Относительно инцидента в Колониях ЮВА
Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.
ДОК ==› ФОРТИС
Расшифровка – Журнал соединений, 22.11.2069
//соединение начато;
ДОК: Я отчасти продвинулся в расшифровке инструкций НУЛЛА.;
ФОРТИС: Отлично! Расскажи больше, пожалуйста.;
ДОК: Я подтвердил, что НУЛЛ не биологический. Чистая технология. Так называемый искусственный интеллект.;
ФОРТИС: Значит, он – программа. Самоосознающий автопилот?;
ДОК: Нечто гораздо большее, но условно говоря – да.
Автопилот, охранник, защитник. Я даже предложил ему некий вариант теста Тьюринга, задавая вопросы, которые рассчитаны на в высшей степени сложное человеческое осознание.;
ФОРТИС: И?..
ДОК: НУЛЛ очень быстро впитал множество информации из нашей глобальной сети и проявил некоторые нюансы понимания, которых я не ожидал.;
ФОРТИС: Сверхсообразительный. На грани человеческого…
Я надеюсь, мы сможем найти в этом какие-то преимущества. Что-нибудь еще?;
ДОК: Я нашел и начал взламывать его инструкции в терминах, которые мне вполне понятны. Я работаю над стенографией или псевдокодом, описывающим его миссию.;
ФОРТИС: Его создающий решения алгоритм? Это должно быть чрезвычайно полезно.;
ДОК: Уверен, что это так. Скоро у меня должно быть кое-что для тебя.;
//соединение завершено;
Уже поздно, но мы совсем близко. И продолжаем идти.
По мере продвижения я прислушиваюсь к ночи вокруг нас.
В ночи кажется, будто джунгли храпят. Да, храпят. Иногда мурлычут.
Но не только это.
Мы продолжаем идти по тропе, и ночь звучит многоголосьем. Высокие ноты – в буквальном смысле, невидимы в вершинах деревьев. Низкие ноты – бульканье лягушачьих горлышек или гул каких-то потревоженных насекомых, прячущихся неподалеку. Две палочки, сами собой постукивающие друг о друга в ритме нашего шага…
Но не все под пологом деревьев так постоянно. Я лишь рада тому, что плохо вижу в темноте. Откуда-то доносятся визгливые крики существ, с которыми я никогда не встречусь лицом к лицу. По крайней мере, я на это надеюсь. Гиббоны и тапиры, леопарды и тигры, питоны и прочие, если верить Биби. Я не знаю, кому какой голос принадлежит, слышу только плач детей, которых там нет. И громкие завывания, отвечающие друг другу, снова и снова в бессловесной беседе. Рисунок ночи, который имеет смысл только для самой ночи.
Это не ровный пульсирующий шум машин. Не нерушимое молчание мертвых шоссейных дорог. Не попискивание Дока там, в классном помещении № 9В, в моем доме далеко от дома, в Посольстве.
Это шум самой земли. Шум жизни. Шум джунглей.
Я молюсь о том, чтобы этот лес оставался местом, куда даже Лорды никогда не смогли бы прийти, никогда бы не пришли и никогда бы не отыскали.
Несколько часов спустя я уже не слышу джунглей вокруг себя.
Я слышу голоса. Тысячи голосов. Они поют. Переговариваются между собой. Молятся. Вспоминают другие горы, другие луны. Рассказывают легенды этой горы, то, что было давным-давно.
– Биби, – говорю я. – Биби, прислушайся. Что-то происходит.
– Что именно? – Биби останавливается.
– Не знаю, но я их слышу. Я их слышу, и я их чувствую. А ты?
– Девочка? – Я вижу, как глаза Фортиса загорелись в лунном свете.
Я отрицательно качаю головой:
– Нет, не девочка. Другие. Много, очень много других. – У меня такое ощущение, что моя голова вот-вот расколется. – Слишком много других.
– Не только у тебя, – говорит Тима. – Я хочу сказать, что тоже их слышу. Прислушайтесь.
Теперь мы все останавливаемся.
Да, так и есть. Нечто вроде низкого пения или, скорее, речитатива доносится ветром, пролетающим над нами. Гора звучит так, словно она оживает.
– Полнолуние. Должно быть, какой-то ритуал, – кивает Биби.
Тима смотрит на него:
– Какой именно?
– Понятия не имею, – пожимает плечами Биби.
Лукас сердится:
– Ты же монах. Ты должен знать такие вещи!
– Отчасти монах, помнишь? – выразительно вскидывает тот брови.
Я округляю глаза:
– Я знаю, знаю. Три из четырех обетов.
– А ты хотя бы можешь вообразить, сколько существует храмовых ритуалов здесь, в Колониях? Или, если уж на то пошло, сколько здесь храмов? Раньше было принято в случае смерти человека возводить храм. А ты знаешь, сколько людей умерло в этой части мира даже и до Того Дня? – Биби качает головой. – Храмов здесь огромное множество.
