мотаясь по всему свету. Где я важна. Где меня признала даже мама и сестра… где мне хватает сил спасать тебе жизнь, где страна нуждается во мне… где Борис Жуков жив.
— Были реальные. Того мира больше нет, — тихо ответил я, уставившись в потолок пустым взглядом, — кое-кто позаботился об этом.
— Кто тебе это сказал? — с нескрываемым наездом отозвалась взбудораженная Катя.
— Моя сестра, — честно ответил я.
— И ты ей поверил?!
— Не сразу, — пожал я плечами, — но трудно отрицать очевидное.
— Ты правда сдался?! — не верила своим ушам Катя, подскочила на ноги и нависла надо мной, — а как же Аномалия и ваша связь?!
— Ты и про это знаешь, — уже перестал удивляться я.
— Пф, — махнула рукой Катя, — после твоего странного интереса к ятрышнику я проверила кое-что. У цветов нет от меня никаких тайн. Воссоздав воспоминания цветка, я сопоставила их с рассказами мамы и съездила в небольшой поход для «сбора цветов для оранжереи», — сопроводив последнее ковычками проговорила Катя, — ну и еще подслушала кое-что, иногда вы с мамой довольно громко болтаете, а ее техники барьеров давно пора обновить, я частично взломала их когда мне было десять.
— Ты права, Кать, — поднял я голову на разъяренно дышащую мне в мокушку девушку, — связь была. Но я ее уже не чувствую. За этот месяц я трижды посещал Аномалию и ничего не происходило. Даже с крупицами силы и подавляющей печатью мне раньше удавалось установить с ней связь, а теперь и сил Гения недостаточно. Этому может быть только одно объяснение, моя сестра была права, тот мир уничтожен.
— Чушь, — тут же воскликнула младшая Богданова и залепила мне смачную пощечину.
Хлесткий и удивительно сильный для слабой девчонки удар отрезвил, но ничуть не поменял мое мнение. Мое полное отсутствие реакции на удар слегка обескуражило взбудораженную Богданову, но она не сдалась. Ее глазки судорожно забегали, Катя отчаянно хотела донести свою мысль, но никак не могла подобрать нужные слова.
— Я слышала его голос, — вдруг выкрикнула Катя и замерла, ожидая моей реакции.
— Чей? — не сразу понял я.
— Бориса Жукова.
— Это была часть воспоминаний, это нормально, — отмахнулся я.
— Да нет же, он звучал отдельно, когда вокруг меня было темно… — нахмурившись, отчаянно пытаясь вспомнить больше сказала Катя.
— Это игры подсознания, или отголоски его сознания в астрале, или галлюцинации, или бог еще знает что, я тоже слышал нечто подобное, Кать. Это ничего не значит.
— Ты сам не веришь в то, что говоришь, Марк, — не сдавалась Екатерина Богданова, — откуда, по-твоему, у меня тогда взялись эти воспоминания из другой жизни?
Я и сам задаюсь себе этим вопросом с той самой секунды как услышал это от Кати, но никакого мало-мальски логичного ответа у меня не было до сих пор.
— Понятия не имею, — ответил я.
— А я знаю, — оживилась младшая Богданова, — сначала сны были о созданном конструкте, о моих родных, о очень похожих с реальными воспоминаниях. Кто бы их ни посылал, он контролировал то, что делает и первым делом пытался убедить меня в том, что мои сны не просто сны. И, потом сны изменились. В них стал появляться ты. Очень часто. Из раза в раз мне показывались ситуации из неизвестного мне прошлого с моим участием и знаешь, что их всех объединяло?
— Удиви меня.
— В них я спасаю твою задницу. Последнюю неделю мне не снится ничего, кроме этого.
— Хочешь сказать, — начал я улавливать параллели, — этот «некто», кто контролирует твои сны хочет тебе что-то сказать?
— Не «что-то», Марк, а весьма конкретно говорит о том, что я тебе нужна. Что тебе нужна розовая ведьма, — полным уверенности и буквально пищащим от чрезмерного энтузиазма закончила Катя.
— Это может быть и не мой дед, все это вполне может быть совпадением… — начал я убеждать сам себя и тут же замолк.
— Но ты в это не веришь, — закончила Катя за меня.
И она младшая Богданова была совершенно права. Да, ее слова поначалу возродили во мне чувства утраты и ностальгии. Разворошили болезненную рану заставив меня думать о том, о чем я боялся думать последний месяц.
О том, что мой прошлый мир может быть утерян навсегда. Что сестра права. Что все мои усилия здесь тщетны и что бы я ни сделал, близких которых я знал не вернуть.
Я гнал от себя эти мысли и пытался сконцентрировать на настоящем. Концентрироваться на том, что я могу сделать здесь и сейчас.
Но слова Кати Богдановой вернули меня на землю. Она права. Ее сны не просто сны. И появились они не просто так. И даже если отбросить их смысл, был в них один факт, который меня невероятно радовал.
Будоражил до глубины души, вдохновляя так сильно, что я прямо сейчас был готов горы свернуть.
Наши с Катей общие воспоминания возрождались. Моя маленькая розовая ведьма, которую я знал в прошлом мире медленно, но верно возрождается в этой неуверенной одинокой девочке. И даже если этого не произойдет полностью, мне и того, что есть сейчас вполне достаточно.
Ведь дрожащие от предвкушения и сияющие добротой и теплом розовые глазки моей Кати сейчас смотрят прямо на меня.
Она жива. Пусть и глубоко в воспоминаниях своей молодой версии из другого мира, это так. А значит, мне есть за что бороться.
Глава 25
— Допустим, ты права, — улыбнулся я, встретившись с необычайно вдохновленной Катей взглядом, — что дальше?
— Дальше? — не поняла младшая Богданова и вопросительно уставилась на меня.
— Твои сны, — уточнил я, — сначала этот «некто» убедил тебя в их важности, потом заставил тебя убедить меня. Что дальше? Тебе приснился способ победы над Вельяминовым?
— Нет, — растерянно замотала головой Катя.
Я нахмурился, предвидев следующий ответ, но спросить все равно должен.
— Может быть приснилось чем именно ты мне поможешь? — с едва уловимой ноткой надежды спросил я.
— Ничего такого, — слегка побледнела младшая
