плечах, длинных и стройных ногах, а затем прислушался к ценнику – и усмехнулся. За такую рабыню торговец просил два золотых сетта!
Помост с рабынями для утех исчез за алым шатром другого рабовладельца. Хозяин стоял тут же, рядом с охраной, и ласковыми жестами приглашал войти всех богатых с виду господ. Внутри, в удушливом сумраке, сидели друг на дружке юные и не очень невольницы, скрывающие наготу за расписными покрывалами.
Но Вицеллий шел дальше, мимо торгов с образованными рабами, мимо домовых невольников, мимо полевых трудяг, пока не остановился у двухэтажного дома из пористого туфа на окраине невольничьего рынка. Оттуда, из дома, доносились протяжные мычания.
– Там стадо коров? – похлопала глазами Фийя.
– Почти угадала. Скот, Фийя, скот… – мрачно ответил Юлиан, догадываясь, куда привел их старик. – Там те, кого отправили на убой из-за невозможности продать по нормальной цене.
Из темного проема, укрытого багровым льняником, вынырнул сухопарый южанин в сопровождении вампира, вытиравшего губы. Последний вложил в ладонь торговца звонкую монету и, распрощавшись, исчез в шуме рыночной толпы.
– Да осветит солнце ваш путь, почтенные! – открыто улыбнулся торговец, обнажив клыки.
– Сколько? – спросил Вицеллий.
– Всего-навсего пять круглых серебряных сеттов.
– За любого?
– Да, на ваш вкус и цвет, – буднично произнес торгаш и потер мокрые ладони, выкидывая вперед руку.
– Сначала покажи товар, – качнул головой Вицеллий и пропал в сумраке дома без окон. – А то знаем мы таких, что торгуют больной мертвечиной!
Их всех встретил удушливый смрад первого этажа, где в комнатах были свалены нагие трупы. Тут же, протиснувшись через вампиров, с улицы вошли крепкие мужчины, от которых разило псиной. Расплатившись с хозяином дома, они взвалили на себя мертвецов и ушли в сторону мясного рынка.
Старая лестница привела всех на второй этаж. Мычание усилилось, превратилось в дрожащий гул. Торговец нырнул в ближайшую комнату. Пригнувшись от низкого прохода, Юлиан последовал за ним – и поневоле вздрогнул.
В комнате точно колыхалась живая река… По всему периметру, разделенному дощечками на отделения, были уложены тщательно вымытые, но голые люди. У них перерезали сухожилия на плечах и коленях, и они с трудом шевелились, упираясь тупым взглядом в потолок. Боязливое мычание заткнутых кляпами ртов заполнило комнатку, стало протяжным.
– Слева – калеки и старики, справа – полоумные, – произнес торговец, а затем обратился к сидящему в углу долговязому парнишке: – Ты когда их кормил, Фарей?
– До полудня еще, отец! – парнишка пнул ногой ведро, где на дне колыхалось пойло из овощных очисток.
– Хорошо, – торговец направился к выходу. – Выбирайте, почтенные, любого. Фарей оттащит их в едальню. Оплата на выходе.
Заложив руки за спину, Вицеллий деловито прошел по дорожке между досок к правой половине комнаты, заглядывая в каждое отделение. Хлопая глазами скорее от любопытства, нежели от страха, Фийя устремилась влево и принялась разглядывать мычащие тела. Юлиан остался неподвижен.
– Вот этого дай! – послышался скрипучий голос старика.
Пока граф Лилле Адан тучей ходил по комнате и размышлял о несправедливой жестокости мира, Фийя, не обременяя свою голову мыслями, с игривостью ткнула пальчиком в молодого мужчину без ноги и руки. Скорее всего, это был попавший под обвал невольник с ближайших рудников меди и олова. В конце концов и граф указал на взрослого калеку без ног.
Долговязый Фарей с легкостью поднял упирающиеся тела и отнес их в комнаты, где стояли одни скамейки. За ним птицей упорхнула Фийя, а следом вышли Вицеллий и Юлиан. Оборвав жизни несчастных, признанных непригодными к труду, на выходе из дома граф расплатился звонким серебром, и торгаш ласково попросил советовать его заведение друзьям, пообещав в следующий раз уступить в цене.
* * *
Уже на постоялом дворе, вернувшись с базара, Юлиан улегся на кровать в размышлениях. Великий Юг был жесток, но именно жестокость взрастила сильные и богатые королевства, с которыми никто не мог тягаться. Однако выстроенная система требовала постоянного притока рабов. Именно поэтому Юг пребывал в состоянии войны всегда: как с юронзиями, так и между собой. Алчный взор устремлялся и в сторону северных соседей, но Юлиан не понимал, отчего он медлит. Из-за старейшин? Сомнительно… Не так уж грозна эта старая сила. Захват земель за Черной Найгой представлялся ему неотвратимым, но пока королевства вдоль залива лишь мирно торговали.
