вся, для потехи отрубая ноги и руки, чтобы посмотреть как дрыгаются их враги… Все мои товарищи, с которыми я прошёл не через одну битву, полегли там… все офицеры, что столько лет сражались во имя Империума в миг становились седыми, отдавая последние силы в борьбе с голосами… мы… мы не были трусами, но… что мы могли сделать? Это не было сражением, это была бойня, где нас резали словно скот…
— Не говори, молчи, — настойчиво прощебетала Птичка и словно клюнула меня прямо в мозг, что стало причиной неприятной боли.
Я хотел сказать, что он должен был сделать, но наверняка капитан и сам знал. Как и монолог этот прозвучал из-за чувства вины и понимания того, что именно их бегство постепенно и неизбежно становиться главной причиной окружения нашего полка и грозится стать причиной окружения всего Корпуса Смерти. Но всё же я не сказал ни слова, одёрнув себя и выдохнув чуть ли не раскалённым воздухом через ноздри.
Птичка была права. Он действительно не криговец. И я тоже не криговец. И он не знает через, что проходили мы. А я не знаю через что прошёл он. А даже если бы и знал, то разве можно требовать от него невозможного? Или может быть были сомнения в том, что он сделал всё на что был способен? Сомнения могли быть, но раз полковник Крайзер их пропустил, то значит так было правильно. И я должен поступить правильно, иначе не достоин командовать даже отделением, не то что целой ротой.
Тем временем мимо по траншее прошёл один из наших бойцов, которому ампутировали обе руки, но надели хомут на шею и привязали к нему тачку, с помощью которой он подвозил боеприпасы на позиции и помогал с логистикой.
— Иди к своим бойцам, Алистер, я пришлю семнадцать человек, несколько инженеров и один бронетранспортёр с экипажем. Они помогут переоборудовать вашу технику для помощи в рытье траншей, ковши приделать мы не сможем, но хотя бы землю разрыхлить уже многого стоит. Металлолома у нас тоже куча, шедевра оборонительной мысли не создадим, но хотя бы раненые будут хоть как-то защищены от постоянных обстрелов. Сколько вас ещё выжило?
— Я… я не знаю… мы отступали разными группами, хаотично… организации не было, как только демоны вырезали главный штаб всё… всё начало рушиться слишком быстро. Кто-то отступал, а кто-то… кто-то… — ком в горле заставил Алистера замолчать.
Не все решили оправдывать своё бегство «спасением раненых», многим хватило чести умереть там. И я бы отдал десять таких капитанов за одного рядового, что дрался до последнего. Но у меня не было такой возможности, как и судить кого-то мне тоже не стоило. Не передо мной ему отвечать за свой поступок и даже не перед Богом-Императором.
— Иди, — повторил я, после чего перевёл взгляд на карманные механические часы. — Они уже доставили боеприпасы и выкатили артиллерию на позиции. Скоро начнётся обстрел, а за ним очередной накат. Не дай флангам пасть ещё раз.
Обстреливать наши позиции без остановки враг не мог, это говорило о том, что не таким и большим ресурсом обладали противостоящие нам подразделения. Вероятно перед ним также не ставили цели сломить нас любой ценой. Просто выматывают нас, обстреливают, не дают никакого тактического простора. Из-за этого мы только и можем сидеть словно в осаде, пока наших союзников в других, более уязвимых местах, разрезают на кусочки.
Это было лестно, ведь нас сочли за сильных и оставили нас на десерт. Но что же… в таком случае у нас теперь куда больше времени придумать как сделать так, чтобы ублюдки подавились и сдохли, пытаясь нас проглотить.
— Ведут концентрированный огонь по левому флангу, — доложил связист, после чего на мой когитатор были выведены переведённые в текст доклады.
— Отлично-отлично, — бурчал я себе под противогаз. — Придурки слепые…
Технику мы буквально закапывали и маскировали так, что найти её было практически невозможно. Зато враг смог найти замаскированные макеты и как обычно самоуверенные кретины решили, что умнее всех. Пожалуй с последователями Кхорна воевать было приятнее всего, по крайней мере нам уж точно. Пусть хоть без остановки бомбят по тому, что уже не представляет ценности. Мы ещё металлолома притащим, чтобы им веселее было.
— Проверьте оружие, — отдал я приказ по воксу, обращаясь только по линии штаба.
Враг скоро пойдёт в очередную атаку, нашу оборону он хорошо прощупал, знает слабые места, что у нас нехватка боеприпасов. Поэтому в последних сражениях мы выживали лишь за счёт современного подвода резерва из числа в том числе штабистов. Однако в этот раз всё было иначе, ведь несмотря на свою простоту последователи Кхорна тоже могли удивлять не хуже любых других хаоситов или ксеносов.
— Атакую правый фланг, замечен космодесант, — доложил связист.
— Правый фланг? Он же укреплён лучше всего.
— Прямо сейчас огненный ров заваливается трупами, расчёты тяжёлого вооружения выведены из строя.
— А наш окопанный «Махарий»?
— Работает.
То что работает это было конечно хорошо, к тому же мы его буквально закопали в землю, что только башня и торчит. Всё же там ходовая была критически повреждена, починить не удалось, но башня поворачивалась и снаряды имелись. Однако если в бой вступил космодесант Хаоса, то уничтожение столь важного и неподвижного элемента обороны становилось лишь вопросом времени.
— Выдвигаемся, — кивнул я, хватая свою плазменную винтовку и направился на выход из штаба.
— 226-ой, — на выходе я едва не столкнулся с Тихим. — Смертники принесли, инженеры улучшили, просили передать.
И он скинул из-за спины вещмешок из которого торчала связка оружия, способного уничтожить даже космодесантника.
— Вовремя, — кивнул я, и взял один экземпляр себе, после чего примерно половина бойцов также взяла по одному.
После этого не медля ни секунды мы выдвинулись на правый фланг, где внезапно замолчал строчащий тяжёлый болтер. Точные выстрелы астартеса обрывали очереди самых опасных тяжёлых расчётов. Также доставалось и снайперам, но тем изначально были даны особые распоряжения. Поэтому сейчас они не работали по врагу, а оставались лежать в кромешной тишине
