ещё испытаю, если не найду кого получше.
— Спасибо за откровенность! Особенно про другого, который лучше!
— Пожалуйста. Милый! Видишь, мне для тебя ничего не жалко.
С третьим пленным пришлось разбираться. Он был из уголовников. Сиделец. Но его яростно защищала женщина, которая и уговорила сдаться.
— За что сидел? — задал ему вопрос.
Он сидел на земле, откинувшись на стену казармы. Его грудь была перевязана и на бинте, на груди проступало кровавое пятно. Был он бледный.
— Сто пятая, часть вторая. Убийство двух и более лиц.
— И скольких ты вальнул?
— Двоих, на глушняк.
— А что так? Киллером решил подработать?
— Ага, киллером. Они жену мою беременную изнасиловали и порезали. Я их нашёл. Один из них был мажором. Поэтому вашего поганого правосудия дожидаться не стал. Либо отмазали бы, либо дали бы маленький срок и потом по удо выпустили бы. Поэтому сам их порезал на ленты.
— Сколько дали?
— Двадцать пять, с учётом обстоятельств. Отсидел десять.
— Странно, даже учитывая, что ты убил двоих, чего потом то к уголовникам пристал?
— А к кому? За десятку, что отсидел, сам стал таким же. К кому-то всё равно пришлось бы причалить. А у Кольца я некоторых сидельцев знал.
— Твою жену изнасиловали, ты насильников убил. А потом сам начал так же насиловать.
— Я не насиловал. Можешь спросить у народа.
— Но не препятствовал делать это своим братанам.
— Плетью обуха не перешибёшь.
— Ну да, классная отмазка.
— Слышь, начальник, что ты от меня хочешь? Чего в душу лезешь? Судишь, суди. Грохни меня, да и всё. А нотации мне читать не надо.
— Пожалуйста не нужно. — Между мной и пленным встала женщина. На вид ей было лет тридцать. — Он не такой как все. Он хороший. Хватит уже убивать. Столько людей умерло, а Вы мужики всё воюете. Всё продолжаете убивать. Я беременная, куда я с дитём одна пойду?!
— Валя? — Пленный с трудом встал на ноги. — В смысле ты беременная?
— В прямом, Артём. Беременная. Твоё дитё ношу. — Она закрыла лицо ладонями и заплакала. Мужчина подошёл к ней и обнял. Она уткнулась ему в перебинтованную грудь. Я взглянул на Стаса. Он пожал плечами.
— Ладно. — Сказал я, глядя на этих двоих. — Ты служил?
— Служил. Срочную.
— Где?
— В погранвойсках. В Таджикистане.
— Здесь останешься или к нам пойдёшь?
— Что, в живых решил оставить?
— Решил. Зачем будущего ребёнка сиротить. Правильно жена твоя сказала, что людей и так много умерло.
Тот, кого Валентина назвала Артёмом улыбнулся. Продолжая обнимать женщину.
— Слышишь, начальник тебя моей женой назвал. — И засмеялся. Правда смех быстро перешёл в кашель.
— Слышу. — Ответила Валентина.
— Как я понимаю, вы не расписаны.
— Нет. — Ответил Артём. — ЗАГСы не работают. А то бы я заскочил туда обязательно.
— Это никогда не поздно сделать.
— Не понял? — Удивлённо посмотрел он на меня. Валентина, оторвавшись от мужчины, с вопросом глядела в мои глаза.
— У нас есть человек, который имеет полномочия заключать брак. Так что, не вопрос. Вам даже свидетельство выдадут. Всё по честному. У нас тут две свадьбы намечается. Так что думайте.
— Не, начальник, что в натуре?
— В натуре порт в Артуре. А у нас всё по взрослому. Я правильно говорю, Олечка?
— Правильно.
— Вот видите?! Кстати, она одна из двух невест. Замуж выходит.
— То есть, мы можем подать заявление? — Спросила Валентина.
— Конечно. Поговорите с гражданским начальством и дело в шляпе.
— С гражданским?
— С гражданским. У нас есть военное начальство, которое отвечает за оборону и гражданское, которое отвечает за всё остальное. Друг к другу они не лезут. Каждый занимается своим делом. Тебе тем более, Артём, всё равно к нам в больничку нужно. Ну так как?
— Мы согласны. — Ответил Артём.
Тут ко мне подошёл парень с девушкой. Это та парочка, которая занималась любовными утехами во время несения караульной службы.
— Извините, а можно нам тоже.
— Что вам тоже? — Не понял я.
— Заяву подать. Ну, на регистрацию. И меня с собой возьмите, пожалуйста. А то тут останусь, мне житья не дадут.
— Хорошо. Грузитесь.
С нами уходили двое военных со своими родными. Двое решили остаться тут. Сказали, что от добра, добра не ищут. Уходил Артём с Валентиной, двое молодых озабоченных. Стас смотрел на парня плотоядным взглядом и пообещал научить его любить Родину и караульную службу. Но парень не испугался. Из местной тюрьмы, а по военному гауптвахты, вытащили молодого мужчину. Лет 35. Он был сильно избит. По национальности был толи таджик, толи узбек. Смотрел на нас обречённо.
— Ты кто такой?
— Человек. — Ответил он.
— Ясен пень, что не пингвин. На вопрос отвечай.
— Вали.
— Куда вали? Ты ничего не попутал?
— Зовут Вали.
— По нации таджик?
— Да.
— В зиндане то что делаешь?
— Загораю.
— Наглый?
— Какой есть. В банду к ним отказался идти и работать, как раб отказался.
— Понятно. Тебя к нам в больничку нужно. Рука опухшая, перелом или что?
— Не знаю. Возможно. Вчера били твари.
Его загрузили в БТР. Идти сам, он не мог. Себе забрали все КОРДы. Местным хватит и Утесов. Никто не возражал. Оружия и так хватало в избытке. Ко мне подошёл один из вояк, которые решили остаться.
— Послушай, старшой. Если с вами уходит артиллерист, то и эту гаубицу забирайте. Зачем она нам? Всё равно никто из неё стрелять не будет.
Я почесал затылок. М-да. Нам она тоже по большому на фиг не нужна. Но меня начала давить жаба. В итоге Д-30 привели в походное положение. Забрали в воинской части один бортовой Урал. Загрузили в него ящики с боеприпасами к гаубице. В каждом ящике по два снаряда раздельно-гильзового заряжания. Гильза отдельно, болванка отдельно. Урал забили до отказа, осколочно-фугасными. Гаубицу прицепили к Уралу. Так же забрал найденные тут новые РПК. А к своему, уже имеющемуся, тут же нашёл и съемный ствол. Более длинный, для дальних дистанций, чем был очень доволен.
Попрощались с остающимися. Когда стали выезжать из воинской части, увидел Джека. Он стоял на пригорке и смотрел на нас. Попросил Георгича
