Кофе попили, рубашки льняные с воротниками вышитыми купили, натянули сразу, шляпы соломенные нахлобучили, смотрим друг на друга, смеемся, сил нет, а остановиться не можем. Истерика, короче, у товарищей офицеров. Бывает после заработков крупных и спасения мира.
– В Чернобыль, – говорю, – а то за следующий обед придется в евро рассчитываться. Последние рубли на заправке отдали. И опять дорога под колесами и мысли в голове.Пенсию я получил всю сразу. И премиальные, и за выслугу, и за паек. С северным коэффициентом и боевыми надбавками. Плюс три боеголовки – бонус за дерзость. Пусть лежат, запас карман не тянет. С оружием у нас все хорошо. У меня в спальнике пулемет и патронов битком, «Стечкин» в кобуре. У Самоделкина автомат и «Дрель» генеральская. Пистолет – он оружие статусное, как кортик парадный. Ранг хозяина определяет. А если все идет не по плану, то и застрелиться можно. Прицеп и тягач трофейные надо утилизировать надежно, без следа. Пусть покупатели никогда не узнают точно, в чем дело. Нас с Витей тоже будут искать, пока не поверят, что погибли. Года два надо в тиши отсидеться, пока накал не спадет. Генетического материала для опознания у них нет. Стерильно за нами. Ни плевка, ни волоска в наших комнатах, плюс ключи от комнат «замку» взвода оставили. Там уже дым коромыслом и пьянка армейская гуляет. А если завтра война? Солдат должен все пригодное для питья выпить сразу – это закон. От машин освободимся, и подумаем куда дальше направиться. Может, действительно, по курортам поездить? Кто там нас в миллионных толпах на побережье найдет? Документы надо чужие. Буду я, допустим, Забейнога. Или Голопупенко. Или Нихренасебефамилия. Главное – не броско.Скромность – она сильно жизнь облегчает. Шли мы ровно: восемьдесят в час держали, остановок не делали, и, хоть и затемно, но до места добрались. Витин приятель, с профессионально красной физиономией, встретил нас по-царски. Душ с дороги, борщ с галушками и шкварками – мы же на Украине!
– В Украине, – он меня поправил.
– Да ты тоже можешь говорить «на Руси». Никаких нареканий не вызовет. Так и спрашивай: «Как дела на Руси святой?». У нас свобода, однако. Мы тебе все разрешаем.
Поржали дружно, доели и к делам перешли.
Карту развернули. Болота непроходимые начинались километрах в пятнадцати за Припятью. «Сорок километров. Час, ну, максимум, – два, на машине. Велосипеды складские мы прибрали, к завтрашнему вечеру обратно вернемся» – постукивая карандашом по карте, я свой простенький план озвучил, и был слегка поражен реакцией собеседника.
– Вы, парни, совсем ума лишились! – поставил он нам диагноз. – Вам и километра не проехать. Уже под мостом железнодорожным все плитами и трубами завалено. Там последний армейский блокпост. И до него мутанты стаями носятся, кабаны и псы слепые. Псевдособаки тоже встречаются. Аномалии повсюду, а уж дальше , в глубокой Зоне, смерть на каждом шагу. К вечеру захотел вернуться из-за Мертвого города! Да ты шутник, парень! Ты до него доживи, до вечера.
– А теперь все то же самое, только спокойно и в подробностях, – говорю сдержанно.
Я, вообще, человек неконфликтный, все проблемы стараюсь устранить тихо, мирно. Вздохнул Витин приятель и достал из сейфа карту с привычным грифом «Совершенно секретно».
– Смотрите и ужасайтесь, что с землей делается. Ровно четыре года назад, в 2006 году, количество человеческой глупости опять перешло в качество, и громыхнул второй взрыв и первый выброс. Тогда в Зоне было населения тысяч пятьдесят – выжили единицы счастливчиков. Что там произошло, точно никто не знает, а если кто знает – ни за что не скажет. Четыре года выясняем – выяснить не можем. Потихоньку отступаем. Мы сейчас в Чернобыле–4. Там, где когда-то был первый базовый военный городок, сейчас южная застава «Кордон». Граница Зоны отчуждения. Внутри, за периметром, работает лагерь ученых «Янтарь» и поисковые группы военных разведчиков. А все остальные там незаконно. Нарушители закона. Работяги, бандиты, группировки различные, людоеды и зомби – ходячие мертвецы. Им, правда, арест не грозит – вдоль периметра все минами было утыкано, да и в Зоне поля ставили. Особенно вокруг бывших военных складов. Там сейчас вообще неизведанная земля.
Пододвинул я карту и прямо по ней написал: «Здесь водятся драконы». Хрустнул пальцами и кинул щепки от карандаша в топку «буржуйки». Печка такая, кто не в курсе, применяется славянскими народами вместо камина. Видел на севере мертвую тундру до горизонта, полигон «Таймыр – 13». Здесь, в центре Европы, значит, тоже такая же хреновина. Ну, люди, ну, твари!
– Твои предложения? – спрашиваю у местного товарища, в смысле – пана.
– Спать идите – утром разберемся.
– Некогда нам спать, запросто могут гости незваные нагрянуть. Не знаю, насколько у них еще терпения хватит. Уходить нам надо. По крайней мере – тягач с прицепом убрать. На них наверняка маячок стоит спутниковый, – поясняю я обстановку.
– И все?! Не нервируйте меня по пустякам. Сейчас загоним его на стенд, весь по винтику разберем, потом соберем и продадим. А маячок в расплав термический бросим. Там три тысячи градусов, все сгорит к черту. Спать! – закончил дискуссию местный автомобильный начальник.
Уснул я раньше, чем ухо подушки коснулось. На лету. Недолгим было счастье. Зевота челюсти сводила намертво, часа два сна мне перепало.
– Четыре маяка с машины сняли, все чисто. Полчаса назад закончили, а десять минут назад нас две дивизии российских окружили. Сейчас решают вопрос о досмотре городка, – доложил краснолицый пан.
Понятно. Кто-то с большими погонами хотел на боеголовках заработать. Скажи мне, где ты работаешь, и я скажу тебе, что ты воруешь.
– Пулемет с патронами прибери надежно, – говорю. – Витя, по велосипедам! Нас ждут драконы! Поехали, разомнемся.
Карту секретную в карман, сгребаю со стола остатки былой роскоши в рюкзак, Самоделкина друг его тоже собирает быстро, через две минуты мы уже педали крутим. Спортсмены. На блок посту часовой было дернулся.
– Ударим велопробегом по радиации! – кричу ему. – Гонки по приказу командира в честь дня космонавтики! Ура!
Пока он пытался своим расстроенным разумом смысл слов постичь, мы уже мимо проехали. И метров через пятьдесят скрылись от мира в густом утреннем тумане.
– Стоп. Берем технику в руки и идем пешком. Здесь ехать можно до ближайшей ямки, а потом будет короткий, но быстрый полет. С непредсказуемым финалом.
– А госпиталя тут нет, – согласился со мной Самоделкин. – Ну, вот, от машин мы отделались. Денег много, жизнь прекрасна.
– Дня три здесь проведем, и можно будет выходить, – прикидываю наше будущее. – Давай на местности определимся. Здесь поселок на карте указан. Временный лагерь сталкеров. Пошли, домик найдем, велосипеды спрячем и выспимся по-человечески за все эти дни.
