Александр Абердин - Долгая дорога домой

Три девушки радостно заулыбались и закивали, а четвёртая почему-то пригорюнилась и плаксиво спросила:

— Валент, а почему я последняя?

Вот даже как, девушки уже знали моё имя. Молодец, Хулус, исполнительный слуга, умеет угодить хозяину. Улыбнувшись, я всё так же вполголоса успокоил девушку:

— Потому что ты самая молодая и тебе ещё нужно подрасти. Всё, красавицы, шагом марш по домам, а я пойду знакомиться со своей женой. — но сделал это намного раньше, так как сразу положил руку на талию девушки и спросил её — Как тебя зовут, моя красавица?

— Экалана, — робко ответила девушка, — а ты, правда, решил взять меня в жены, Валент?

Широко улыбнувшись, я решил, что настало время немного поборзеть, а потому обнял девушку, поцеловал ей и сказал:

— Конечно правда, Лана, — после чего повернулся лицом к башне, сунул два пальца в рот свистнул и громко крикнул пристально наблюдающему за мной лучику: — Эй, ты, дятел, немедленно найди господина Хулуса и скажи ему, что Валент Карт, раб луртия Нира Талг Марениса, выбрал себе жену и просит его это засвидетельствовать. — слово дятел я произнёс по-русски и на родном же языке добавил — Пошевеливайся, вонючий ленивый ниггер!

Что означали мои последние слова местный эсэсовец не понял, зато смысл первой части усёк мгновенно и мгновенно исчез из вида, а девушка-рабыня, повеселев, спросила меня:

— Валент, значит уже завтра, после того, как наш господин возьмёт меня сегодня ночью, ты станешь моим мужем?

В ответ на это я заявил громкий и решительный протест:

— Экалана, ничего подобного не будет. Твоим первым мужчиной буду я и мы оба будем молить Богов, чтобы ты зачала в нашу первую брачную ночь. Если господин решит сделать это вместо меня, то пусть тогда будет твоим мужем он, а не я. Так принято там, где я родился и вырос. Так будет и здесь потому, что мне легче умереть, чем окончательно потерять честь и достоинство. — уже шепотом я добавил — Извини, девочка, но ты будешь моей женой всего четыре месяца, после чего получишь свободу, землю, дом и кое-что ещё, как и твои родители, но уже не от Нира, а от меня лично. Всё, теперь молчи и не говори ни слова, пока я тебе не разрешу. Ты уже моя жена. Понятно?

Девушка, глаза которой были полны изумления, тихо шепнула:

— Да, муж мой, без твоего разрешения я не промолвлю ни слова.

Через несколько секунд я слышал язвительный вопрос Хулуса:

— О какой это ещё части и достоинстве ты говоришь, раб?

Резко развернувшись и заслонив собой девушку, я зажал в кулаке идентификационный жетон и, будучи готовым в любую секунду превратить его в мощный электрошокер, сурово ответил:

— О той чести, и о том достоинстве, которыми обладает по воле Богов каждый человек, Хулус. Я был рождён свободным и вырос свободным, но из-за чьей-то подлости лишился памяти и стал рабом. Не смотря на это душа моя всё равно свободна. Ты что-то хочешь возразить мне? Пожалуйста, у тебя же есть меч. По законам Кеофийской империи как раб, я обязан иметь жену, а по законам моей родины, если мужчина лишил девушку невинности, то он обязан на ней жениться, но в том случае, если она не зачнёт ребёнка за три месяца, что определится на четвёртом, то значит Боги не благословили их брак. Если же мужчина откажется жениться, то он должен умереть. Я готов умереть от твоего меча прямо сейчас, но это не факт. Хотя я намного слабее тебя, думаю, что скорее всего умрёшь ты, после чего меня убьют твои лучники, которые на нас смотрят. Если же ты убьёшь меня, то умрёшь завтра и вот почему. Уже сегодня вечером особые козы господина Лагеуса, дающие розовое молоко из которого изготавливают особый сыр для императора, его приятно удивят, а я, как тебе это известно, назначен пастухом этого стада и поверь, под моим умелым присмотром, эти козы будут доиться, как и прежде. Ты не думал о том, Хулус, что именно от этого зависит благополучие луртия Нира Талга Марениса и благожелательное отношение к нему со стороны императора? Мои слова ты уже слышал, теперь я хочу слышать, что скажешь ты, Хулус, человек, благополучие которого полностью зависит от луртия Нира Талга Маренис. Говори всё, что ты думаешь, не стесняйся, я не обижусь. Можешь даже оскорбить меня так, как тебе заблагорассудится, я смою позор своей собственной кровью, а может случиться и так, что и твоей тоже и тогда буду счастлив на небесах.

