вонзить в змею зубы. Камау подскочил к ним и снова схватил извивающийся хвост. К нему метнулась голова с крошечными злобными глазками, но он был слишком далеко. Тогда грутсланг решил укусить Хатифрека. Треугольная голова устремилась к волку, но вдруг замерла: мои пальцы сомкнулись на шее змеи, остановив атаку. Пришлось напрячь все мышцы, чтобы удержать её.
Клинок из тёмной материи описал в воздухе короткую дугу и рассёк голову на две части. Я почувствовал, как по телу змеи прошла судорога. Кольца распались, выпуская фамильяра, и Камау тут же прыгнул, натягивая грутсланга, как струну. Я ударил по змее, разрубив её. Зелёное свечение начало гаснуть. Хатифрек подскочил и принялся жадно поглощать остатки. Его белая шерсть вздымалась волнами, с неё сыпались красные искры.
— На этот раз всё⁈ — спросил я унгана.
Чёрный леопард выпустил хвост змеи и кивнул. Он начал превращаться обратно в человека. Я же открыл Астрал и убрал в него клинок. Такие вещи не должны долго находиться в этом мире. Затем направился к убитому чудовищу. Судя по всему, ящер и змея были единым целым, и душа у монстра была одна.
Надрезав себе ладонь вакидзаси, я приложил её к одной из ран лежавшего передо мной обезглавленного монстра.
— Что ты делаешь⁈ — спросила Алёна.
— Всё в порядке, так нужно. Не мешай.
Я начал произносить заклинание сотворения Скрижали. Так, чтобы никто не мог разобрать слов, конечно. Само по себе оно поглотить Дар чудовища не поможет — для этого нужно быть тауматофагом — но ни к чему будоражить умы, так сказать.
Кровь гбахали начала покидать тело, поднимаясь в воздух и складываясь в пылающие алые строки. Я чувствовал поднимающийся по руке к сердцу жар. Вот оно замерло на несколько секунд, а затем снова застучало. В воздухе строки сложились в готовую Скрижаль. Мои спутники обступили меня, глядя на происходящее, как заворожённые.
Протянув руку, я взял Скрижаль и поместил её в Астрал. Теперь у меня были ящер и змея. Не лучшие из поглощённых мною чудовищ, но техники есть техники, и их нужно пополнять. Особенно учитывая, как часто в последнее время мне приходится использовать магию. По идее, неплохо бы встретить по пути к поселению шаманов ещё парочку монстров. Но говорить этого я, конечно, не стал: мои спутники такую надежду вряд ли оценили б.
— Что это было? — спросила Ирма.
— Да, хотелось бы понять, — присоединилась к ней Мейлин.
— Всего лишь поглотил магию этого создания, — ответил я. — Таков мой Дар.
— Забирать чужую силу? — спросила китаянка.
— Да. Но не волнуйтесь, он работает только с чудовищами. На людей не действует. Так что ваши Дары останутся при вас.
— Никогда не слышала о подобных способностях, — проговорила, не спуская с меня глаз, Ирма.
— Ну, да, я особенный. Ничего не поделаешь.
— Значит, все эти техники, которые ты используешь… — начала Мейлин, — Это монстры, которых ты убил⁈
— Ну, выходит, так.
— Погоди, братик, — вмешалась Алёна. — Но… когда же ты успел столько чудищ перебить⁈
— На досуге, сестричка. На досуге. Всё, хватит об этом…
— Погоди, — перебила Мейлин. — А волк? И куда ты дел меч и ту штуку, которая появилась в воздухе?
— Я не собираюсь выдавать все свои секреты, — сказал я холодно, обводя уставившихся на меня магов, которые, судя по всему, не до конца поверили, что я не смогу однажды поглотить их Дары. Только Ирме на этот счёт беспокоиться было не с чего, но и ей очень хотелось знать, что происходит, и почему у меня такая нестандартная магия. — Вы и так слишком многое увидели. Довольствуйтесь же этим.
— Но если мы… — начала Мейлин, однако я бросил на неё такой ледяной взгляд, что девушка тут же заткнулась.
Да, я чувствовал их страх. Чародеи вдруг ощутили себя потенциальной добычей. Неприятное чувство, должно быть.
— Идёмте, — сказал я. — Нам пора двигать дальше. Сейчас не время для дискуссий.
Мы отправились в путь, но атмосфера в отряде была уже не та. На меня старались не глядеть. Дискомфорт — вот, как было бы правильней всего охарактеризовать то, что чувствовали мои спутники. Даже на привалах разговор не клеился. Мы обменивались короткими фразами — и всё. Меня это не задевало. Я привык к подобному ещё в той, прошлой жизни. Как ни странно, люди, чьи жизни защищали охотники, зачастую опасались их почти так же, как чудовищ. Это цена, которую мы платим за то, чтобы быть сильнее других. Несоизмеримо сильнее. Те испытания, в горниле которых рождаются ведьмаки, прокладывают огромную пропасть между ними и всеми остальными. Не может не внушать ужас тот, кто убивает тварей, внушающих ужас. И пусть сложенные в честь охотников баллады воспевают нас как героев, люди, видя нас вживую, все равно съеживаются и замирают, словно кролики перед удавами. Если, конечно, знают, кто перед ними. Поэтому мы давно привыкли скрывать свои силы. Но получается не всегда.
Отряд шёл ещё долго. Ноги горели, спины ломило, по телам струился пот. Наконец, когда казалось, что ещё немного, и силы иссякнут окончательно, Камау вдруг объявил, что мы пришли!
Сначала было неясно, что он имел в виду, но затем унган указал на заросли, улыбнулся, раздвинул их и исчез. Последовав за ним, мы вышли… к настоящей деревне! Сверху её укрывали густые кроны деревьев и маскировочная сеть, растянутая над всем поселением настоящим пологом. По периметру были джунгли — надо ли желать лучшего укрытия. Плюс я сразу ощутил присутствие магии, причём довольно плотной: деревня была защищена Печатями и контурами, образующими настоящий купол отвода глаз. Неплохо, совсем неплохо.
Нас заметили сразу. Двое стражников с штурмовыми винтовками направились к нам. Оружие держали вниз, пальцы — на скобах. Почему — стало ясно, как только они приблизились.
— Привет, Камау, — кивнул один из них. — Это они? — его глаза быстро обежали нас всех.
— Да, в полном составе, — ответил наш провожатый. — Приветствую.
— Добрались без приключений? — спросил другой охранник.
— Было одно. Тварь Пустоши попалась. Но мы справились.
— Отлично. Нам приказано сразу отвести вас к Нзинге.
Камау кивнул.
— Думаю, ваши гости возражать не станут, — он взглянул на меня.
— Не будем, — сказал я. — Это… главный шаман?
—
