— Да вы не переживайте так, — добавил я, стараясь сделать максимально дружелюбное лицо. — Для нас там не было никакой опасности. Буря всё время находилась под моим защитным куполом.
Тем временем Евгений приказал открыть ворота. И так он и застыл, смотря на место побоища.
— Спаси. Господи, — произнёс он и прикрыл рот рукой.
В воздухе витал запах свежей крови. Главе бункера поплохело. Он отошёл к стене и избавился от прошедшего ужина.
Да, такая картина мало кого из обычных людей может оставить равнодушным. А вот более сильные телом мутанты посмотрели за забор с опаской, но еду в желудке сохранили. Степанов так вообще не захотел смотреть на творчество своей дочери, оно и понятно.
— Уберите там всё, — отдал Евгений приказ своим подчинённым.
Мутанты кивнули и куда-то отправились. Наверное, за инвентарём для уборки. Даже не хотел представлять, сколько его понадобится.
Евгений отдышался и подошёл ко мне. И в его взгляде снова смешались ненависть и страх, и это начинало меня забавлять. Евгений находился в такой ситуации, когда не мог ничего нам противопоставить, поэтому ему приходилось засунуть свою нетерпимость к мутантам куда подальше.
— Я, честно, не ожидал такого… — обратился ко мне Евгений.
В его глазах застыл животный страх.
— Не ищите во мне угрозы. Если вы не трогаете моих людей, я не трогаю ваших.
Евгений кивнул, и мы услышали разговор Степанова с Бурей:
— Спустишься со мной в бункер? — спросил её учёный. — А то твоя мать очень хочет тебя увидеть.
— Мама? Она жива⁈
— Мы бы тоже хотели найти своих родственников! — вклинилась в разговор Ведьма и взяла Факела за руку.
— Я думала, что… — сбилась Буря. — Что…
— Что я её убил? — серьёзно спросил Степанов.
Глава 21
В бункере
Буря призналась отцу:
— Да. Я считала тебя монстром ровно до тех пор, пока мы вновь не встретились. Понимаешь, когда я была ребёнком, было очень легко навешать мне лапши на уши. Да и Роман тебя ненавидел, — со скорбью закончила она.
Я же про себя подумал, что чем опаснее монстр, тем больше он дорожит своей семьёй. По крайней мере, так было у меня.
А Степанов? Нет, он не монстр. Всего лишь фанатик своей идеи. Будь это не так, то Буря бы не стала мутантом.
— Я не убивал твою мать, она много лет живёт в этом бункере и не выходит, — объяснил Степанов. — Но ты стала мутантом, когда тебе было три года. И потом большую часть времени проводила с матерью Романа, а я не заметил, когда ты стала воспринимать её, как свою мать. Мать Романа я и убил.
«Да как такое можно не заметить?» — подумал я, но промолчал. Сделал свои выводы.
— За что? — спокойно спросила Буря, но в глазах мелькнул огонёк скорби и осуждения.
— За то, что позволила твоему брату сбежать. В тот день она хотела уйти с вами обоими. Но я не позволил. Именно этот момент ты помнишь?
— Да. Мне было шесть. Пустошь. Машина. И ты появляешься из ниоткуда и стреляешь в мать. Я кричу. Она умирает на моих руках. А Роман уезжает, — она говорила так, словно снова пережила эту сцену, но теперь уже с другой точки зрения.
— Ты возненавидишь меня за это?
— Нет. Это же была не моя мать. А сейчас очень хочу познакомиться с той, кого считала мёртвой.
Отец обнял дочь. Глаза Степанова влажно блестели. Я же говорил, что чем опаснее монстр, тем больше он защищает своих. Не грех и повторить эту фразу.
Я демонстративно закашлял, перебивая идиллию.
— А что насчёт родственников моих людей? — спросил я. — Вы можете выяснить живы ли они.
— Да, конечно, — ответил Степанов. — Как раз спустимся, и я скопирую списки.
— Вы обещали мне экскурсию, если глава бункера будет не против, там же его территория, — напомнил я и повернул голову к Прохорову. — Так что, Евгений, мы бы хотели прогуляться по вашим владениям.