– Как же хорошо, тео… Здесь можно выбирать себе еду! – щебетала Фийя, выглаживая господина по плечам. – Юг и вправду чудесный!
Юлиан остался безмолвен. Когда настала ночь, а в звездном небе родилась серебристая луна, он покинул постоялый двор «Клинок хризомы» и растворился в прохладных городских улочках. Тогда Фийя выползла из-под одеяла и через открытое окошко проводила высокий силуэт взглядом. Она вздохнула в печали, потому что знала, куда ушел ее господин… Знала, что вернется он лишь поутру, когда рассвет обнажит речные берега людскому взору. Граф Лилле Адан всегда уходил прочь, когда отряд останавливался недалеко от воды, всегда бросал Фийю, причем без тени сожаления. Она знала, что у реки его будет ждать проклятая «Вериателюшка», которую айорка ненавидела всем сердцем.
Глава 6. Слава императору!
Пока граф Лилле Адан вместе со спутниками ехал в Элегиар, через реку Мертвую Рулкию вновь переправлялось железное войско. Возглавлял его пышно разодетый отряд. Впереди едущие всадники везли знамя – золотые меч и корону на алом как кровь полотне.
– Ваше Величество, – произнес пожилой военачальник с кустистыми бровями, из-под которых зыркали глазки. – Не обессудьте, но вам надо вернуться в Глеофию!
– Вы предлагаете мне вернуться к гробу отца и рыдать, герцог?
– Никак нет, Ваше Величество. Однако поле боя – это роковое место, а Белый Ворон – грозный противник!
Военачальник с опаской посмотрел на семилетнего ребенка, тело и лицо которого прятались за пышной красно-золотой мантией. Мантия, казалось, поглотила это болезненное существо, и из нее торчал лишь острый нос. На темных вихрах, причудливо извивающихся барашками, возлежала корона, чересчур огромная для еще маленькой головы. Чудо, не иначе, – только так можно было назвать этот символ власти из червонного золота, в котором каждый зубец являл собой меч, крепящийся к ободу рукоятью, украшенной рубинами.
И вот из-под громоздкой мантии высунулась ручонка, пальцы которой, словно пленники, были от основания до ногтя обвиты кольцами. Рука поправила одеяние и нырнула обратно. Уже не раз герцог Круа, он же второй военачальник Глеофской империи, замечал, что юный наследник короны, так же как его старик-отец, страдал мерзлявостью и вечно кутал руки, ноги и голову.
Погода была на удивление дивной, безветренной и ласковой. Лишь при переходе через Мертвую Рулкию, при подъеме в горы, ненадолго похолодало, да так, что даже герцог Круа плотнее завернулся в свой бордовый плащ. Все вокруг – горные скалы, небольшие рощи, отроги, ущелья – усеивали белоснежные цветы, отчего юный император Кристиан по пути то и дело принюхивался. Его еще наивные глаза прикрывались в блаженстве, нос сопел от радости, а тощие плечики подергивались под тяжелой мантией. Как же отличалось это чудное место от каменного дворца, в котором за Кристианом следовали вездесущие слуги, более походившие на тюремных надзирателей!
– До того как я возмужаю и взойду на престол, я должен увидеть, как воевать! – наконец раздался писк из-под мантии.
– Ваша задача, Ваше Величество, беречь себя до этого славного момента. А мы уж сами разберемся с Белым Вороном. – Конн де Круа тяжело вздохнул от тщедушного вида будущего императора, который пока не имел власти из-за возраста.
– Хорошо же вы разобрались в Корвунте! – ребенок рассмеялся, отчего его корона сдвинулась набок, и пришлось снова высовывать руку и поправлять тяжелую ношу. – Зачем вообще напали на Солраг во время болезни отца?!
– Соглядатаи доложили, что Белый Ворон изнурен войной со Стоохсом, который давит его с севера. Королевский совет решил, что он не сможет воевать и на севере, и на юге одновременно, а империи нужны славные победы.
– Но наши войска пали лицом в грязь!
– Командование Кидота Порфилиуса допустило серьезные как тактические, так и стратегические ошибки. Будь там я, а не он, Корвунт был бы уже наш! А вместе с ним и другие города!
– И что за ошибки?..
Герцог Круа грубо хохотнул:
– Кидота Порфилиуса вообще не должны были приглашать из южных земель, как и этих обделавшихся магов. Я говорил,
