только рассказал, что отошло нам после одного-единственного рюкзака трофеев. Выслушав, я спросил:
— И что теперь дальше? Завтра снова придётся ехать с нашими соседями, чтобы выполнить договор?
— Не знаю. Честно говоря, они все тебя боятся. Семёныч сам мужик трусоватый, и племянники такие же. Только по пьяни хорохорятся. А ты у них на глазах такой беспредел устроил.
— А насчёт того, что соседи нас с тобой подставили, не говорил?
— Он же не знал, что Комары затевают.
— И привели нас в Гиблое ущелье, где все разбивались при попытках приземлиться, тоже случайно?
— Но ты ведь мог отказаться? Зачем стал рисковать?
— Моя ошибка состояла в том, что заранее не осмотрел всё с края обрыва. А когда полетел вверх по ущелью, оказался перед дилеммой: или врезаться в скалу, или садиться на камни. Сделать горку и подняться не успевал.
— А развернуться?
— Слишком узко, чуть в сторону, как уже стена перед носом и экран шлема мигает. Я про другое говорю. Для столь экстремальных условий полёта делить всё поровну на семерых не совсем честно.
— Ты думаешь? Хорошо, сейчас придём домой, поговорю с бригадой Семёныча. Только предкам позвоним, об успехах расскажем. После того как Комара по горам несли, у меня физические данные подросли.
Решив посмотреть, что у меня получается, выбрал короткую справку:
Сила 27 (+1), Выносливость 25 (+1), Ловкость 9 (+1), Рукопашный бой 10 (+1), Нож 12 (+1), Стрельба 19 (+1), Полёт 14 (+4).
Когда зачитал свой список вслух, Витька пошёл красными пятнами:
— Почему у тебя всегда всё настолько просто получается? Откуда нож и рукопашный бой повысились?
— Наверное, во время драки с Комаром.
— А полёт за что на целых четыре пункта?
— В Гиблом ущелье маневрировать оказалось очень непросто. Я бы даже сказал, экстремально сложно. И если бы не фильм и не мои тренировки по методикам инопланетных десантников, точно не справился.
— Считаешь, что упражнения из фильма полезные?
— Бери выше, бесценные. Только благодаря им выжили, а так, Комары грохнули бы сначала меня, а потом и всех вас. Хотя Семёныча с племянниками могли просто ограбить и отпустить, кто их знает? Они же в первую очередь хотели тебе отомстить за то, что сдал «тырщика» Витамину.
Мы достали телефоны из шкафчиков, поставили заряжаться в коридоре административного ангара и скорректировали наши «показания», чтобы не особо различались. После чего я выслушал порцию охов и ахов от мамы и наплёл очередной небывальщины. У моего напарника, по всей видимости, тоже состоялся непростой разговор с родителями, так как когда мы пошли к своим палаткам, Витька сказал:
— Надо что-нибудь придумывать другое. Похоже, предки подозревают, что мы врём.
— И какие твои предложения?
— Не знаю, ты же у нас самый умный.
Мне сразу в голову ничего не приходило, и до стоянки мы дошли молча. Витька вспомнил, что надо пообщаться с Семёнычем и сразу постучался в дверь ПАЗика, а я на переговоры не пошёл, а разжёг костёр. Готовить ничего не собирался, а решил просто посидеть у огня и зарядить накопители.
Через десять минут мой компаньон вышел из древнего автобуса и сел напротив меня:
— Правильно, жаль раньше не догадались поставить заряжаться. На что ты все аккумуляторы потратил, если бластером почти не пользуешься?
— Мне же удалось построить в Гиблом ущелье взлётно-посадочную полосу. Только моего поступка почему-то никто не оценил.
— Так вот для чего ты из бластера и плазмгевера там палил! А я подумал, психанул, потому что взлететь не сможешь.
— О чём с бригадой Семёныча договорился?
— Он с нами больше никаких дел иметь не хочет. Даже стал требовать, чтобы переехали от них в другое место.
— Вместо извинений, что нас подставил, предложил свалить подальше?
— Он так не считает, думает, что нас всех обманули.
Мы ещё посидели у костра, зарядили все опустошённые за день накопители и пошли спать.
Ночью я проснулся от сигнала зуммера скафандра и красных вспышек подсветки экрана. А когда открыл глаза, с удивлением обнаружил, что яркие всполохи видны не только на экране, а везде вокруг. Две секунды полюбовавшись сюрреалистической картиной, вдруг с ужасом осознал: пожар!
Моя палатка горела пока снаружи, но долго ткань не продержится. Не зная, насколько хорошо броня может защищать от обычного огня, я не на шутку испугался! Бросился открывать замок, но пластиковая «молния» уже оплавилась и не поддавалась. Хотел рвать ткань руками, но вспомнил, что у меня с собой есть нож — вчера поленился отнести в шкафчик вместе с зарядкой и накопителями, как раз пригодится.
Прорезав двойной слой ткани, выскочил наружу и не успел оглядеться, как незнакомый человек в скафандре и броне плеснул на меня полведра бензина. Вокруг полыхнуло, на шлеме сработали светофильтры, но где стоял нападающий я и так запомнил.
Так и не выпуская нож из руки, я бросился вперёд и атаковал едва различимую через огонь фигуру именно так, как учили на занятиях. Сколько пунктов защиты оставалось у брони нападающего, я не понял, да и не до пристальных разглядываний. Зато уже точно знал, что любой уровень можно продолбить, если приложить больше усилий.
Мой соперник поначалу отбивался ведром, а когда ручка оторвалась, попытался взяться за бластер. Но мне удалось повалить врага на землю, усесться сверху, прижав коленкой руку, чтобы противник не смог дотянулся до оружия, и продолжить молотить по броне ножом. В ответ мне тоже прилетали удары, но один кулак против двух рук и кинжала из многослойной стали явно проигрывали схватку.
Вокруг нас бегали люди, носили воду и пытались загасить начавшийся пожар, чтобы он не распространился по всей стоянке. Но я не мог им помочь, так как требовалось нейтрализовать поджигателя. А ещё в процессе драки мы сместились немного в сторону от пожара и сейчас находились между двумя высокими шатрами, потому нас никто не замечал.
Вспоминая свою прошлую ошибку, старался бить не в горло и не по шлему, чтобы случайно не ранить противника насмерть. И когда броня моего врага скаталась в шар, а скафандр исчез, я вдруг в затухающих отблесках пожара увидел, что сижу верхом на голой даме лет тридцати от роду. От неожиданности замер, а тётка, закричав: «Сволочь! Ненавижу!», просунула руку под мой шлем и дёрнула за кольцо.
Броня скаталась в шар, скафандр исчез, а разъярённая фурия схватила мою левую руку, поднесла ко рту и вцепилась в мизинец зубами так, будто хотела отгрызть палец напрочь. Тоже закричав от боли, я на полном автопилоте врезал навершием ножа в висок, и тётка потеряла сознание.
