— Ещё немцев умыкнуть? — догадался беролак.
— Ага. А потом займёмся своими делами. Кстати, что так гремит? Фашисты наступают?
— Не, енто Спицын решил отвоевать потерянные позиции и ударил на северной окраине.
— Ясно. Ладно, потом сам там гляну что почём. Дуй за жертвами, а я к военнопленным за пациентами.
Мне практически не пришлось уговаривать никого. Изможденные люди готовы были встать в очередь в три ряда и отсюда до заката, чтобы вернуть часть здоровья и силы, взять оружие и пойти биться с ненавистным врагом. Не прошло и полутора часов с момента моего пробуждения, как ещё восемь десятков солдат встали в строй. Отправив полковнику сообщение о сделанном и о последних событиях с одним из оборотней, я обернулся в сокола и отправился в Цитадель.
«Он доживает последние деньки, нужно будет новый создавать», — пронеслась в голове мысль, когда я оценил состояние оборотного амулета.
Только я прилетел домой, как в дверь постучались.
— Можно, — разрешил я.
В комнату вошёл смущённый Красный Обсидиан.
— Киррлис, лорд, позволь попросить тебя об одном деле.
«А это что-то новенькое», — удивился я, услышав его слова.
— Ох, прости меня, что не поприветствовал…
— Ерунда, — махнул я рукой и казал на лавку у стола. — Садись и говори, что у тебя случилось.
— Построй следующим Зал Мастеров, очень прошу, — быстро произнёс он.
— Хм? — я приподнял одну бровь.
— Ойри и Сата всё сделали, как ты и приказал.
— Что приказал? А-а, демоны, совсем из головы вылетело, — спохватился я, вспомнив о проверочном задании. — И хорошо получилось?
— Даже лучше, чем я смог бы, — следом похвастался. — Я тоже не сидел, зачаровал три ящика гранат на огненные чары, — и торопливо добавил. — Награда мне не нужна, я для общего дела старался.
— Ага, понятно. Значит, Зал Мастеров.
— Да, если можно. Можно же?
— Угу, только ресурсы нужны, — произнёс я. — И на Зал их требуется очень много.
— Феи же могу натаскать деревьев, — негромко с просящими нотками сказал Гай. — А я принесу несколько друидских амулетов, чтобы летом восстановить лес. На свои монеты куплю их.
— Да? Ладно, договорились, — сказал я с внутренним недовольством. С другой стороны, я обещал ему перерождение в мастера уже давно. И он его заслужил сполна. — Если это всё, то можешь идти.
— Всё, всё, благодарю, лорд. Я этого никогда не забуду.
Прошло полчаса, как в дверь вновь постучались.
— Можно, можно, — и удивился, когда увидел на пороге Ильича и Озару. — А вы с чем? Что-то произошло?
— Оброк отдать, лорд, — ответил мне за себя и свою спутницу.
— То есть? — не понял я. — Что за оброк?
Оказалось, что я не всё знал про свою Цитадель. Все торговые заведения не только забирали мои деньги за товары и услуги, что предоставляли, но и выплачивали процент Лорду с полученного дохода определённое количество раз в год. Сроки выплаты можно назначать самостоятельно, от нескольких раз в месяц до одного раза в год. Моя доля насчитывала двадцать пять процентов с того, что получали лавочники. Куда уходили остальные деньги они сами толком сказать не могли.
Они ушли, а я остался с несколькими мешочками, полными золотых и серебряных хоридов и советских рублей. До этого мной и Озеровым были потрачены огромные суммы на покупку амулетов. Четверть от них только что вернулись ко мне.
— А жизнь-то налаживается, — улыбнулся я, мысленно прикидывая, на что я смогу потратить это богатство, что так неожиданно свалилось мне на голову. Следующая мысль была такой. — Может, Озерову дать добро на регулярное посещение лавки Озары?
Идея мне показалась здравой. Только нужно поставить ряд ограничений, и снимать их постепенно, чтобы военнинженеру было видно, что его ждёт впереди товар всё лучше и лучше. Уверен, что для такой огромной страны, как СССР несколько центнеров золота и сотня драгоценных камней, не покажутся непосильной платой. Да я и на рубли согласен, в смысле, Пётр Ильич их примет без проблем, конвертировав в хориды для Озары.