Свою речь я произнёс очень тихо, чуть ли не шепотом, причём всё время наступая на Хулуса, а тот при этом пятился назад и мы дошли почти до ворот. Наконец он остановился и злобным, свистящим шепотом сказал мне с испугом в голосе:

— Да, ты сумасшедший, раб. — я недобро осклабился и он моментально пошел на попятную — Ладно-ладно, успокойся, Валент. Всё будет по твоему, но учти, если ты не сдержишь своего обещания, то твоя смерть будет очень мучительной. Об этом я позабочусь.

— Не сомневаюсь в этом, Хулус, — усмехнулся я, — но советую тебе запомнить на будущее, когда я снова стану свободным, то найду тебя где угодно. Вот тогда ты познаешь, что такое настоящие страдания, а теперь, пока я раб, быстро отвечай мне, каторжник, — при этих словах смуглый надсмотрщик малость побледнел, — какими правами я наделён, как пастух особого императорского стада. Только не вздумай мне врать. На враньё у Валента Карта особое чутьё.

Когда человеку приказано что-то исполнить под угрозой смерти и ты об этом знаешь, на него можно давить сколько угодно. Хулус должен был исполнить всё то, о чём я уже сказал. По всей видимости судьба Нира, а точнее благосклонность к нему императора, действительно в значительной степени зависела от поставок какого-то розового сыра. Поэтому-то он и оказался невольным заложником суровых жизненных обстоятельств, а я это знал и мог теперь этим пользоваться сколько угодно. Разумеется, если не буду давить на него слишком сильно, я же не дурак. То, что мне повезло с козами, это просто улыбка Фортуны, зато всё остальное является всего лишь вопросом времени и моей куда более высокой компетенции в области хотя бы того же животноводства. Даже моих немногих знаний и навыков хватит на то, чтобы повысить рентабельность хозяйства Нира. Хулус собрался с силами и нехотя, явно под моим нажимом сказал:

— Валент, здесь и в поместье ты точно такой же раб, как и все, зато на Скалистом пастбище ты будешь единственным хозяином. Ты даже вправе убить каждого колона живущего на земле господина, если он посмеет посягнуть на его коз и их молоко. Оно, кстати, белое, но сыр из него почему-то получается розовым. Запомни это, Валент.

— А ты, Хулус, хорошо запомни всё, что я сказал тебе ранее и послушай, что я скажу тебе ещё. Ты теперь сидишь со мной в одной лодке, а она плывёт по бушующему морю. Ты, Хулус, гребёшь, а я сижу на руле и направляю путь лодки и мне ничего не стоит нацелить её на рифы. Ты ведь моряк, Хулус, а потому прекрасно знаешь, что это такое. Поэтому Нир Ниром, а ты отныне будешь делать только то, что прикажу тебе я и поверь, никуда ты от этого не денешься потому, что уже завтра утром я найду, чем ещё обрадовать старого хрыча Лагеуса. Ты в моих руках, а не я в твоих, и это от меня теперь зависит твоя жизнь. У тебя есть выбор, либо ты со мной сотрудничаешь и тогда мы, возможно, станем друзьями, или пытаешься сопротивляться моей воли. Хулус, ты раз в десять сильнее меня, но я в сотню раз умнее тебя, хитрее, изобретательнее, а уж знаю о природе вещей так много, что Ниру это и не снилось, но что самое неприятное для тебя, я просто чудовищно мстительный человек. Так что подумай над моим предложением, Хулус Ларон Торвис. Да, кстати, помалкивай о том, о чём мы тут с тобой так мило беседовали. У меня необычайно острый слух и я слышал твой разговор со стариком от начала и до конца. Если ты станешь тайно сотрудничать со мной, то не пожалеешь, я ведь могу тебя так возвысить в этом поместье, что ты и сам удивишься.