— Все, что в карманах было, принято, описано и хранится у каптерщика, как и сам мундир, сапоги и фуражка.
— Надеюсь, там пара червонцев наберется?
— Точно не знаю, это у каптерщика надо спросить.
— Вы уж спросите, будьте любезны, а то мне с человеком рассчитаться надо.
Наваскин только руками замахал.
— Да это я вам в подарок, мне для следующих штыков материал кое какой прикупить надо.
— Вот это да!
Лекарь цапнул лежавший на тумбочке штык. До половины вытащил клинок из ножен.
— Красота-то какая! А мне такой же сделать можно? Только с нормальной ручкой.
Кто бы мог подумать, что добродушный лекарь окажется падким на блестящие ножики. Мастеровой бросил взгляд на лейтенанта.
— Оно, конечно, можно, только господин лейтенант кроме этого еще две штуки заказали. Раньше, чем их не сделаю, за другие не возьмусь.
— Так мне и не к спеху, — успокоил Наваскина лекарь. — Пойдемте, пойдемте, договоримся обо всем, и деньги каптерщик вам выдаст.
Золич увел мастерового, похоже, скоро финансовое положение Наваскина заметно улучшиться, и лекарь не единственный будущий заказчик.
На следующий день умер Превин. Алексу ничего не сказали, он сам случайно подслушал разговор двух санитаров, пожилые дядьки обсуждали подробности предстоящих похорон. Тех, кто был убит на переправе, похоронили там же, на кладбище ближайшей деревеньки в братской могиле. Умерших от ран в полковом лазарете, по традиции, закапывали на городском кладбище, где у полка был свой участок. Там и предстояло упокоиться старшему унтер-офицеру охотничьей команды.
Лейтенант потребовал к себе каптерщика.
— Сколько денег у меня еще осталось?
— Еще червонец с мелочью.
— Купишь на них гроб. Дубовый. Самый лучший. Хватит на гроб?
Каптерщик, инвалид-ефрейтор, глянул на лейтенанта и внес другое предложение.
— Вы на счет гроба не беспокойтесь, господин лейтенант, из полковой казны денег дали, ребята еще скинулись, кто, сколько мог, все будет сделано, как у людей. А что останется, решили его родственникам отправить. Так я и ваши туда добавлю, если вы не против. Живым они нужнее будут.
— Хорошо, — согласился Алекс, — добавь.
Ночью выпал снег, первый за всю зиму. К полудню поднявшийся ветерок разогнал облака и сквозь них пробились лучики солнца. Один из них заглянул в окно палаты, расплескавшись светлым пятном на давно не крашеной стене. А потом сквозь законопаченное окно донеслись звуки похоронного марша. Они становились все тише и тише, а потом и вовсе пропали. По щеке скатилась непрошенная слеза.
Она появилась на четвертый день, и появление ее Алекс банально проспал. Обед от Аврелии Архиловны был таким вкусным, а набитый желудок и тишина располагали ко сну, что лейтенант и сам не заметил, как оказался в царстве морфея. Когда он проснулся, то сразу ощутил запах знакомых духов. А может, он и проснулся, потому что их почуял. Осталось только открыть глаза и убедиться, что это, действительно, она.
— Мама!
Вряд ли кто-то из допущенных в высший свет мог предположить, что высокомерная, хоть и подувядшая в последнее время, но все еще общепризнанная красавица Ирен Магу способна на такие чувства. Увидев, что сын открыл глаза, она упала к нему на грудь и разрыдалась. Если предположить, что телеграмма о ранении сына была отправлена сразу после поступления Алекса в лазарет, то и в этом случае скорость прибытия матери из столицы сделала честь даже фельдъегерю.
— Мама, мама, успокойся, я жив, лекарь сказал — через месяц все срастется.
Однако попытки успокоить мать возымели действие только минут через десять. Ирен вспомнила, что она не только мать, но и дама высшего света которой не пристало так откровенно проявлять свои эмоции. Еще минут десять было потрачено на приведение облика в исходное состояние. Алекс удивился, какое количество косметики вмещает изящная сумочка госпожи Магу. Убедившись, что даже самая придирчивая салонная злопыхательница не найдет малейшего изъяна Ирен приступила исполнению родительских обязанностей.
— Алекс, сынок, я должна серьезно поговорить с тобой.
Лейтенант мысленно застонал и нанес упреждающий удар.
— Мама, несмотря ни на что, я тоже очень рад тебя видеть. Ты надолго сюда?
Не на ту нарвался, тонкий намек на ограничение сроков пребывания в Текуле мамаша Магу просто проигнорировала.
— На столько, пока ты полностью не выздоровеешь.
— Но что тебе здесь делать целый месяц? Судно из-под меня выносить? Ты же видишь, со мной все в порядке.
— Если надо будет, — вспыхнула Ирен, — то буду выносить! Если ты помнишь, то я это уже делала однажды!
— Мне тогда было пять лет, — запротестовал Алекс.
— Тебе было шесть, — поправила сына мать, — тогда ты чуть не умер. И ты представить себе не можешь, что я пережила тогда и сейчас, когда узнала про ранение.
— Прости, мама, я не хотел.
— Хорошо, Алекс. Но тебе не кажется, что в этот раз ты сильно заигрался? Тебе пора возвращаться домой.
Алекс посмотрел на мать и грустно улыбнулся.
— У меня под подушкой лежит одна вещь, достань ее, пожалуйста.
Слегка удивленная Ирен извлекла на свет вороненый «гранд».
— И что это значит?
— Это значит, мама, что я офицер сто четырнадцатого пехотного полка. Это — мой револьвер. А мы сейчас находимся в полковом лазарете. И я не могу просто бросить все и уехать…
— Но отец мог бы…
— Да, он может. Только я этого не хочу. Я уже большой мальчик, и сам могу выбирать свою судьбу. Это не игры, мама, это — моя жизнь, и она мне нравится. Я очень люблю тебя и отца, но не собираюсь возвращаться в столицу.
Взгляды матери и сына встретились, как две шпаги. После недолгой борьбы женщина отвела глаза.
— Пусть будет по-твоему, только я должна убедиться, что с тобой все будет в порядке.
— Конечно, мама, — улыбнулся лейтенант.
Когда все точки были расставлены, Ирен положила револьвер обратно под подушку и взяла деловой тон.
— Я вижу, о тебе тут и так неплохо заботятся, даже не знаю, как проявить свою материнскую заботу.
— Я подскажу, мама. Попроси отца выписать мне новый бинокль.
— И это все, что тебе нужно?
— Ты права, мама, лучше выписать два. Эти бинокли оказались весьма хрупкой штукой.
Губы Ирен Магу тронула грустная улыбка.
— Не стоит отвлекать отца, я выпишу их сама.
То ли появление матери подействовало благотворно, то ли молодой организм начал справляться самостоятельно, но Алекс почувствовал себя намного лучше и несколько дней спустя уже весьма уверенно мог владеть правой рукой. Вопреки ожиданиям, Ирен Магу поселилась не в отеле, а в комнатах госпожи Сетниковой. На следующий день она похвалила сына.
