Красный вервольф — 2
Глава 1
Где-то в середине сентября 1941 года в окрестностях Пскова
— Долго еще сидеть? — цыган прихлопнул на шее насекомое и выглянул из-за кустов на лесную дорогу. — Сожрали уже меня комары чёртовы.
— Отставить нытье, — шикнул я. — Не знаю сколько ждать. Шалтай сказал, что здесь конвой поедет. Но когда, шут его знает.
— Хах, имечко, конечно, у него! — усмехнулся Рубин. — Он сам себе такое выбрал? Почему? А-а-а, понял, потому что лыс, как яйцо! А как его настоящее имя?
— Если я скажу тебе его настоящее имя, то Шалтаю придется тебя убрать, — я хитро прищурился.
— Да, больно, надо мне его имя. Шалтай он и есть Шалтай, — насупился Рубин.
— Да не бери в голову, — уже миролюбиво проговорил я. — Я сам не знаю, кто он и какое у него задание. Главное, что он наш союзник и ценный информатор. Я не везде вхож. Это он сообщил, что наших по этой дороге повезут из Пскова.
— Тихо! — прошипел Кузьма. — Слышите? Мотор?
— Неа, — мотнул я головой.
— Не уж-то не слышите? — лесник поморщился и снял шапку. — Тьфу ты, молодежь, ёшкин-матрёшкин. А слух хуже, чем у старика.
— Спасибо, Михалыч, — улыбнулся я, — что молодежью обозвал. А слух у тебя и вправду добрый. Я вот свой немного посадил. На войне.
— На фронте воевал? — удивился Кузьма. — Когда успел? Ты ж разведка…
— Не на фронте, но повоевать пришлось… — пробормотал я, вспоминая свою прошлую жизнь, в которой потерял много боевых товарищей. — Вот, до сих пор война не отпускает.
— Так не было же войны? — лесник вскинул на меня кустистую бровь. — Почитай это первая такая. Или с финнами учувствовал?
— С финнами, отец, с финнами, — кивнул я, чтобы закончить разговор, а про себя подумал. — Эх… Куда только не закидывала меня судьба, но теперь вся прошлая жизнь кажется какой-то ненастоящей. Будто все настоящее теперь здесь в сорок первом, где я должен не просто выжить, а сделать, что-то гораздо большее… Ради погибших своих друзей-товарищей. Казалось, они сейчас смотрят на меня откуда-то сверху и подмигивают, мол, держись Санёк, мы с тобой.
От таких мыслей плечи мои передернулись. Одно плечо почему-то не переставало дергаться и сейчас.
— Саня, что застыл? — тряс меня за плечо Михалыч. — Едут гады. Эвон их сколько. Что делать будем? Не справимся ведь!
Я выглянул из-за кустов. Наше укрытие на пригорке и обзор был, как на ладони. Поднимая клубы желтой пыли, к нам приближалась миниколонна. Впереди мотоцикл. Водитель в дурацких очках на пол морды и кожаных крагах почти до локтя. Пулемётчик вальяжно развалился в люльке и водит по сторонам дырчатым стволом пулемета.
Следом идет грузовик полуторка. С одной фарой и фанерными дверями. Нашенская машинёшка. Трофей, суки, захватили.
В кузове грузовика на скамейках, покачиваясь в такт ухабам, сидят двое в солдатских гимнастёрках. Петлицы сорваны, ткань колышется на ветру порванными лоскутами. Руки их связаны, на разбитых лицах угрюмая щетина и безысходность.
Напротив них в кузове на второй лавке покачиваются трое фрицев. Двое с карабинами, а унтер с автоматом.
За грузовиком телепается… Блин, это что? «Мерс»? Презентабельная махина сияла угольной чернотой и казалось чуждой в лесу.
— Зачем они наших пленных такой колонной сопровождают? — спросил цыган.
— Похоже, что «Бенц» не с ними. То есть с ними, просто к сопровождению прибился. Чтобы они его через лес провели.
— Мы на такую колонну не рассчитывали, — развел руками Рубин. — Что делать, дядь Саш, будем? Отходим? Или рискнём?
— Я уж свое пожил, — прокряхтел лесник. — Вы молодежь, вы и решайте. Меня уже бабка на том свете заждалась. Я, конечно, туда не тороплюсь, но ежели так получится, то…
— Предлагаю рискнуть, — прервал я Михалыча. — Не простой этот мерседес. Страсть, как хочется, узнать, кто там внутри.
Я махнул рукой:
— Работаем!
