силой, что даже их кости обугливались в считанные секунды. Весь двор заполнился дымом и жаром, но Игния держала контроль — огненная стихия, будто прирученный зверь, подчинялась ей полностью.
Спустя несколько секунд волна пламени исчезла, оставив после себя пепел и плотный шлейф дыма, в котором, словно в тумане, метались одинокие обезумевшие от страха и боли тени. Это все, что осталось от грозной стаи легендарного белого скрога, энергосистему которого из-за огромного количества эманаций магии огня мой сканер не мог засечь. Скорее всего, тварь постигла та же участь, что и ее сородичей. Я видел, как волна магического огня поглотила вожака и его свиту.
— Зараза… — сквозь зубы прошептал я.
Контакт с Игнией потерян. Видимо, потеряла сознание. Она снова ослушалась меня и выплеснула свою ману из источника.
К визгу и шипению раненых скрогов примешались победные крики моих людей. Кроме того, я услышал топот за моей спиной. Видимо, Сигурд и Георг вывели страйкеров на зачистку. Сверху снова защелкали луки, отстреливая раненых крыс.
Я обернулся. Так и есть. Все маги в полном составе уже в десяти шагах от меня.
Мы переглянулись с Сигурдом и Георгом, и я кивком указал на стены, которые заволокло дымом.
— Моя южная, ваша — западная! Мессир…
Я взглянул на Дюваля, который тоже был здесь и который ошалело вертел головой по сторонам.
— Помнится, вы предлагали поохотиться. Ваша стена восточная.
На лице страйкера появилась слегка нервная, но довольная улыбка.
— С удовольствием, ваше сиятельство!
Не успели страйкеры рассредоточиться, как сверху послышался предупреждающий крик:
— Берегись!
А в следующее мгновение за моей спиной послышалось яростное шипение.
Я повернулся на звук. Вожак, а это был именно он, обгоревший и изувеченный пламенем, рванул вперед. Его шкура почернела и обуглилась, а из ран сочилась густая кровь.
Единственный оставшийся целым глаз скрога горел безумием и желанием убивать. Его тело дрожало от напряжения, каждое движение давалось с трудом, но он упорно метил прямо в меня. Даже вонзившиеся в его спину стрелы, которые посыпались сверху, не смогли остановить монстра.
— Назад! — крикнул я дернувшимся мне на помощь страйкерам. — Его укус ядовит!
Вожак прыгнул, и его когти с треском вонзились в землю, в том месте, где я стоял лишь мгновение назад. Он издал протяжный хрип разочарования. Видимо, в этот прыжок он вложил все свои последние силы.
Огромные лапы скрога дрожали, а дыхание стало хриплым и рваным, но он все равно попытался продолжить атаку. Но еще один шанс я ему давать не собирался.
Резкий рывок — и мой клинок, светящийся лиловой маной, пробил бок зверя, а мгновением позже пронзил его сердце. Лапы скрога подкосились, и он рухнул на землю. Несколько конвульсий — и тварь затихла на земле.
* * *
Я ехал сейчас верхом на Шторме через предгорье, вокруг простиралось бескрайнее травяное море. Ветер, гуляющий по равнине, шелестел среди высокой травы. Мы с отрядом, состоявшем из страйкеров, десятка гленнов и пятерки оборотней, оставили форт позади, направляясь к Костяному гроту. По пути еще предстояло проверить лагерь вольников, который подвергся нападению скрогов. Вряд ли из них кто-то выжил, но я должен был увидеть все собственными глазами.
Когда закончим осмотр лагеря вольников, гленны и вервольфы отправятся назад в форт и будут там дожидаться нашего возвращения, а мы с магами уже пешком продолжим свой путь к Теневому Перевалу. Туда, куда, кроме страйкеров, вход другим закрыт. Именно поэтому Игния и Селина тоже остались в форте.
С того момента как была отбита атака стаи, прошло несколько дней, которые мы занимались похоронами, лечением раненых, сбором трофеев, приведением в порядок форта и подготовкой к походу.
Та ночь унесла жизни троих гленнов, которых мы похоронили по их обычаю. У каждого из них на островах есть семьи, о которых теперь буду заботиться я. О чем я и объявил во всеуслышание. Правда, в этом не было необходимости. Мои люди и так знали, что так будет.
Остальные бойцы отделались ранениями разной степени тяжести. Некоторых мы поставили на ноги уже на следующий день, а некоторым придется еще немного поваляться в койках под присмотром лекаря.
Бой принес нам, помимо шкур, костей и органов скрогов, почти две сотни крудов разных цветов и размеров. Большая часть из которых — лиловые. Их я поровну разделил между страйкерами, которым еще предстояло пройти сквозь Барьер и пробыть в Тени некоторое время. И пусть по закону Вестонии я не обязан делиться теневой добычей, всем бойцам я пообещал долю в денежном эквиваленте, как, собственно, это всегда и происходило в моем войске ранее.
Увы, но большинство лиловых и алых кристалов, находившихся в телах серых скрогов, были почти опустошены. Твари активно использовали ману. А вот янтарный круд размером с крупное яблоко, который мы извлекли из груди вожака, был под завязку полон энергии. Чего не скажешь о таком же лиловом и алом кристалле. В этих маны оставалось на донышке. Собственно, благодаря этой энергии, белый вожак и смог пережить огненную атаку Игнии.
Файрэт после той ночи отходила еще сутки. Перенапряглась, за что и получила от меня выговор, а заодно и благодарность. Если бы не она, нам бы пришлось туго. Мы бы, конечно, отбились, но какой ценой… Хоронили бы намного больше людей…
Вынырнув из своих воспоминаний, я взглянул в сторону чернеющей вдалеке аномалии, близость которой рождала в моей душе знакомое давление и волнение. Скорее всего, уже к завтрашнему вечеру нас ждет переход сквозь Барьер… А за ним — и Костяной грот и его тайна…
Вестония. Окрестности Эрувиля. Загородный дворец герцога де Клермона.
Эдуард де Клермон стоял на берегу небольшого декоративного пруда в своем парке, молча наблюдая за двумя лебедями, скользившими по тихой воде.
Пара величественных птиц двигалась синхронно, словно подчиняясь невидимому ритму. Они периодически погружали длинные шеи в воду, выискивая добычу, а затем грациозно поднимали их, встряхивая капли.
Лебеди плыли бок о бок не спеша, иногда чуть касаясь друг друга клювами, создавая ощущение спокойствия и гармонии. Время от времени они расправляли крылья, будто собираясь взлететь, но тут же возвращались к плавному, неторопливому движению по глади пруда.
Эдуард тяжело вздохнул, уже в который раз вспомнив о своей супруге Луизе де Клермон. С момента его приезда в столицу они так и не увиделись. Луиза, являясь первой леди опочивальни королевы, отправилась с ее величеством в Амьенскую обитель Пресветлой
