Он рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
— Да нет, ерунда все это, — сказал он. — Глупости. Просто соскучился по Йохану и нашим разговорам, наверное. Не бери в голову!
Анхель нахмурился и молча уставился в одну точку.
Я почувствовал… странное. Неловкость, грусть. Сожаление. Так что сидел рядом и смотрел, как тлеет в пальцах сигарета.
Не знаю, сколько бы мы вот так тупили, каждый погруженный в свои непонятные переживания. Если бы не застрекотавший вдалеке пулемет. И парочка хлопков взрывов.
— Это в Заовражино! — Анхель вскочил, будто его подбросило. — Партизаны напали!
Я тоже вскочил, и мы синхронно бросились в сторону деревни.
Но Анхель вдруг схватил меня за плечо.
— Нет, тебе не надо сейчас туда идти! — сказал он твердо. — Ты безоружен. Оставайся здесь, я за тобой вернусь!
Анхель скрылся за кустами, возразить ему я не успел.
Впрочем…
Не то, чтобы мне хотелось очень хотелось возражать. Лезть в бой, где на противоположной стороне русские партизаны — это, прямо скажем, так себе идея. Кроме того, я все равно уже обдумывал, что пора покинуть Заовражино, лучшего случая, чем боевая суматоха и придумать трудно. Если я сейчас исчезну, никаких подозрений это не вызовет.
Вот только…
Девочка.
Милена Бежич, маленькое сокровище, которое захапали фрицы.
С одной стороны, она вроде как в безопасности. Ее будут защищать, как зеницу ока. С другой… Нельзя ее им оставлять! Нет, даже после демонстрации я не очень-то верил в возможных собак-убийц, но это ведь может оказаться вопросом времени.
Нет, рано еще уходить. Если уйду сейчас, Василий Горчаков останется весь в белом, никто даже не заподозрит шпиона. Засада, партизаны, вот это все. Хотя толку-то? Путь назад все равно будет закрыт. Так что…
Так что двину-ка я в Заовражино, вот что. Может получится воспользоваться суматохой и увезти оттуда девочку и ее семью.
«Там прямо настоящий бой…» — подумал я, подобравшись к Заовражино со стороны железной дороги. Неужели наши напали?
С северного края деревни поднимался густой дым. Огрызался пулемет, хлопали выстрелы.
Бу-бух! Бу-бух!
Два взрыва.
Только нападающих не видно. Кто напал, откуда стреляют?
Если это Слободский, то с чего бы ему нападать на Заовражино? Хотя хрен его знает, Лаврик приказал, как в прошлый раз. Забив на то, что вообще-то меня сюда отправил.
Ладно, будем честны, он не давал мне задание внедриться в местное общество и собрать разведданные. Это была моя собственная инициатива и стечение обстоятельств. А миссию, с которой он меня отправил, я благополучно провалил. Возможно, по той же непостижимой причине, по которой я вообще оказался в тысяча девятьсот сорок первом вместо две тысячи двадцать третьего. И прячусь под насыпью железки вместо того, чтобы шашлыки с друзьями жрать, пивом запивая.
Ладно, хорош сиськи мять.
Надо пробираться туда, где заваруха. С этой стороны тихо, отсюда я хрен, что увижу.
Я перебрался через насыпь, пробежал, пригнувшись, вдоль стены вокзального павильона, прислушался.
Ага, снова пулемет фигачит. Немецкий, похоже. По лесу поливает, чтобы никто не высунулся.
Ба-бах!
Это граната? Или взрыв-пакет какой…
Фиуууууу… Бух!
Ох ты ж… В ушах зазвенело от близкого взрыва. Вряд ли сюда целили. Или промазали, или просто бьют абы куда. Нет, вряд ли это Слободский со своими, они не стали бы по Заовражино из минометов бить. Тут же фрицев-то всего ничего.
Тогда кто? И зачем?
Я перебегал от дома к дому, подбираясь все ближе к источнику суматохи. Было громко, вот только нападающих не видать. Хаотичный какой-то обстрел, будто те, кто это устроил, пытается создать впечатление, что атака больше, чем на самом деле есть.
Фиииииу… Бух!
За шиворот мне посыпался мусор с полуразрушенной стены дома, рядом с которым я притаился. Так, дядя Саша, подумай-ка сейчас мозгом.
Если бы ты сам устраивал фейковое нападение, то для чего?
