его наёмникам своё оружие, оставив только заткнутые за пояс латные перчатки из толстой кожи, усеянные металлическими заклёпками, на которые охранники на входе не обратили внимания. Хотя при огромной физической мощи Барбьяно такие перчатки были страшным оружием, один удар которых мог легко проломить череп противника. Меня охранники обыскивать не стали и совершенно напрасно, так как я ухитрилась пронести скрытно расположенные метательные клинки и стилет.
Как только мы с моим сопровождающим вошли в помещение пакгауза, взгляды всех присутствующих обратились в нашу сторону. Большинство бандитов были мне знакомы и их взгляды не сулили мне ничего хорошего, для них сегодняшнее мероприятие было весёлым развлечением и все они рассчитывали на вынесение мне смертного приговора. Однако, при виде шествующего рядом со мной Буйвола лица большинства бандитов вытянулись от неожиданности. Во взглядах большинства бандитов читалось удивление, а у многих и откровенная боязнь. Большинство из них были отъявленными подонками, уважавшими только грубую силу, именно такую силу жестокую и беспощадную представлял командир “Стальных вепрей”, напоминавший сейчас огромного льва, неожиданно ворвавшегося в стаю шакалов. До присутствующих начинало доходить, что вечер, который представлялся им занимательным развлечением, начинает превращаться, в смертельно опасное мероприятие. Опытные бандиты сразу смекнули, что если мне будет вынесен смертный приговор, то им придётся иметь дело с командиром “Стальных вепрей” и никто не сомневался, что вокруг расположились готовые к штурму отряды профессиональных диверсантов. Зная репутацию бойцов отряда и их профессиональные навыки, члены преступного сообщества понимали, что в случае гибели Барбьяно вряд ли кому-либо из находившихся в пакгаузе удастся выбраться живыми. По изменившимся лицам четвёрки главарей крупнейших банд, заседавших в Совете, было видно, что если раньше они однозначно собирались поддержать требование Секача, то теперь они сильно засомневались в разумности такого решения. И это ещё окружающие не знали, что в здание уже незаметно проникла четвёрка моих телохранителей Алу, присутствие которых я ощущала обострившимися магическими чувствами. Полудемоны в течение нескольких минут могли гарантированно уничтожить всех находившихся в пакгаузе бандитов, если вдруг что-то пойдёт не так.
Внутри пакгауза было темно и мрачно, скудное освещение давали только немногочисленные чадящие факелы и стены помещения терялись в колыхающемся полумраке. Выглядело всё это довольно зловеще и уголовные рожи большинства собравшихся это впечатление только усугубляли. Окинув быстрым взглядом помещение, я вдруг сбилась с шага, и моя уверенность и сосредоточенность мигом улетучились, уступив место безудержному гневу. Недалеко от барона находился его старший сын Уолтер по прозвищу Безумный, мой главный враг. Ненависть затопила меня горячей волной, и я чуть было не бросилась на негодяя, так что встревоженному Барбьяно пришлось придержать меня за рукав. Взяв себя в руки, я подумала, что может оно и к лучшему, так как присутствие невыдержанного психопата возможно окажется мне только на руку, для осуществления задуманного мной плана.
Члены Совета уже расположились на своих местах, и я опытным взглядом отметила, что, несмотря на запрет, на оружие, глава Сообщества наёмных убийц, Птицелов припрятал под одеждой несколько клинков и метательных дротиков. Убийца чутко уловил мой взгляд и понял, что я заметила припрятанное оружие, при этом он также мгновенно обнаружил мои припрятанные клинки и его губы тронула едва заметная понимающая усмешка. Представитель “Крыланов” шутливо приветствовал меня незаметно для окружающих, сложив пальцы в особый тайный знак, использовавшийся наёмными убийцами как сигнал для опознания и приветствия. Я же, в свою очередь, много чему научилась от Тесея и сложила пальцы в ответном приветственном знаке, но не стандартном знаке приветствия, а в знаке, которым младший мастер приветствует старшего мастера. Лицо убийцы оставалось бесстрастным, но дрогнувшие веки и слегка расширившиеся зрачки дали мне знать, что он удивлён моими неожиданными познаниями. В его взгляде промелькнуло если не уважение, то что-то очень на это похожее. Мы с бароном расположились друг напротив друга перед членами Совета и заседание началось.
Так как в этот раз постоянный председатель Совета, Секач был одной из заинтересованных сторон, то председательствовал на Совете, как наиболее авторитетный из присутствующих, глава Братства профессиональных воров Фрэнк Плут. Я рассчитывала, что Фрэнк будет на моей стороне, так как когда-то он был приятелем моего папаши, кроме того, формально я также входила в сообщество профессиональных воров и взносы в воровской общак делала через Фрэнка. Но в таких делах никогда нельзя быть уверенным наверняка какие совместные дела могли связывать вора и Секача я не знала. Председательствующий не стал тянуть время и, объявив собравшимся причину заседания Совета, передал слово Секачу.
Барон не ударил лицом в грязь и преподал всем урок лицемерия. Со всех сторон расписав тему кражи членами братства друг у друга, и апеллируя к многовековым традициям воровского сообщества, он всё нагнетал и нагнетал обстановку. Потом посетовал на то, что молодёжь совершенно не чтит традиции и не признаёт никаких авторитетов. В заключение барон заявил, что мог бы сам покарать нарушительницу воровских законов, но так как он чтит законы воровского сообщества, то решил обратиться за вынесением решения к Совету и требует для меня единственного возможного за такое преступление наказания — смертной казни.
Преступники надо сказать несмотря на всю свою злобу, испорченность и жестокость, люди довольно сентиментальные и пламенная речь Секача не оставила их равнодушными. Большинство из них кидало на меня злобные, кровожадные взгляды и они явно были на стороне барона, к тому же дело, на их взгляд, было совершенно очевидным. Я обокрала своего же товарища по ремеслу и должна была понести заслуженную, по их мнению, кару. Председательствующий на Совете Фрэнк, рассматривал меня внимательным взглядом, ища на моём лице следы растерянности и неуверенности. Не обнаружив никаких видимых признаков волнения, он после долгой паузы передал мне очерёдность для ответного выступления.
Наверное, барон ожидал, что я начну оправдываться или отрицать факт похищения семейной реликвии, но того, что произошло далее, он точно не ожидал.
— Я признаю, что забрала из дома барона реликвию, — равнодушным голосом начала я, и все находящиеся в помещении дружно выдохнули. — Но это не было ни воровством, ни ограблением.
— Что же это тогда было такое? — ехидно вопросил Секач.
— Это была месть! Кровная месть! — спокойно пояснила я.
— Что?! — потрясённо прошипел барон. — Какая ещё к чёрту месть?
— Я, член воровского сообщества Глория Доджер! Здесь и сейчас! Обвиняю семейство барона и лично его старшего сына Уолтера, в изнасиловании и жестоком убийстве моей несовершеннолетней единокровной сестры! — всё повышая и повышая голос, так что в конце, он заполнил,
