захочет, конечно же.
Я приобрел отмычки, ожидая почувствовать приятную тяжесть в кармане. Ничего подобного не ощутил. Порылся и все же нашел – почти невесомую кожаную коробочку.
Стоило мне вытащить первую попавшуюся отмычку, как замок на двери заискрил в томительном ожидании. Я оглянулся на соседнюю дверь. Ее замок вел себя так же. Похоже, восприятие подсказывает сферу применения моей покупки. Спасибо, никогда бы не догадался. Дайте подходящие навыки, остальное приложится.
С третьей попытки я подобрал нужную отмычку, хотя затруднялся сказать, как именно понял, что она нужная. Замок я открыл секунд за двадцать и почти гордился собой. Вот за что надо давать опыт. Не то чтобы я горел желанием обносить по ночам чужие дома, но в сравнении с перестрелками на улицах столицы это выглядело куда полезнее для здоровья.
Войдя в квартиру, я прямо кожей ощутил тягостную атмосферу. Это не дом в Версиане, где убили бота. Это копия дома из Москвы, где убили живого человека. Подавив желание разуться, я убедился, что дверь прикрыта, но не заперта. Вздохнул поглубже и принялся осматриваться.
Стояли запахи незнакомых химикатов – дактилоскописты работали достаточно аккуратно, однако подобный аромат не перебить даже сквозняком из разбитого окна. Я постоял на месте, не зная, за что взяться. Комната как комната. Типичная панелька, до которой не добралась реновация. Мало того, что заниматься обыском мне в жизни не приходилось, так тут еще и эксперты поработали до меня. Единственное, что я мог опознать безошибочно в квартире, так это холостяцкую берлогу. Когда шкаф предназначен для сбора грязных футболок, а относительно чистая одежда висит на покрытом пылью велотренажере – иного объяснения быть не может.
Еще я мог сказать, что покойный не злоупотреблял покупной едой и умудрялся варить себе макароны на электроплитке. Видимо, с газом тут что-то случилось. Кроме того, хозяин был олдскульным игроманом, о чем говорили стопки дисков с игрушками – подобное богатство сейчас можно встретить разве что в чужих коллекциях или же на мусорке. Стоял в комнате и компьютер с устаревшим системником, в котором располагался дисковод – настоящий раритет в наши времена. Похоже, хозяин собирал себе игровую машину из старого железа для запуска игр ушедшего поколения.
Только постояв минуту в смутных размышлениях, я осознал, что очень рассчитывал на Архив. Место гибели брата – самый очевидный выбор для просмотра воспоминаний Лайма. Но сианофон молчал. Тщетно я вызывал Архив через иконку на экране гаджета. Ничего. Лайм к своему брату, вероятно, вообще не захаживал. Или же у него недавно случались события вне этой квартиры, более для него значимые.
Моя хрупкая версия, что на самом деле тут живет сам Лайм, тоже рассыпалась. Вся одежда в квартире предназначалась для человека ниже и крупнее, чем он. Пусть братья были похожи, это не делало их близнецами.
Похоже, я переоценил свои навыки сыщика. Данную задачу я не решу. Во всяком случае, не с кондачка. Уж если реальные полицейские не произвели нужные аресты в первые пять минут, то тут и говорить не о чем.
Для успокоения совести я порылся в ящиках стола, в котором не прибирались с тех пор, как усопший закончил школу. Об этом свидетельствовали старые карандаши, обмусоленная линейка и куча ластиков россыпью, и все вперемешку со старыми журналами. Поверх этого добра лежали несколько самых разных квитанций, от счетов за электроэнергию до почтовых уведомлений. Я от нечего делать просмотрел и их тоже – ни вес, ни размер посылок мне навскидку ни о чем не говорили. Ну, выписывал себе человек коробки с дисками, что с того?
Не придя ни к каким выводам, я покинул квартиру и спустился на улицу. Вытащил сианофон, чтобы посмотреть, кто чем занят. Шанталь снова была в больнице. Меркуцио катался в Хамовниках, что меня лишь радовало. Мне неприятно было видеть этих двоих вместе. Глупо, но факт.
Джек, очевидно, качал перчатку в районе Сити. С его возможностями да на стройку – самое то. Что до Бурелома, то он почему-то отбурлил в Сокольники. Не иначе как на фестиваль пива.
А вот Лайм мигал на одном и том же месте. В доме неподалеку. Похоже, там он и живет.
Пусть я не раскрыл преступление, но поискать последний Архив точно не помешает. Сделано четыре пункта из пяти – к чему забрасывать остаток? Да и шесть очков прокачки вознесут меня на недосягаемую высоту.
Но стоило мне отойти от подъезда метров двадцать, как вибрации сианофона едва не сбили меня с ног от неожиданности. Архив, раньше срока! Я поспешно нажал кнопку, глядя, как узкий фрагмент улицы разрастается черными полосками вдаль.
По этому участку шел силуэт, неся большую коробку.
Я его видел со спины и мог оценить рост, телосложение, походку. Даже отсюда было заметно, что он пошатывался – не столько от груза в руках, сколько от тяжести на душе. Человеку было плохо.
Обежав силуэт кругом, я уставился на ящик. Зияющая бездна геометрической фигуры поглощала свет, казалась брешью в мироустройстве. В коробке было не больше жизни, чем в силуэте. Догадаться о содержимом невозможно.
Если только не знать наверняка, с чем именно поставляется ящик конкретно таких размеров, с точностью до сантиметра. Какой он имеет вес. Где в нем располагаются прорези для переноски. Как именно он закрывается сверху.
К сожалению, все это я знал.
Архив закрылся, оставив меня стоять неподвижно. Я забыл, как дышать, и даже не обратил внимания на текст перед глазами:
Проверить Архив игрока: Лайм.
Квест завершен.
Ваш уровень опыта: 28.
Повернувшись, я бросился назад, к квартире. В несколько махов преодолел расстояние через пролеты, на ходу доставая отмычки. На этот раз замок я вскрыл секунд за семь.
Внутри квартиры я добежал до стола, который, несмотря на мое раннее присутствие, уже успел обновиться и выглядел как час назад. Я открыл ящик трясущимися руками, достал виденную ранее почтовую квитанцию. Начал вчитываться в параметры груза.
Габариты. Вес. Коэффициент хрупкости. Реквизиты отправителя. Даже сама квитанция.
Все очень знакомо.
Покойному доставили тот же груз, который совсем недавно в реале получил и я сам. Тоже по почте, тоже к себе домой.
Но в отличие от покойного меня за этот груз пока не убили.
Я сидел неподвижно, глядя на спустившийся вечер в разбитом окне. Как, однако, по-разному можно смотреть на мир. И ведь прав Бурелом – мы на живую природу глядим. Пусть это всего лишь картинка – она не менее настоящая, чем та, что видишь через гипотетический