*****
Штурмбанфюрер Отто Герц едва сдержал брезгливую гримасу, когда пришлось испачкать начищенные сапоги деревенской грязью. Его машина остановилась рядом с большим бревенчатым зданием, над которым развевался бело-красный флаг с чёрной свастикой.
— Хайль Гитлер! — вскинул руку в приветствии капитан, ожидавший его на крыльце.
— Хайль, — небрежно ответил ему эсэсовец.
Внутри его ждал горячий чай и шнапс, домашняя колбаса, мягкий шпик и свежеиспечённый хлеб. От шнапса штурмбанфюрер отказался. Вместо него его адъютант достал из портфеля бутылку коньяка.
— Армянский, из трофеев. Если у этих варваров и получается что-то хорошо, то всего пара вещей. Одна из них — этот коньяк.
Серьёзный разговор начался не скоро. Эсэсовец сначала потребовал себе отдых после длительной дороги. Отто дико злился оттого, что его отправили в такую глушь за материалом о гибели роты германских солдат. Подобным должны заниматься следователи намного ниже его уровня. Это их работа, а не целого штурмбанфюрера. Правда, своё звание Отто получил меньше месяца назад. Возможно, в этом причина его отправки в эту грязную деревню унтерменшей.
— Рассказывайте, — приказал он капитану.
— Согласно приказа о выселении ненадёжных лиц из зоны особого назначения, гарнизон деревни совместно с прибывшими ему на помощь двумя взводами солдат из Полоцкой комендатуры очищал поселение от местных жителей. Примерно в два часа после полудня в деревню заехало отделение разведки третьего батальона девяносто первого мотопехотного полка, следующего в сторону Витебска. Они нашли наших солдат мёртвыми, а деревню пустой. Многие вещи, вся скотина и продукты были вывезены из домов.
— Как были убиты солдаты?
— Они, — тон капитана слегка изменился, — умерли от остановки сердца.
— Все? — посмотрел на него с недоверием штурмбанфюрер.
— Все.
— Все?!
— Все, — скрипнул зубами капитан. Его с самого начало раздражал лощёный вид прибывшего следователя. Злило то, как он отнёсся к своим запачканным сапогам и при этом даже не поинтересовался, что и как у капитана. Порцию раздражения эсэсовец заслужил и тем, как отнёсся к столу, который с трудом сумел собрать капитан, выставив всё лучшее, что у него имелось. И сейчас внутри него закипело бешенство, когда собеседник не скрывает, что считает его за дурачка и не верит его словам. — Хирурги уже сделали вскрытие у шести солдат и офицера. У всех причина смерти связана с остановкой сердца.
Отто молчал не меньше минуты, переваривая услышанное. Потом спросил:
— А что с унтерменшами?
— Их нет. Ни живых, ни мёртвых. Нашли следы крови в нескольких местах, но самих тел нет. И неизвестно чья она. Следов боя нет, если не считать несколько свежих гильз в паре мест.
— Кроме вещей деревенских что-то пропало? Оружие солдат? Боеприпасы? Их личные вещи? Документы?
— Пропали все пистолеты, что были у офицеров и унтеров, несколько винтовок и автоматов с боеприпасами. Штыков и кинжалов тоже не хватает, но я не уверен, что все они похищены бандитами, а не утеряны самими солдатами. Ещё бандиты забрали ранцы с личными вещами у многих солдат, сняли с некоторых верхнюю тёплую одежду. Документы все на месте, как личные, так и те, что хранились в сейфе. Это всё, что мне известно на данный момент.
— Боя не было, но есть свежие гильзы? — эсэсовец вперил тяжёлый взгляд в собеседника. — Это как понимать.
— Специфика выселения или наказания местного населения, — пожал тот плечами, спокойно вынеся чужой взгляд. — Иногда солдатам приходиться стрелять, чтобы ускорить процесс. Это не бой, даже не стычка.
— Сколько всего было унтерменшей в деревне?
— Последние списки делались ещё в конце прошлого года. В них указывались сто шестьдесят семь человек. Сорок шесть мужчин возрастом до семидесяти лет. Молодых почти не было, или подростки, или уже зрелые.
— Какие-то странности были?
— Странности? — переспросил капитан. — Я не понимаю вас.
