Дерзкой. Столько ярости. Столько азарта. Я никогда ничего подобного не видел. Но потом… она совсем изменилась… ей словно что-то в голову ударило! И Эвр… уже не та Эвр, которую я знал…
— Гринштейн, одумайтесь…
— Она мне не поможет. Только я один могу… отстоять свою власть. У меня есть принципы. В моей жизни было много проверок. И эта — одна из них. Проверка на то, как я смогу держать удар. Как я смогу ответить — показать, на что способен…
Вилиамонт поднял голову и посмотрел прямо на Скальда, подготавливая свой окончательный ответ.
— Капитуляции не будет, доктор Серпентес. Я ни при каких условиях не сдам вам город. Хотите сражаться? Будьте готовы. Я разнесу вас в клочья… мои рыбоеды разорвут вас всех… до единого…
— Как же Эвр? — спросил Скальд.
Но Гринштейн лишь пожал плечами.
— Она сделала свой выбор… если она не может противостоять вам даже в собственном подсознании, значит, она не такая сильная, как я думал. А мне слабая рука не нужна. Это просто отбор. Выживают сильнейшие. И побеждают сильнейшие.
— А ее любовь?
— Ее любовь — только ее забота. Я ее любви не просил.
Скальд в ужасе взглянул на Эвр. Его взяла дрожь от осознания того, что она все это слышит.
Что же творится там, внутри?
«Элен… как ты там?».
— Эвр?
Элен подошла к стеклу.
— Эвр?
Та не шевелилась.
— С тобой все в порядке? О чем они говорят?
Элен обеспокоилась.
— Эвр!
С Эвристикой что-то происходило. Она сидела, уставившись в одну точку. Ее голова энергично тряслась. Из глаз текли слезы. Пальцы сжались в кулаки.
— Эвр, ты меня слышишь? Что сказал Гринштейн?
Стоило ей произнести имя Призрака, как вдруг… Эвристика распахнула рот, и в стекло изнутри ударила оглушительная волна.
Все случилось быстро.
Элен машинально махнула рукой, и черный купол накрыл ее, защитив от града осколков. Это была Скверна, и Элен от страха удалось призвать ее прямо внутри подсознания Эвр.
Битое стекло, пролетая через защитный барьер из Скверны, превращалось в безобидный серебристый песок.
Элен, переждав атаку, опустила руки, и темный купол растворился. Теперь ее от Эвр не отделяло стекло. Элен оглянулась — камера Гринштейна тоже разбита. И осколки вонзились в его тело, руки, ноги и лицо. Образ Вилиамонта, сидящего в инвалидном кресле, одетого в белую накидку, истекал кровью.
Элен обратилась к Эвр — та уже стояла на ногах. Ее волосы почернели, а из глаз потекли алые слезы.
— Эвр…
Она заговорила, и ее голос не был похож на голос той Эвр, что существовала когда-то. Это был демонический тон — хор сотен голосов.
Другая Эвр произнесла:
— Он предал меня.
Ее рот открывался неестественно широко. По щекам струились трещины, разрывающие кожу.
— Он предал мою любовь.
Элен все сразу поняла: Гринштейн отказался от сделки.
И Эвр сошла с ума.
Босые ступни Призрака оторвались от белого плитчатого пола камеры, и Эвр взлетела в воздух. Она стрелой понеслась на Элен, выставив обе руки вперед.
— Убирайся из моей головы!
Элен растерялась и ничего не успела предпринять — пальцы Эвр вцепились ей в горло и сбили с ног.
Тело Элен отклонилось и полетело назад.
И реальность изменилась — лаборатория растворилась в багровых тонах. Вокруг возникла тьма и зеркала, выстроенные в один ряд.
Элен летела в них спиной и разбивала их одно за другим.
Каждый новый взрыв осколков делался оглушительнее предыдущего. И все это время Элен видела жуткое лицо Эвр перед собой.
Кожа Призрака трескалась, и линии разрывов оказались слишком тонкими и ровными, а углы острыми.
— Я сама уничтожу его, — произнес хор демонических голосов из уст Эвр, — убирайся из моей головы. Прочь!
И снова:
— Прочь!
Элен ощущала жуткую боль в спине. Еще одно разбитое зеркало.
И еще, еще, еще!
Острые серебристые осколки летали во тьме. И Эвр с Элен летели в небытие искалеченного разума.
Разума… с разбитым сердцем.
— Эвр, остановись! Хватит! — закричала Элен.
Но ее не послушали.
Полет прекратился так же внезапно, как и начался. Элен уже лежала на спине, а Эвр сидела сверху, вцепившись в ее шею руками.
— Почему он предал меня? — спрашивала она. — Почему он отверг мою любовь? Я все для него делала. Все! Почему он не ценил меня? Почему не говорил мне, что любит меня? Почему я мучилась в одиночестве? Почему его не было рядом, когда он был так нужен?
— Эвр… не надо…
— Почему? Почему? Почему?
Элен поняла, что ей нужно выбраться из плотной хватки. Она собрала остаток сил в руку и призвала Скверну.
Удар пришелся Эвр прямо по лицу.
Та отлетела прочь и упала на незримую черную поверхность.
Элен поспешила подняться на ноги и отдышаться. Она жадно глотала воздух. Вокруг — лишь пустая тьма. Где-то вдали виднелись кровавые реки, стекающие вниз и поднимающиеся вверх.
— Ты не виновата, Эвр. Это не ты… это твое разбитое сердце. Мне очень жаль…
Эвр подняла голову.
— Не надо. Меня. Жалеть.
Эвр сорвалась с места и полетела к ней снова. На этот раз Элен была готова. Она нанесла ответный удар, и Эвр упала перед ней на спину.
Лицо Эвристики покрывали острые трещины. Ее кожа словно стала стеклянной и хрупкой. Она трескалась, как одно из разбитых зеркал.
Кровавые слезы затекали под трещины и капали куда-то внутрь пустой головы.
— Отчего же так больно?..
Эвр хныкала.
Элен присела рядом.
— Убей меня, — произнесла она, — убей…
— Эвр…
— Я не хочу больше… чувствовать… ничего…
Ее лицо раскалывалось. Осколки падали внутрь черепа, в черную пустоту. Эвр словно превратилась в куклу. И не фарфоровую, а стеклянную.
— Мне так жаль. Позволь мне спасти тебя?
— Нет… уже… слишком поздно…
Эвр приподняла руку, опустила ее на грудь, и тонкие пальчики продавили в грудной клетке отверстие. Она просунула ладонь внутрь себя — сыпались осколки.
Она достала изнутри бьющееся красное сердце. И не стеклянное, а живое, человеческое.
— Оно… мне больше ни к чему…
Элен какое-то мгновение смотрела в пустые глаза Эвр, а потом они закрылись. Рука, держащая сердце, упала.
И все существо Эвр разбилось — осыпалось в груду осколков.
Элен осторожно коснулась кончиками пальцев бьющегося сердца. И оно замерло. А потом растаяло, обернувшись багровой лужей.
И Элен наконец выбралась из мертвого разума.
Реакция Эвр на слова Гринштейна не заставила себя долго ждать.
Тело в кресле затряслось. Глаза распахнулись. Девочка скатилась с кресла на пол. Все тело содрогалось в мучительных конвульсиях.
Скальд и Вилиамонт, ничего не предпринимая, наблюдая за происходящим. Скальд