Глава бункера замялся, но всё же ответил:
— Я бы с радостью вас пригласил, если бы не мощный радиоактивный вокруг вас. Он может представлять угрозу для моих жителей. Да, и Михаил Леонардович ещё не объяснил, как он собирается взять с собой дочь без моего разрешения.
— Она одна из нас, ей не нужно разрешение! — возмутился учёный. — Да и я подготовил для неё специальный костюм, который не пропустит излучение.
— А у вас всего один такой костюм? — внезапно спросил Мрак. — А то мне бы тоже хотелось познакомиться с матерью моей девушки.
Факел присвистнул. А я улыбнулся. Добился-таки Мрак своего! И я был безумно рад за друга. За обоих друзей. Ведь Факел отнюдь не однозначно обнимал Ведьму за талию и прижимал к себе.
Осталось только Синему пару найти, и в нашем отряде будет полный комплект.
— К сожалению, я не подумал о тебе, Мрак, — почесал затылок Степанов. — Понадобится часа три-четыре, чтобы модернизировать ещё один костюм.
— А что, если я окружу каждого своим полем? — предложил я. — Вы же заметили, что это прекрасная замена химзащите?
— Да, но мы не проводили исследований, чтобы узнать, насколько от поля фонит.
— Так, давайте проведём! — предложила Буря. — Взять дозиметр и измерить фон — минутное дело.
— Да, но это нужно делать в стерильном помещении, — подметил Степанов.
— Вот не поверю, что у вас такого нет. А до него можно и в костюме дойти, — сказал я.
— Есть, — ответил Степанов и задумался. — Идея хорошая. Евгений Олегович, вы одобряете?
— Полностью. Только пусть первым Мор идёт. Что-то мне подсказывает, что вокруг него самый сильный фон. И если он сможет усмирить его полем на самом себе, то сможет и на остальных.
Дельное рассуждение. В этот раз я даже возражать не стал, а только кивнул.
От такого эксперимента грех отказываться. Мне и самому стало интересно, получится ли обезопасить окружающих от прекрасного меня.
Все одобрили идею, и мы вернулись в здание исследовательского центра. Я остался на первом этаже ждать, пока Степанов сходит за костюмом.
А остальные предпочли на это время вернуться в комнаты, чтобы помыться и отдохнуть. Как никак приехали вечером и всю ночь не спали.
Со мной остался лишь глава бункера, чтобы проследить, как проходит эксперимент.
Забавное у них тут разделение: внизу территория Прохорова, наверху — Степанова. И лишь формально Евгений является главным начальником центра. Так, у них получилось вечное противостояние мнений. И ни один, ни другой не могут ничего изменить.
Вскоре я облачился в белый костюм из толстого прорезиненного материала. Он напоминал тот, в котором выходят на поверхность сами бункерские. Только они носили противогазы, а здесь баллон с воздухом крепился на спине, и сам костюм был цельным.
Экран слегка запотевал от моего дыхания. На втором шаге зачесалась спина. Уж очень некомфортно было передвигаться в этой защите. Да я как космонавт себя чувствовал.
Мы зашли в лифт, и я убрал своё поле со Степанова и Прохорова.
Лифт остановился. Зашумела система фильтрации воздуха. Мы стояли под очищающими парами не меньше пяти минут, и только потом двери раскрылись.
Этот бункер особо ничем не отличался от остальных. Разве что коридоры уже, да на стенах при ярком освещении было видно, что там уже десятый слой краски.
— У вас тут тоже реактор? — спросил я у идущих впереди мужчин.
Наверняка для них мой голос прозвучал глухо из-за костюма. Если они вообще меня услышали через такой-то защитный слой.
— Да. На нижнем уровне, — ответил Степанов.
— Но туда экскурсии не водим, — иронично добавил Прохоров.
— Да мне уже хватило ваших реакторов, — отмахнулся я. — Это я из чистого любопытства. Неужели до судного дня было добыто столько ядерного топлива, что до сих пор хватает?
— Нет, конечно! — ответил Степанов. — Но в нынешних условиях нет проблем с его добычей.
— Удивительно, — усмехнулся я. — Кирпичный завод мы восстановить не можем. Но зато если надо ядерное топливо то, пожалуйста.
Прохоров и Степанов остановились у стальной двери. Глава бункера достал из кармана карту-ключ и прислонил к замку.
