Ознакомительная версия.
– Сколько их было? – раздался голос Стольника.
Борис аж вздрогнул от неожиданности: он и не заметил, как сзади подошел взводный. Рядом стоял и слушал, чуть склонив голову набок, Ухо. Автомат Бориса сержант повесил на плечо. Свой – держит в руках.
– Много, – пожал плечами Ленька.
– А конкретнее?
Ленька закатил глаза, вспоминая.
– Два разведчика и две фуры снабжения. Саперный вездеход. Штук пять… нет, шесть тресовозок. Туда почти всех наших загнали. Кого не замочили сразу. Ну и прочей техники что-то около десятка…
Стольник и Ухо переглянулись. «Точно, – понял Борис, – те самые пираты!»
А в следующий миг внутри вдруг что-то екнуло. С запозданием пришло понимание еще одной вещи – такой простой и очевидной и такой неприятной. «Туда почти всех наших загнали», – сказал Ленька.
Получается, там, на реке они из засады расстреливали…
«Почти всех наших…».
И он, Борис, тоже приложил к этому руку, всадив в борта трес-транспортов два полных рожка. Сколько жизней оборвали его пули? Думать об этом не хотелось.
Скверно, до чего же скверно все получается-то, а!
– А вот сколько охотников в той группе было, уж извини, сосчитать не успел, – продолжал Ленька. – Но надеюсь, после нашего Хутора этих тварей стало хоть немного меньше… Там патронов нет.
Последнее замечание адресовалось Уху, осторожно потянувшего на себя автомат хуторянина.
Ухо встретился взглядом с Ленькой. Оружие он все-таки проверил. Рожок, действительно, был пуст.
Теперь на плече сержанта висело два автомата – Ленькин и Бориса. Третий он по-прежнему держал в руках.
На раненого Ухо и Стольник больше не смотрели. Впечатление было такое, будто, выяснив все, что нужно, они утратили всякий интерес к уцелевшему хуторянину.
– Надо бы его подлечить, – сказал Борис.
Сказал и осекся. Ага, как же! Уж если хэдхантеры не тратят времени и средств на лечение своих раненых, какое им дело до чужого? Тем более – до калеки, не годного даже в тресы.
– Не надо, – жестко ответил Стольник.
– Это что, проверка?
– Можно сказать и так, – пожал плечами Стольник. – Чтобы быть уверенным в лояльности подчиненных их следует проверять всегда.
Ага. Значит, есть причина ему не доверять? Видимо Стольник все же просек его сомнения и колебания. Ну да, наш проницательный взводный не мог, наверное, такого не заметить.
Борис покосился на Ухо. Автомат в руках сержанта был направлен на него. Сержант улыбался своей фирменной улыбочкой садиста.
Интересно, а если Ухо, в самом деле, стрельнёт, то чем? – отстраненно подумал Борис. Боевыми или нелеталкой? Хотя, что за вопрос?! Нелеталкой конечно. Кому помешает лишний трес? А одного человека даже в переполненную тресовозку уж как-нибудь впихнуть можно.
– Ну же, – Стольник тоже улыбнулся ему – широко и даже приязненно, – действуй!
Борис нерешительно шагнул к Леньке. В принципе свернуть калеке шею или задушить его – пустяковое дельце. Но не окажется ли это последней чертой, из-за которой не будет возврата. Или он давно уже гуляет за этой границей, такой неуловимой, расплывчатой и податливой снаружи и такой непреодолимой изнутри?
– Давай, давай, Берест, – подбодрил Ухо. – Делов-то!
Борис сделал еще один шаг. Подошел вплотную. Почти. Остановился, не зная, что делать дальше. Не представляя еще, что он будет делать в следующую секунду. Что он ДОЛЖЕН делать.
Ленька вдруг откинул голову назад и захохотал. Странный это был смех, страшный и дикий: рот смеется, глаза пылают ненавистью. От такого смеха – мороз по коже.
Что это? Глюки человека, перекачанного обезболивающим?
– Да вы же все одинаковые, хэды, мать вашу! – сквозь смех прокаркал Ленька в лицо Борису. – И ты, Борька, такой же, как они! Ну и четр с вами! Подыхайте все скопом, суки!
Ленька, словно в нелепом приветствии, вскинул перевязанную культю. Сунул пальцы здоровой руки куда-то под грязные бинты.
– Осколочная, – сказал Стольник, поднимаясь и отряхивая камуфляж от крови и грязи.
Ну да… Хэдхантерских фугасок-липучек у хуторян не было. Борис молча встал, косясь на Леньку. На то, что когда-то было Ленькой.
– Не парься, Берест, – Ухо тоже уже стоял на ногах. – Если бы не мы его замочили, это сделал бы кто-нибудь другой.
Сделал бы. Непременно… Только слабое это утешение.
– Вашего Хутора больше нет, – добавил сержант. – А без Хутора человек в этих местах – никто. Дикий. Ну а когда дикари сопротивляются, их уничтожают. Так что произошло то, что должно было произойти.
– Ладно, Берест, – подвел итог Стольник. – Будем считать, испытание ты прошел…
Был ли взводный искренен? Этого Борис понять так и не смог.
– А теперь – по машинам. Чем скорее доберемся до Ставродара – тем лучше.
Стольник перешагнул через распластанный на земле труп.
Первым свидетельством того, что скоро появится крупный мегаполис, стала река, вдоль бетонированных и замусоренных берегов которой некоторое время ехали хэдхантерские машины. Широкая, полноводная, но загаженная, словно огромная канава для стока нечистот, она соответствующим образом выглядела и «благоухала».
По мутной воде плыли в радужных маслянистых разводах обрывки бумаги, пластиковые пакеты, какие-то обломки, ошметки, обрывки. Течением несло контейнеры, бочки и коробки. По берегам в осклизлых кучах отбросов копошилось воронье, в воздухе кружились полчища мух.
– Сюда вымывается мусор из городского Коллектора, – объяснил Ухо. – Недавно прошла Волна. Видать, не рассосалось еще…
– Что за волна? – спросил Борис.
– Вода под напором. Она выносит за город всю гадость.
– Много же у вас там, в Ставродаре, гадости! – пробормотал Борис.
В такой водице не стоило даже устраивать помывку для тресов.
– Это еще что! – с какой-то непонятной гордостью хмыкнул сержант. – Иногда на расчистку запруд и завалов из города выезжают мобильные инженерно-саперные бригады. Если русло не чистить, вода встанет. Для Ставродара это катастрофа.
Да? А интересно, каково приходится Хуторам ниже по течению? Или они все уже повымирали на фиг?
Борис был рад, когда дорога свернула, наконец, в сторону от унылых берегов мертвой реки. Картина сразу изменилась.
Все чаще стали попадаться богатые процветающие Хутора, а потом они и вовсе пошли сплошной чередой, разделенные лишь небольшими пограничными межами.
Машины ехали с открытыми люками. Сидевшие на броне хэды больше не следили ни за дорогой, ни за прилегающей к ней территорией. А зачем? Здесь диких не было.
Ознакомительная версия.
