Ознакомительная версия.
На ближайшем перекрёстке агард свернул влево, не доходя квартала до Второй Линейной. Людный проспект остался позади. Теперь он шёл по тёмному переулку, грязному и неухоженному; похоже, здесь не работала канализация, и жители лили из окон помои прямо на мостовую. Местами узкий тротуар перегораживали груды битого камня, приходилось обходить по проезжей части с односторонним встречным движением, благо, машин не было вовсе.
Человеку, желающему оторваться от «хвоста» в таком глухом месте делать было нечего, и Тапри это прекрасно понимал. Но у него была другая цель: узнать, кто именно за ним следит. Он слишком недавно находился в городе, чтобы успеть нажить собственных врагов… или это соперник-пехотинец надумал свести счёты? Нет, маловероятно. Даже если он вдруг успел запомнить Тапри в лицо, трудно поверить в случайную встречу на улице, шансы слишком ничтожны. Узнал, кто таков, и подкарауливал у Штаба? Совсем уж глупое предположение. Штаб — совершенно автономная система, обитатели его иногда месяцами не выходят в город, нет смысла дожидаться… Определённо, это могли быть только враги цергарда Эйнера. И что бы они не замыслили, служебный долг адъютанта — их злые намерения выявить, пусть даже ценой собственной жизни. Убьют сразу — хорошо. В штабе заметят его пропажу, станут искать, узнают об опасности. А если схватят, станут пытать — он им ничего не скажет. Потому что нечего ему сказать, нарочно не вникал, не знает ни одного секрета. Вот почему оживлённому и безопасному проспекту агард Тапри предпочёл пустынный переулок. И не было в его жертвенном поступке ни юношеского легкомыслия, ни пустого, бессмысленного геройства. Он вёл себя именно так, как обязан был поступить всякий на его месте и в его должности. Ведь адъютанты нужны не только для того, чтобы разносить бумаги по кабинетам…
Серая узкорылая «торонга» вывернулась из-за дальнего поворота, понеслась по переулку ему навстречу, и Тапри понял: вот оно. Отскочил на тротуар, вжался в стену, чтоб не переехали — этого почему-то не хотелось больше всего, хотя, казалось бы, какая разница, если гибели не избежать? Пожалуй, так оно даже быстрее и легче вышло бы — а всё равно неприятно. Наверное, именно потому, что слишком быстро. Без боя. А Тапри не принадлежал к числу тех, кто готов дёшево подать собственную жизнь. Похолодевшие пальцы твёрдо сжали рукоять именного «руфера».
Самым лучшим было бы открыть упреждающий огонь по лобовым стёклам. Ах, если бы только знать точно, что в машине именно враги! Вдруг он ошибся, и «торонга» не имеет к злоумышленникам никакого отношения? Спешат себе люди по делам — нельзя же расстреливать их по одному лишь подозрению! Поэтому он медлил, выжидал. А зря.
В машине были четверо. Серые гражданские одежды, маски на лицах. Убивать они его не собирались, по крайней мере, сразу. О том, что их преследуемый их вычислил, не догадывались. Затормозили резко, внезапно, как им казалось. Выскочили и атаковали стремительно, чтобы не дать жертве опомниться. И один из них, самый расторопный, получил-таки пулю в лоб, прежде чем у Тапри был выбит пистолет, и началась рукопашная борьба. Говорят, отчаяние придаёт человеку мужества. Юный агард дрался остервенело, безысходная ярость компенсировала недостаток физических сил и боевого опыта. Если бы целью нападавших было простое убийство — несомненно, дело было бы кончено, не успев начаться. Но именно этого они и не могли допустить, приказ был брать живым. Вот они и брали. А он — не давался, гадёныш, хоть ты тресни, трепыхался как чёрт! Нелёгкой оказалась добыча!
Однако, обеим сторонам было предельно ясно: при раскладе один к трём долго так продолжаться не может. Тапри уставал, сопротивлялся всё слабее, и очень скоро настал момент, когда одному из нападавших удалось провести подсечку, и агард упал лицом на брусчатку, сверху навалилась тяжесть, разум стал меркнуть от боли в заломленных руках, в сдавленном позвоночнике…
И вдруг стало… нет, не легче, но свободнее, что ли. Тяжесть, давившая на спину, сделалась мягкой и неподвижной, и что-то мокрое с неё потекло… А спустя ещё секунду, она свалилась вбок, и чьи-то сильные руки подхватили его подмышки, поставили на ноги…
— Живой?! — раздался знакомый хриплый голос.
Тапри обернулся, судорожно хватая воздух ртом, вгляделся сквозь тёмную пелену, ещё не упавшую с глаз. Перед ним стоял регард Хрит с окровавленным ножом-заточкой в руке. Три трупа лежали рядом.
— Ох! — восторженно пискнул агард и повалился на руки своему спасителю.
Очнулся он в машине. Регард был рядом, сидел за рулём.
— Вот, — пояснил он, — решил воспользоваться трофеем. Тем парням она больше без надобности, чего ж, думаю, не подъехать?… Как сам? Сильно помяли?
— Д…да…нет. Порядок, — выдавил юноша, хотя на самом деле не было никакого «порядка», потому что болело ВСЁ, от головы до ног.
— А ты, между прочим, молодец, сынок. Лихо дерёшься, не ждал от тебя! Ухитрился угробить самого… хы-хы… неважно! Меньше знаешь — крепче спишь. Короче, хвалю.
Белые щёки Тапри порозовели от удовольствия — не каждый день приходится слышать похвалу из уст специалиста по особым поручениям!
Не смотря на боль телесную, состояние духа Тапри было совершенно блаженным — так бывает с теми, кому удаётся счастливо избежать верной гибели. Он расслабленно лежал в высоком, обволакивающе-удобном кресле вражеской «торонги», глядел бездумно, как мелькает за окном вечерний городско пейзаж… Постепенно возвращались утраченные чувства… Вдруг стало мокро пояснице и тому, что ниже, потом ноздри уловили странный гадкий запах…
— А чем это здесь воняет? — полюбопытствовал он без всякой задней мысли.
— Воняет чем? Ну, как бы тебе объяснить? — вдруг замялся регард, обычно такой нагловатый и развязный. — Короче, когда я тех парней устранял… Первого-то я аккуратно прирезал, а со вторым намудрил что-то. Всадил нож в ребро, он и застрял, а выдирать некогда… Короче, третьего, что на тебе сидел и руки крутил, давить пришлось. Вот так.
— А вонища откуда? И мокро ещё… — бедный Тапри так и не понял, к чему шла речь.
— Так ведь это… Свойство такое у них, у удавленников. Всё что ни есть в организме, сразу выливается наружу…
— А-а?!!
— Ага. Прости.
Блаженство прошло, как и не бывало. И запах в салоне свежее не стал — несчастного вырвало на собственные колени.
… По коридорам Штаба Хрит вёл Тапри под руку — того сильно покачивало. И мечтал он только об одном — чтобы не встретить никого из знакомых. И главное, чтобы не попасться на глаза цергарду Эйнеру. «Только бы он ещё не вернулся, только бы не вернулся» — заклинал агард про себя. Не помогло. Верно, стезя у него была в тот день: сталкиваться с начальством в дверях.
Ознакомительная версия.