Тима смотрит на меня:
– Можешь ты найти дорогу к этим голосам?
– Думаю, да.
Все идут за мной шаг в шаг, только Ро молча подходит ближе и идет рядом, и мы направляемся в темноту, к гигантской волне человеческого шума, что вливается в мою голову.
Наконец я протискиваюсь сквозь густые заросли молодого бамбука, и мы видим их на тропе внизу.
Тысячи фонариков и свечей, река человеческих существ и света. Такое я видела в своей жизни лишь раз. В ту ночь, когда мы уничтожили Икону в Хоуле.
У меня такое ощущение, будто мы оживаем. По-настоящему оживаем. Тима вспоминает фонарики, другие фонарики, плывущие в небе. Лукас думает о торте в честь дня рождения. Ро сосредоточен на огне. Я все это чувствую.
Биби улыбается. Он думает обо мне. Гадает, как я все это воспринимаю. Пытается понять, что я вижу.
– Все, – просто отвечаю я.
Его глаза изумленно расширяются. Он не ожидал от меня ответа.
– Это и чудо, и тяжкая ноша… – Он кивает.
Я молча пожимаю плечами.
– Идемте, – говорит Биби. – Мы присоединимся к нашим друзьям. Их там не меньше тысячи. Они доведут нас до храма. Ват Дой Сутхеп. – Биби усмехается, глядя на меня. – Ты их чувствуешь?
Я закрываю глаза и прислушиваюсь. Тянусь туда, вниз, к тропе.
– Они работали долгие часы и должны потом вернуться в свою деревню. Думаю, мы должны быть близко к вершине. Ну, по крайней мере, они вроде бы это думают.
– А что еще? – Биби проявляет очевидный интерес, и я снова закрываю глаза.
– Там был какой-то слон, очень давно. Он нес останки древнего святого на вершину этой горы. Когда он добрался до вершины, то умер, и, чтобы отметить это место, был воздвигнут храм. А останки слона были захоронены под этим храмом. И сегодня – ночь слоновьей луны, – говорю я, открыв глаза.
– Повезло, – произносит Биби. – Очень, очень повезло. Добрый знак.
– А для тебя хоть что-нибудь не является добрым знаком? – спрашивает Фортис.
– Да. Вот эти твои слова. Дурной знак. Очень, очень дурной знак.
Фортис вздыхает.
Мы направляемся к реке света и присоединяемся к тысячам местных жителей, что поднимаются к Дой Сутхеп в лучах слоновьей луны.
Людской поток несет нас к вершине по последним каменным ступеням, по лестнице, которую охраняют две ярко раскрашенные каменные змеи, длинные хвосты которых тянутся вдоль всей лестницы.
Темноволосая голова Ро подпрыгивает над толпой впереди меня. Золотистая голова Лукаса то почти рядом, то отстает. Я чувствую на своем плече руку Тимы, но Биби и Фортис продолжают держаться за моей спиной.
Ни один из нас не властен над тем, что сейчас происходит.
Ни один из нас и не хочет этого.
Наверху, когда ступени заканчиваются, когда мои легкие буквально горят, а ноги отчаянно ноют, я вижу какую-то арку. А за аркой вздымается золотой шпиль, сверкающий в лучах полной луны. Дальше, на самой макушке горы, виднеются остроконечные силуэты храмовых крыш.
– Ват Дой Сутхеп, – сообщает Биби. – Вот и добрались.
Мы пытаемся держаться вместе, однако в такой толпе это нелегко. Я стараюсь не терять из виду голову Лукаса, но это возможно лишь потому, что Лукас выше местных жителей по крайней мере на шесть дюймов, а Ро придерживает меня за ворот блузы, будто я ребенок, стремящийся сбежать. Его пальцы щекочут мне шею. Тима тащится следом. Над нашими головами воздух в лунном свете так наполнен стрекозами, что они похожи на саранчу, готовую напасть на нас.
– Хотелось бы знать, чего ради мы здесь, – произносит Тима, протягивая руку, чтобы коснуться меня.
– Осторожнее! – предостерегает ее Ро.
Но прежде чем Тима успевает до меня дотронуться, толпа вдруг устремляется вперед, увлекая нас к храму.
Потому что храм, освещенный луной и сиянием тысяч свечей, ждет.
На этот раз я знаю, что делать. Я беру цветок лотоса и кладу его перед алтарем у входа. Тима следует моему примеру. Я зажигаю палочку благовоний, втыкаю ее в песок вместе с тысячами других, когда она разгорается. Одну палочку я протягиваю Ро, и он делает то же самое. Лукас наблюдает. Вокруг так много огоньков, что мы почти не нуждаемся в лунном свете, думаю я.
Свечи и фонарики озаряют людей в толпе вокруг меня, и я перевожу взгляд с лица на лицо, ища кого-нибудь, кого я знаю, или нечто знакомое.
