сделать следующее.
И далее я изложил наш план. В основе он принадлежал Ирме, но я внёс несколько существенных корректировок с учётом того, кто был с нами.
Унганы слушали внимательно, не сводя с меня глаз. Когда я закончил, наступила тишина. Затем Нзинге пошевелился и повернул голову к шаману, сидевшему справа.
— Вы все слышали этого человека. Настал наш черёд. Пора высказаться. Каково твоё мнение, Лимбани?
Тот, к кому он обратился, задумчиво потрогал висевшее на тощей шее ожерелье.
— Это может сработать, — сказал он после паузы, довольно продолжительной. — Да, вполне. Но мы все не доберёмся до раскопок. Отправиться придётся молодым и сильным.
— Но они не готовы! — отозвалась одна из старух. — От них не будет толку. Я готова пойти сама. Вернее… отправиться, если меня понесут.
— Нет, — качнул я головой. — Нам может понадобиться мобильность.
— Давайте отложим обсуждение деталей, — поднял руку Нзинге. — Пусть сначала все старейшины выскажутся. Правильно ли я понял, Лимбани, что ты одобряешь предложенный план?
— Он слишком сложен, чтобы всё сработало, как задумано, но, в целом, да. У вас есть моё слово.
— Спасибо, брат, — кивнул Нзинге. Как мне показалось, одобрительно. — Твой черёд, Кофи.
Синекожий старик расправил плечи и прикрыл глаза. Глубоко вздохнул.
— Я буду молить богов, чтобы всё получилось, — проговорил он. — У вас есть моё слово.
Нзинге перевёл взгляд на одну из старух.
— Что скажешь, Абена?
— Кто я такая, чтобы высказываться против, когда речь идёт о том, чтобы вернуть покой Хеке? — ворчливо отозвалась она. — Мы обязаны попробовать. Но получится ли? Есть ли смысл голосовать, пока не ясно, кто туда отправится? Но моё слово у вас есть!
— Спасибо, сестра, — сказала Нзинге. — Что ты думаешь, Экундайо?
— Я против! — резко ответил старик с перьями на голове. — Такой масштаб некротической магии едва поддаётся контролю. Может произойти, что угодно! Откуда нам знать, что такие силы случайно не воскресят Хеку⁈ Учитывая, что отправиться на раскопки явно придётся не самым опытным из нас, я решительно возражаю!
— Ты трус, Экундайо! — проскрипела Абена. — Никогда ни на что не готов!
— Был бы трусом, если б речь шла о том, чтобы мне самому туда идти, — вскинулся унган. — Но доверить такое… Кому, собственно⁈
— У нас есть твоё слово, брат, — вмешался Нзинге. — Кандидатуры обсудим после. Сейчас мы голосуем за план, в принципе.
— Я и, в принципе, против! — упрямо проговорил унган. — Даже мы, старейшины, не можем быть уверены, что такую магию смерти реально удержать под контролем! Кто из вас готов поручиться за себя или за другого? А⁈ — он требовательно обвёл взглядом старейшин. — Никогда никто такого не делал! Никогда!
— Я согласен с Экундайо, — проговорил шаман, сидевший с левого края. — Последствия могут быть самыми непредвиденными. Белый чародей не знает, о чём говорит. Поэтому и предлагает свой план с такой лёгкостью. Но мы-то понимаем, что всё не так просто.
— Так ты против, брат? — спросил Нзинге.
— Да. К сожалению. У вас есть мой голос.
Все взгляды обратились на последнего шамана. Это был глубокий грузный старик с седыми волосами, торчавшими клочками в разные стороны. В широком носу белело кольцо, в мясистых ушах — серьги в виде тоннелей. Его лицо было раскрашено тонкими полосами.
— Я считаю, — проговорил он, не дожидаясь, пока к нему обратится Нзинге, что есть способ осуществить предложенный план. Мы можем передать свою силу молодым. Вы все знаете, что такое возможно.
— Ты имеешь в виду ритуал Великого Дарения? — спросил Нзинге.
— Именно. И мы обязаны воспользоваться шансом. Нельзя допустить, чтобы немцы продолжили кощунствовать. Они готовы вырвать у Африки всё без остатка. И главное — они спровоцируют войну не только в Европе, но и здесь. Думаете, остальные страны не начнут здесь сражение, когда поймут, откуда кайзер черпает силу для своей армии?
— Но ритуал Великого Дарения никогда не проводился, — возразил синекожий шаман. — Мы владеем лишь записями о нём. В принципе, это только теория.
— Ничто из знаний предков не является только теорией. У всего имеется основание. Ритуал работает, я уверен.
— И кому мы рискнём передать силы? — спросила одна из старух. — Кто достоин?
— Это будем решать после. А сейчас — я голосую «за». У вас есть мой голос.
Нзинге воззрился на меня.
— Вы видели и слышали, — сказал он. — Совет старейшин принимает вашу помощь и ваш план. Да будет так!
— Примите мои благодарности, — я поклонился. — Все вы. Я понимаю ваши сомнения и опасения. Но Германию необходимо остановить. Даже если цена высока.
— Она очень высока, — проговорил Нзинге, покачав головой. — Мы ещё обсудим, должны ли мы провести ритуал. А пока нашим гостям нужно отдохнуть. Камау, проводи их и устрой.
Мы поднялись и вышли из хижины, прихватив вещи. Снаружи нас дожидались охранники.
— Готовы ли хижины? — спросил их Камау.
— Готовы, брат. Идёмте с нами.
Нас отвели на край деревни, где стояли две явно недавно выстроенные хижины.
— Я согласна жить с вами, господин, — быстро сказала хули-цзин, оценив их размеры. — Если вы не против.
— Лично я только «за», — усмехнулась Мейлин. — Больше места останется. И воздух будет чище.
— Голосование уже закончилось, — заметил я, — но воля ваша. Юшен, заходи.
Кажется, лисица и сама не ожидала, что я соглашусь, но тут же просияла и юркнула в хижину.
— Только не забудьте, что нам нужно отдыхать, — закатив глаза, проговорила Мейлин. — Ладно, лично я собираюсь занять место получше. Каждый за себя!
С этими словами она скрылась за ковром, прикрывавшим вход. Остальные девушки последовали за ней. Я же взглянул на нашу с хули-цзин берлогу. Юшен уже копошилась внутри, как животное, торопящееся обустроить нору. Лиса она и есть лиса, какой бы вид ни принимала. Но вряд ли отдыхать придётся долго. Время идёт, и чем быстрее Совет примет решение о проведении ритуала, тем лучше.
— Камау, о каком ритуале шла речь на собрании? — спросил я молодого унгана. — Что за Великое Дарение?
Парень помолчал, словно с мыслями собирался.
