— Там и сейчас осиное гнездо, Зайдлер. Боевые действия… сильно способствуют всяческим преступлениям и преступным комбинациям.
— Совершенно верно, герр директор. Но такое…
— Нет предела человеческой подлости, Зайдлер. И человеческой изобретательности.
— Да, герр директор.
— А как наш итальянский пленник.
— Он молчит.
— Совсем молчит? — поднял бровь Ирлмайер.
— Не совсем, герр рейхскриминальдиректор. Он говорит, что он простой беженец, сицилийский крестьянин, бежавший от войны и зарабатывающий здесь развозом товаров и мелкими подработками. Он не стрелял и не знает, за что его задержали.
— И все.
— Все, герр рейхскриминальдиректор.
— Молодец… — задумчиво сказал комиссар безопасности — его били?
— Нет. Но я приказал Шнитке быть неподалеку, на случай если…
— Нет — твердо сказал рейхскомиссар безопасности Абиссинии — даже не вздумай. Отзови Шнитке, эта скотина кроме как бить ничего и не знает.
— Яволь.
— Ты меня не дослушал. Быстро сваргань ему какую-нибудь биографию. И упеки на каторгу. Местную.
Зайдлер понятливо кивнул
— Прикажете на строгий режим, герр рейхскриминальдиректор?
Ирлмайер покачал головой
— Ты так ничего и не понял, Зайдлер. К сожалению. Ты незаменимый работник, но в оперативной работе высшего уровня тебе еще расти и расти. Этот человек нужен нам — как еще один козырь против итальянцев и всей этой своры. Он озлоблен на них, он думает, кто и как его предал — рано или поздно мы расскажем ему об этом. Когда сами все до конца поймем. Ты подберешь ему каторгу, как можно дальше от обжитых мест, но не со слишком строгим режимом, так чтобы там можно было жить. Что-то вроде трудового лагеря для воров. Ты предупредишь руководство этого лагеря, что если этот человек умрет — по любым причинам — все те, кто недоглядел, займут его место, а если я узнаю, что кто-то сознательно способствовал его смерти — этот человек будет расстрелян. С тех, кто имел хоть какое-то отношение к задержанию итальянца — возьми подписку о неразглашении на тридцать лет. И проследи, чтобы в течение полугода все эти люди были отправлены отсюда — на другие места работы и службы. Исключений не делай ни для кого — только для нас с тобой. Итальянец должен на время исчезнуть — как будто бы его и не было — но при этом он должен быть у нас всегда под рукой. Ты понял меня?
— Яволь!
— Теперь дальше. Сегодня же ночью я возьму эти бумаги и вылечу в Берлин. Но перед этим — мы воспользуемся копировальным аппаратом фрау Анджелы и сделаем копии. Завтра я сделаю звонок из Берлина, ты знаешь, что я должен сказать в разговоре. Если же ты узнаешь о том, что я не долетел до Берлина или пропал там, или погиб при любых обстоятельствах — ты сделаешь следующее. Ты уйдешь с работы, никого не предупреждая — после того, как сделаешь то, о чем я сказал. Возьмешь с собой копии документов и все деньги, какие есть на оперативные расходы. Возьмешь из сейфа «оперативный» паспорт[71] и зольдбух.[72] И у тебя и у меня — паспорта из числа потерянных в аэропорту, а не заказанных официально — но все равно будь предельно осторожен. По этому паспорту ты арендуешь машину и доберешься до базы Люфтваффе, но не Аддис-Абеба Центр, выбери другую. Оттуда ты, по зольдбуху, военно-транспортным самолетом вылетишь в Европу. Дальше — действуй по обстоятельствам, но ты должен будешь передать копии документов лично Его Величеству, Кайзеру. Только ему и никому больше. Как ты это сделаешь — не знаю, но делай. И если есть вопросы — задай сейчас.
— Доктор Ирлмайер… а почему нельзя пробиться на прием к начальнику РСХА? Он ведь принимает по средам.
Рейхскомиссар Абиссинии улыбнулся, и улыбка его никак не вязалась с жесткими, сосредоточенными глазами.
— Ты меня разочаровываешь, Зайдлер. Вспомни-ка — за чьей подписью нам пришел приказ принять этого подозрительного попа и обеспечить его контакт с шварце? Как вообще поп попал в Абиссинию?
— За подписью начальника гестапо, генерал-майора полиции Элиха
— То-то и оно. Нашего непосредственного начальника. Быть может, генерал-майор полиции подмахнул это распоряжение, не читая, когда ему поднесли кучу документов на подпись. А может — и нет. Кстати — этого попа так и не нашли?
— Как сквозь землю провалился, герр директор
— Что делается для поимки?
— Город перекрыт, розданы ориентировки.
— Вот так. Это едва ли не единственное темное пятно в провернутой нам блестящей комбинации. Этот поп — опаснее, чем итальянец, потому что итальянец — не более чем исполнитель. А вот у попа есть выход на наши верха. На саму систему безопасности Рейха, на РСХА — Главное управление имперской безопасности. И где-то там, на самом верху — сидит враг. Я хотел бы ошибаться — но боюсь, что я прав и на этот раз. Поверь, Зайдлер, мне вовсе не хочется каждый раз оказываться правым. Вовсе не хочется…
Ирлмайер одним глотком допил остывший кофе.
— Пошли копировать. Честное слово, я не знаю, как фрау Марта справляется с этим монстром, надеюсь, что ты в этом разберешься. Пошли.
Через несколько месяцев после описанных событий зимой — начальник четвертого управления РСХА, генерал-майор полиции, доктор Элих неожиданно подал в отставку по состоянию здоровья. Новым начальником четвертого управления РСХА (тайная государственная полиция, гестапо) стал новоиспеченный генерал-майор сил полиции, доктор Манфред Ирлмайер, бывший рейхскомиссар безопасности Абиссинии. Новым начальником третьего отдела,[73] одного из ключевых в четвертом управлении стал бывший начальник второй рефературы рейхскомиссариата безопасности Абиссинии, наконец-то получивший директорский пост — криминальдиректор, доктор Зайдлер.[74]
Аграм,[75] Великое Банство Хорватское
Собор Вознесения Девы Марии и Святых Степана и Владислава
Лето 2004 года
Кафедральный Собор Вознесения Девы Марии и Святых Степана и Владислава являлся главным католическим собором Аграма и всей Хорватии, резиденцией (кафедрой) примаса Хорватии и кардинала Аграма. Он находится в северной части города, у самого Горного града, севернее центрального железнодорожного вокзала. Его хорошо видно со всего города: Аграм расположен на горном склоне, идущем как раз с юга на север — и сто десятиметровые шпили этого сооружения служат путешественнику ориентиром. Если ты едешь с южной части страны, с побережья — то добираться лучше по Авение Доктора Павелича, потом — свернуть налево и попасть на улицу Стара Власка — считай, приехал. Машину — лучше оставить где-нибудь на Рыбняке, там парк — но от парка мало что осталось, все затоптали. Можно так же попробовать припарковаться на Павла Радица — но не факт, что получится. В общем — собор лучше всего посещать пешком, что многие жители Аграма и делают. Тем более — что в городе полно бесплатных фуникулеров, движущихся пешеходных дорожек и перемещаться по нему пешком проще и приятнее, чем по многим другим городам мира. Удивительно — но столь явное вторжение двадцать первого века в ткань города, застроенного в девятнадцатом — двадцатом веках, а в центре — и более ранними постройками — не выглядит надругательством над историей, все новшества ложатся на ткань старого города удивительно органично.