Мы отползли назад, вскочили и бросились к обратной стороне пригорка. Дорога делала крюк и выходила аккурат с той стороны сопки, где у нас уже все было заготовлено.
Вот только мотоцикл все портил. Не было его в моих расчетах вообще, один грузовик ждали. И с оружием у нас не густо. Одна граната, двустволка Михалыча, а у нас с Рубином по пистолету. Тут впору пулемет доставать.
Рубин метнулся кабанчиком через дорогу и протянул почти невидимую «жилу». После мы отступили в чащу и отошли назад, в хвост колонне.
Ба-бах! Мотоцикл зацепил растяжку и принял на себя волну внезапно вздыбившейся земли. Его руль вильнул и переднее колесо неестественно загнулось. Он крутанулся, рыча словно раненый зверь, и опрокинулся, стряхивая с себя два трупа. Задымил.
Дорога в этом месте узкая и мотоцикл наглухо перегородил дорогу. Грузовик резко встал, а фрицы попадали на дно кузова.
Бах! Бах! Выстрелы почти слились в один. Прежде чем немцы укрылись за дощатыми бортами Кузьма лупанул дуплетом из обоих стволов своей тозовки. Один фашист дернулся и повис на борте, раскинув «тряпичные» руки. Пленные тоже упали на дно кузова.
«Мерс» попятился назад. Водила явно хотел развернуться и дать деру. Ага. Значит, там не расчет автоматчиков внутри, а какая-нибудь важная пися. Уже проще.
Застрекотал автомат, забухал фашистский карабин. Из кузова по лесу открыли огонь. Пуля срезала ветку, та упала мне на макушку.
Бах! Бах! Мой ТТ-шник гавкал в ответ. Еще один фриц, распластался на дне кузова безвольной тушкой. Автоматчик спрыгнул с другой стороны борта и укрылся за колесом. А «Бенц» продолжал споро пятится назад.
— Уйдет, гад! — крикнул я. — Рубин! Останови его.
Парень отступил в лес и кинулся через чащу наперерез «Мерсу». Пока мы воевали с автоматчиком лаковая машина уже успела довольно далеко отъехать.
— Я обойду его справа, — крикнул я Михалыча, кивком указывая на то место, откуда отбрёхивался короткими очередями на нас автоматчик. — Ты отвлеки. Стреляй почаще.
— Добро! — Михалыч переломил двустволку и выбросил из патронника дымящиеся гильзы.
Я отполз назад в заросли. Теперь можно встать. Пригнулся и пробежал шагов пятьдесят по дуге. Снова вышел к дороге. Дальше ползком.
Чуть вдалеке слышны выстрелы. Это цыган расстреливает мерседес. Молоток. Догнал-таки.
Вот забахала двустволка лесника. Я продирался через кусты. Еще немного. Выплюнул паука и стер с морды паутину, раздвинул ветки… Вот он голубчик! Сидит за колесом полуторки, разложив под ногами запасные рожки. Где ж ты их, собака, столько набрал? К встрече с нами готовился? Будто заранее знал.
Ближе подойти нельзя. Проплешина между нами. Срисует и очередью полоснет по мне. Но и отсюда достать его можно. Я встал на колено, прицелился.
Поймал совмещение мушки и целика. Концентрация только на них, а серое пятно фрица маячит за ними на заднем плане. Нельзя взгляд на него переводить. Короткая задержка дыхания, плавный спуск. Медленно тяну указательным пальцем. Выстрела не жду, чтобы в последний момент спуск не дернуть. Тяну крючок равномерно и плавно. Мушка чуть гуляет на фоне мишени, но не выходит за ее границы. Бах! И труп! Автоматчик сполз вдоль колеса, опустив голову на грудь.
— Есть! — Я выскочил из зарослей и махнул леснику. — Рубину помогу!
Сам я уже мчался по дороге. Свернул за пригорок, и картина маслом. Мерседес встал с распахнутыми дверями. На руле с простреленной башкой повис водитель. Рядом с машиной на земле распластался грузный полковник. В руке посмертно зажат кожаный чемоданчик. Застекленелые рыбьи глаза неподвижно уставилась в небо. На лбу аккуратная дырочка, из которой сочится красный ручеек.
Из леса выскочил Рубин:
— Дядя Саша, я их… Я их обоих снял! Ты видел? Прямо в голову попал шоферу. А жирный выскочил и драпануть пытался. Даже пистолет не вытащил. Совсем трус, что ли?
— Молодец Рубин, целого полкана завалил. Вот только, лучше его живым бы взять, да партизанам переправить.
