Ознакомительная версия.
Дальше ехали по намеченному маршруту – к Хутору Бориса. Ехали так, будто ничего не случилось. Будто и не было стрельбы у реки, посеченных автоматными очередями тресовозок и кровавых ручьев, окрасивших речные воды.
Борис не слезал с брони и до боли в глазах всматривался вдаль. Совсем скоро должен был показаться Хутор, который он недавно покинул.
Так недавно и так давно.
Уже на подступах к внешней линии обороны стало понятно: что-то случилось. Нехорошее что-то.
Разбитые ворота. Поваленные блоки заграждений. Смятая колючка. Проходы-колеи в минных полях. И главное: нет охраны. Ни одного человека. А ведь прежде хуторские погранцы всегда были начеку.
Стольник остановил колонну и пустил вперед разведчиков. Маленький приземистый броневичок осторожно вполз на территорию Хутора.
Борис не отрывался от бинокля. Жуткая картина. Он не верил собственным глазам. Наверное, такое должно было произойти. Рано или поздно. Но ведь не так же рано!
За внешней хуторской границей раскинулись поля, исполосованные следами тяжелой техники. Следов было много. Широкие колеса вездеходов смяли посевы и взрыхлили землю.
Признаков жизни не наблюдалось. Даже хуторской центр казался вымершим. Вторая линия укреплений, опоясывавшая центральную часть Хутора, тоже была прорвана. Внутренняя ограда – пробита в нескольких местах. Причем, проламывали ее явно не бэтээрами: с такой преградой не справился бы даже мощные хэдхантерские машины.
В стене зияли округлые бреши с почерневшими краями – не очень большие, но достаточно широкие, чтобы в них мог пролезть человек. Судя по всему, здесь использовались фугаски-липучки. Незваные гости гранат не пожалели: хуторской центр атаковали сразу в нескольких местах.
Лязгнул люк. На броню поднялся Ухо. Сержант тоже прильнул к биноклю.
– Что это? – Борис повернулся к Уху. – Кто это? Кто мог все это сделать?
Собственно, он спрашивал о том, о чем и сам уже догадался.
– Полагаю, наши коллеги, – пожал плечами сержант.
– Пираты? Те самые?
– Думаю, да. Других мы в этих местах пока не встречали. Да и вряд ли другие смогли бы справиться с таким сильным селением.
Разведка доложила, что засад нет и путь свободен. Колонна вошла в Хутор.
Вблизи все оказалось еще непригляднее. Особенно в центре.
На улицах царили тишина и запустение. Двери домов – нараспашку, а кое-где вышиблены с косяками. В стенах тоже зияют дыры от фугасных гранат. Видны копотные отметины взрывов, следы пуль и осколков…
Живых не было. В самом центре, возле Конторы валялось несколько трупов. Борис узнавал знакомые лица.
Наверное, здесь дрались до конца. И бой, по всей видимости, шел нешуточный. Но отбиться хуторянам не удалось.
Стольник остановил колонну на центральной улице.
– М-да, – задумчиво произнес Ухо, глядя по сторонам.
Борис ничего не сказал. А нечего было.
К своему Хутору особой привязанности он никогда не испытывал. Родных здесь не было: все погибли – кто в смутные посткризисные времена, кто в стычках с дикими. Близкие? Друзья? Ну, постольку-поскольку… Борис искренне радовался, покидая эту обреченную дыру. Но все-таки это был ЕГО Хутор. Как ни крути, но его. И смотреть на непривычное запустение, царящее вокруг, было тоскливо. Тоскливо и страшно.
На безлюдной улице за конторой возникло слабое движение.
– Отставить! – рявкнул Стольник полудюжине хэдов, нервно вскинувшим автоматы. – Не стрелять!
Стрелять никто не стал. Однако и автоматы охотники не опустили.
Из узкого переулка к ним шел человек. Один. С влажной темно-красной отметиной на правом боку. С калашом в левой руке. Вместо правой свисала культя, обмотанная набухшими, черными от запекшейся крови и грязи бинтами.
Человек едва переставлял ноги и волочил оружие за ремень. Автомат бился о землю то прикладом, то стволом. Словно неподъемная ноша, он тянул шатающегося калеку влево так, что, казалось, вот-вот повалит. Порой незнакомец приваливался левым плечом к длинному кирпичному забору, мимо которых шел, и, наверное, только поэтому еще держался на ногах.
Хотя незнакомец ли?
Неужели, перед ним тот самый Ленька, с которым он едва справился на отборочных боях?
– Ухо, подержи, будь другом! – Борис сунул свой калаш сержанту. Сам подбежал к односельчанину.
Ленька выронил автомат. Уперся левым плечом в забор. Медленно-медленно, с тихим стоном-выдохом, сполз на землю.
– Ты как? – Борис расстегнул аптечку.
Ленька вяло отмахнулся.
– На промедоле держусь, – раздвинулись в жутковатой улыбке сухие искусанные губы. – И еще кое на чем посильнее. А то видишь, что с рукой, суки, сделали? И бочина дырявая.
Борис еще раз мельком глянул на простреленный бок Леньки, на культю – непрофессионально, наспех перевязанную и набухшую от крови так, словно прямо из обрубка рос сжатый кулак. Среди грязных бинтов виднелись пара тугих жгутов.
– Это… – Борис сглотнул вставший поперек горла ком. – Это сделали…
Его не дослушали.
– Одни такие славные ребята, – с бессильной злобой процедил Ленька. – Вроде вас. Вроде тебя…
И – еще одна жуткая улыбка, на этот раз полная тоски, смешанной с ненавистью.
– Хэды? – спросил Борис.
На миг ему показалось, что пятнистая хэдхантерская форма облепила тело так сильно, что ее уже вовек не стянуть.
– Хэды, – ответил Ленька.
– Другие? – с нажимом не спросил даже – потребовал Борис.
– А между вами есть разница?
На этот вопрос Борис отвечать не стал.
– Сказали, что им нужно пополнить запасы продовольствия, – снова, после недолгой паузы, заговорил Ленька, глядя куда-то сквозь Бориса. – Обещали хорошо заплатить. Их впустили в Хутор, а они…
Ленька замолчал, сокрушенно помотал головой.
– Кто ж знал, что они нас так… Как диких… По тресовозкам… Это ж в голове не укладывается, чтобы хэдхантеры на Хутора нападали! Что за твари такие, а?!
Борис отвел глаза.
Залетная хэдхантерская группа сделала с его Хутором то же, что они недавно сотворили с чужим. Вот такая вот высшая справедливость, мать ее за ногу. Конечно, когда какая-то мразь нападает на твой Хутор, все воспринимается совсем иначе. Не так, как если охотишься сам. Но ведь, по большому-то счету, разницы нет.
– Нас с Димкой Лысым обложили в больничке, – Ленька говорил совсем тихо. Видно было, с каким трудом дается ему каждое слово. – Мы отстреливались, хэды пытались войти внутрь. Рванули фугасками стену. А мы как раз за ней были. Мне оторвало руку, Димке – голову. От взрывов рухнули перекрытия. Завалило нас, короче. Откапывать никто не стал. Так, дали по завалу пару очередей вслепую и пошли дальше. Торопились, видать, суки… Здесь они вообще надолго задерживаться не стали. Я отсиделся под завалом. Когда уехали – выбрался.
Ознакомительная версия.