Чтобы все сбежались в сторону суматохи, а я спокойно пробрался бы в нужное место, где сейчас тихо, спокойно и никакой охраны, и забрал бы то, что мне нужно.
То есть…
С*ка, все ниточки опять тянутся к этим клятым пшекам! Они ночью пытались пробраться в дом Бежичей и выкрасть девочку. Но я это пресек. Но Доминику упустил. Значит…
Но зачем им девочка? Они же вроде за золотом охотились. Ограбление какого-нибудь грузовика с ценностями я еще могу понять, но киднеппинг-то на фига?
Да зачем угодно! Британская разведка заказала. Пообещав сто тыщ фунтов стерлингов и отпуск в домике на белых скалах Дувра. Можно подумать, Баба Яга единственный тут британский шпион…
Уже не особо скрываясь, я помчал к центру деревни. К школе и дому Бежичей, то есть, к центру деревни.
Обитатели Заовражино благоразумно попрятались, любопытствовать, высовываясь в окна, жизнь их уже отучила. Так что деревня была, как будто вымершей.
Так, вот и школа.
Со стороны питомника раздается многоголосый лай, собаки тревожатся. Ну, это понятно, стреляют все-таки. И взрывается что-то. Псы нервничают. Но откуда-то нужно начинать, вдруг Милена все еще где-то там. Когда мы с Анхелем уходили, она возилась с собаками.
В правом крыле школы в нескольких окнах выбиты стекла, но тут понятно от чего — земля разворочена, прилет мины был почти впритык. Я двинулся в сторону питомника, стараясь не хрустеть осколками.
Замер.
С противоположной стороны раздался звук, как будто палку переломили об колено.
Кто-то стрелял!
А я тут как на экране, бл*ха!
Я щучкой скользнул в выбитое школьное окно. До питомника можно и не улицей пройти, безопаснее будет.
Замер, прислушиваясь.
В школе стояла тишина. Никто не грохотал сапогами по лестницам, не отдавал приказы. Кажется, тут вообще никого не было…
Но я бы на это не рассчитывал.
Тихонечко подошел к двери кабинета, в который я запрыгнул. Этот бывший класс пока еще ни к чему не приспособили. Приоткрыл дверь, выглянул наружу.
— Хальт! — раздался голос почти над самым ухом.
— Не стреляй, я свой! — я поднял руки и повернулся лицом к фрицу.
Молоденький эсэсман, одна щека в пене для бритья. В руках винтовка.
— Видел здесь кого? — спросил я. — Девочка где?
Фриц смотрел на меня с недоверием, не узнал сходу, не успел я тут стать суперзвездой еще.
— Я Базиль Горчаков, — быстро сказал я. — В школу кто-то пробрался?
— Не знаю, — он мотнул головой.
— Еще кто-то здесь остался в карауле? — спросил я.
— Крюгер и Боннер, — сказал фриц, дернув стволом в сторону входной двери. — Я должен был заступить в восемь вечера.
Отлегло. На секунду в голове мелькнула мысль, что это опять переодетый пшек, они уже много раз засветились в немецкой форме. Но нет, по говору понятно, что фриц. Наверняка надеялся, что к октоберфесту вернется в родную Баварию и будет жрать жирные колбаски, заливая их пивом.
— Да опусти уже оружие, — фыркнул я. — Снаружи кто-то стрелял. Давай, я вперед, а ты прикрывай, если что.
Фриц тупо похлопал белесыми ресницами. Тупенький юноша, даром что эсэсовец. Да по хрен, главное, чтобы в спину не пальнул!
Крюгер и этот второй, фамилию которого я уже забыл, нашлись рядом с дверью, заботливо сложенные друг на друга в тамбуре. Судя по залившей форму кровище, одному перерезали глотку, другому всадили нож в печень.
Увидев это зрелище, пацан-немец пискнул что-то испуганное и еще крепче вцепился в свою винтовку. Губы задрожали.
Ну да, ну да. Страшно маленькому.
Так.
Этих двоих прирезали изнутри, дверь закрыта на засов. Значит подошли вплотную без проблем. Значит и правда были в форме.
Бл*ха.
Ладно, я вообще-то собирался до питомника добраться, когда этот эсэсовский шкет меня отвлек.
Тем более, что собаки продолжали свой концерт, добавляя происходящему сюрреалистичных ноток.
— Идем к питомнику, — прошептал я.
