подконтрольные ему образования напитывались до конца, то выстреливали в небо ярко-белыми лучами. Помимо всего прочего, эти залпы разгоняли порождённую тварью темень и причиняли ей физическую боль.
Орудовал Байда свободно. Вокруг мужчины собрался народ, признав в нем лидера. Примечательно, что гетман и полковники бездействовали. Утратив тотем и призвав козломордого, Ульян и куренные скрылись в громадном пузыре мрака. Разглядеть, что с ними происходит за стенками черной, как непроглядная ночь, вакуоли не представлялось возможным.
— Поднажмем, ребята! Мы должны изгнать черта, пока кокон тьмы не лопнул! — сориентировал народ Праведник, впервые повысив голос.
На площади собралось десять тысяч человек. Треть от половозрелого населения Сечи. Потомки бандитов и разбойников поражали выучкой. Первая паника прошла. Ватажники оклемались и по цепочке передали распоряжение нового командира.
Согласно родам войск ушкуйники сбились в отряды, выбрали временных старшин и пожертвовали им энергию. Вскоре воздух зарябил от множества иллюзорных пушек, мушкетов, сабель и мечей. Разные по размеру и содержанию орудия обрушились на тварь, разрывая ее материальное воплощение.
Обычное оружие на потустороннее создание не оказало никакого эффекта. Это ватажники проверили первым делом. Только магия влияла на тварь, которая обладала почти полным иммунитетом к физическому урону.
Демон злобно завизжал, силясь вырвать из ока сулицу. Однако постоянный огонь сотен обозлённых практиков не давал ему поднять коротковатые лапы, вынуждал заполошно махать ими для отражения наиболее опасных атак. Громадные разноцветные пули, клинки и различные фантомы отскакивали от верхних конечностей козломордого, порождая цветные блики и иную слепившую глаз иллюминацию.
Не дремал и Байда. Практически разогнав пагубный для всего живого дым, Праведник примружил веки. Затем поднял высоко над головой и широко развёл в стороны руки. Между обращёнными друг к другу ладонями возникло и нарастало серебристое сияние.
Вскоре между дланями мужчины сформировался метровый шар. Словно громадный камень, напрягшись так, что на открытых участках кожи выступили вены, Праведник швырнул сотворённый ком в демона.
— Фокус на мою волшбу! — проорал он перед броском.
Просьбу поддержали многие. Почти сотня старшин успела перенаправить потоки шакти в неспешно летевший, несмотря на приложенные усилия, шар. Получив дополнительную энергию и напоминая теперь морского ежа, сфера резко ускорилась. Как метеор, она впечаталась прямо в торчавшее из века копье, загоняя то внутрь по самую пятку.
Если до того кому-то казалось, что козломордый ревет излишнее громко, то теперь визг разрывал барабанные перепонки. Несколько десятков слабейших инфов даже потеряли сознание от изданного им дикого вопля. Из ушей бедолаг ручьями полилась кровь.
Демон замотылял башкой, будто хотел вытрусить из неё что-то. Потом, не обращая больше внимания на удары, прислонил лапы к морде, стараясь все же раскрыть запечатанное око.
Совершить задуманное твари не удалось. Прямо на веке вспухли абрисы громадного креста. Опухоль росла до тех пор, пока буркало не взорвалось, обдав ближайших укшкуйников фонтанами чёрной слизи. Обрызганные погибли в страшных муках. Однако пожрать их души демону не судилось. Вслед за глазом лопнула и голова чудища. А весь изгвозданный в нечистотах крест вернулся в ладонь хозяина.
Без тени брезгливости Байда сжал пальцы, истово перекрестился и повесил на шею нательный крестик, вновь уменьшившийся и засиявший серебром после ритуального жеста.
Ватажники выдохнули. Люди подумали, что одержали победу. Им, конечно, было жаль памятник отцу-основателю. Ведь несколько веков монумент принимал благодарность потомков. Ушкуйники рождались, взрослели, вступали в брак, уходили в бой и умирали, испросив благословения у святыни. Даже в сердцах душегубов образовалась сосущая пустота.
Однако долго печалиться ватажникам не пришлось. Кокон из тьмы, скрывавший развенчанных командиров, лопнул, и миру явилось новое чудовище.
Пятиголовый, три метра ввысь и около десяти в длину, полоз из старых преданий почтил присутствием многострадальную ныне Сечь. Воины присмотрелись к покрытому потоками слизи гаду и ужаснулись. Длинные шеи змея венчали прекрасно знакомые головы. Демьян Головорез, Иван Чайка, Матвей Дронов, Семиполк Окаянный и Колька Пушкарь приказали долго жить. Когда-то могущественные полковники таращились мертвыми бельмами на бывших подчиненных. В их взглядах не осталось ничего человеческого, лишь лютая ненависть и голод.
Примечательно, но гетман куда-то запропал. Ульян не послужил материалом для сотворения монстра.
— Вновь сбежал! — прокричала все та же бойкая молодуха и лихо пальнула в полоза из мушкета. Лучше бы она этого не делала. Принадлежавший ранее главе сабельников лик развернулся в сторону женщины, и две гигантских сабли сомкнулись на поясе у недавно потерявшей мужа вдовы, перерубив ее пополам. Две половинки когда-то привлекательного тела беззвучно упали наземь. Расправа послужила стартом нового витка противостояния.
Былинный некрозмей был куда хуже козломордого, того сразу приструнил Байда. Сейчас же Праведник не вмешивался в битву. Он будто собирался с силами. У многих ватажников закралась мысль, что с убийством полоза неприятности не
