4
Ханину о пропаже двух курсантов доложил дневальный, который по просьбе старшего лейтенанта пересчитал по головам всех спящих в особняке.
– Кто?
– Ромка и Мишка. С первого отделения третьего взвода.
– Комода ко мне.
– Есть!
Появившийся командир отделения протер глаза и, вопросительно посмотрев на старшего лейтенанта, спросил:
– Тащ командир, типа прибыл…
– Где твои бойцы?
– Какие?
– Дневальный.
Дневальный назвал курсантов по фамилиям.
– Спят, – уверенно ответил комод.
– Так… – сказал Ханин, не желая разговаривать в присутствии дневального, – одевайся и пулей ко мне возвращайся. Дневальный! Слышишь меня? Никому ни слова. Ляпнешь, лично утоплю. Поверь. Прое…ал – ответишь! Так что не усугубляй.
Комод побежал одеваться, а Ханин вышел из здания спустя час после того, как курсанты так же покинули его – резко открыв дверь, дабы не скрипнула.
Добравшись до своего домика, где он расположился, Ханин вошел и разрешил вскочившему дневальному сидеть дальше и читать при свече.
– Вставай, – громко сказал он, подойдя к койке Серова.
Мичман сел на кровати, будто и не спал:
– Что, уже мое время?
– Остынь. Все хуже. У нас по ходу дела два дезертира.
– Чего? – изумился Серов, мгновенно приходя в себя и прогоняя остатки сна.
– Что слышал, – жестко сказал старший лейтенант.
Серов поднялся и, поправляя на себе китель, сказал:
– Слышишь, Ханин, ты, конечно, это… но с подводной лодки не сбежать.
– Эти смогли. Их нет на острове… тьфу, на холме.
– Все обыскали?
– Нет еще. Сейчас комод их подойдет, и пойдем искать, – без особой надежды в голосе сказал Ханин.
– Так че панику наводить. Может, они где здесь?
– Вряд ли. Сдается мне, что свалили они. Спал дневальный…
– Порвем, – уверенно сказал Серов.
– Посмотрим, как там все сложится.
Снова появился одетый командир отделения и, выправившись, доложил о своем прибытии.
– Ты сильнее орать умеешь в… пять часов утра? – поморщившись и посмотрев на часы, спросил Серов.
Дневальный промолчал, стоя смирно.
– Садись, – указал Ханин комоду на стул. – Итак, где твои бойцы?
– Я еще не расспрашивал. Вы сказали сразу к вам прибыть, как оденусь.
– Врешь.
Молча Ханин рассматривал уставившегося на свои ботинки курсанта.
– Хсподин сташий льтенант… – обратился смущенно комод, поднимая глаза.
– Что?
– Ребята говорят, побег они задумали сегодня. Якобы ночью трепались, а после и вовсе свалили.
– Что, так сразу? Взяли поболтали и свалили?
– Вроде как, – снова опустил глаза к ботинкам комод.
– Чего так?
– Фиг их знает… – растерянно развел руками курсант. – Ромка, вообще, точняк никуда бы не поперся. Его наверняка Михась соблазнил.
– Чем это?
– Ну, не знаю. Может, что типа там и хавки больше, и вообще.
– Что вообще? Говори яснее.
– Да что тут говорить. Станция рядом! Страшно.
Ханин не стал переспрашивать, чего, мол, страшно, сам вздрагивал иногда при мысли, что вот-вот подмоет фундамент и рванет вода туда… туда вниз – к ТВЭЛам.
– Что делать будем? – спросил Серов.
Ханин поднялся и сказал:
– Пойдем, остров обыщем. Тьфу ты, опять остров…
– Остров, остров, хсподин сташий льтенант, – поддакнул комод, выходя следом за ним.
Серов, проходя мимо дневального, сунул тому кулак под нос и сказал:
– Только ляпни кому…
– Как можно, господин мичман?! – с готовностью сказал дневальный, волей-неволей слышавший весь разговор через неплотно запертую на кухню дверь.
Обойдя «остров» и никого не обнаружив, трое собрались около особняка, и Ханин сказал комоду:
– Ну, все… выбора нет. Пусть дневальные общий сбор командуют здесь, перед особняком.
– Есть, – сказал и, заскочив сначала в особняк и там крикнув команду, побежал в следующие здания, занятые ротой Ханина.
Прошло более десяти минут, прежде чем рота построилась, и Серов уже открыто материл курсантов, обзывая их той нецензурной бранью, которой, в принципе, при правильном употреблении военно-морской флот может только гордиться.
Рота стояла и боялась дышать, видя своих командиров не просто в гневе, а в хорошо скрываемом за ним тихом шоке. Но роту не проведешь, и видят курсанты, что набирает в грудь воздух командир Ханин, чтобы озадачить или ошарашить всех в строю.
– Приветствую, курсанты.
– Здравия жлаем, хсподин сташий льтенант, – прокашлялась рота.
– Около часа назад расположение роты покинули двое курсантов, – Ханин, называя их по фамилиям, смотрел за строем, особенно за первым взводом. – На острове, – в этот раз он не стал поправляться, – их не обнаружили. Отсюда, данные курсанты согласно закону находятся в самовольной отлучке…
Раздались нервные смешки с задних рядов. Серов вытянул шею и посмотрел, кто там вольности себе позволяет.
– Эй, на шкентеле, вы у меня сейчас купаться пойдете. Погода и ваше настроение соответствуют.
– …Курсанты, у меня нет надежды, что они вернутся назад. У меня нет надежды даже на то, что они живы. Что еще живы. Я даже не буду объяснять почему. Сами поймете чуть позже. Но сейчас я хочу вас… вас попросить, а точнее, спросить: кто еще считает, что нам надо покинуть наше расположение немедленно, не дожидаясь, пока нас найдут спасатели? Шаг вперед.
Никто не двинулся. Нет, не потому, что все считали, что надо сидеть на месте. Просто из чувства самосохранения. Мало ли их сочтут потенциальными бегунами и от греха подальше просто запрут или начнут вести за ними тщательное наблюдение.
– Что, все считают, надо спасателей ждать?
А вот такой вопрос вызвал из рядов мощное возмущение, выраженное неразборчивыми выкриками.
– Так что не выходите?
Ропот стих. Серов тихо обратился к старлею:
– Так нельзя.
– Что?
– Ну, у нас же не гражданка. Если они почувствуют вашу неуверенность, они вконец на все болт забьют.
– Я без тебя знаю… Так надо. Надо, чтобы они осознали, что теперь это не просто рота из состава училища, а совершенно самостоятельная группа.
– Это для чего?
– А вот это мы потом обсудим.
– Хорошо, – кивнул мичман и, развернувшись к роте, рявкнул: – Смирррна! Что вы, блин, как бабы стоите, у которых… как это… критические дни. Что переминаемся? Слушаем командира!
Ханин еще раз продумал все и сказал курсантам:
– В общем, так… У нас есть выбор: ждать еще двое суток. Именно на столько у нас есть провианта. Это соответствует указаниям командования – ожидать, пока нас не вывезут в расположение ближайшей части. Но мы можем также нагрузить припасы и, совершив марш-бросок длиной в сутки или двое, добраться до ближайших селений и сообщить о том, что мы благополучно… или как получится… выбрались, и дальше, получив указания, направиться в место нашей будущей дислокации. Вы – курсанты. Хоть вы уже и воины, раз приняли присягу и сделали уже немало для такого срока службы, однако вы еще три месяца назад были гражданскими лицами. И я искренне опасаюсь, что тяжесть перехода скажется на вас. Выдержите ли вы? Не будет потом стонов, что, мол, устали или там… болеем?
