— Точно, кивнул я, в виде мотобота.
Глаза у деда заблестели, и он сказал прищурившись:
— А побожитесь.
— Слово офицера Владимир Иванович, — ответил Иваныч.
— Ну раз так… хорошо раз так, — удовлетворил деда ответ Иваныча.
— Обратно пойдем на дольше задержимся, — сказал я, надо нам догонять эту паскуду.
— Ну храни Господь… храни Господь… Гриш, спроводь хлопцев то.
Семейство Митрофановых стояло на берегу и прощалось с «Авророй», которая, набирая скорость, снова вывернула на середину реки и пошла вверх по течению Северной. Иваныч включил пару раз сирену на прощание и сказал:
— Простые добрые люди как мне показалось.
— Может и добрые, но не простые… дальше берега нас не пустили, навес для постояльцев на самом берегу, у сарая мотоцикл, да и у парня, что самый молодой, трое часов на руке не дешевых.
— Хм… мотоцикл я не заметил, значит, как дед сказал «посуху» все же дорога куда-то есть от них.
— Вот и я о том же.
— Да ладно, для общения с незнакомыми людьми, они более чем дружелюбны для нынешних условий.
— Может быть и от доброты… а может и от наличия расчета «Утеса» на мостике у них дружелюбие такое… не знаю Иваныч, поубавилось во мне доверия.
— Понимаю, — громко вздохнул он, — запроси десантуру, что там у них.
— 22-й ответь 11-му…
— 22-й…
— В канале 22-й.
— Что у вас?
— Задницы поотбивали себе, а так в целом спокойно, по дороге явно ездят, но пока никто не попадался, ни по пути, ни на встречу. Навскидку километров двадцать пять проехали, один сгоревший остов грузовика нашли в кювете и микроавтобус, весь распотрошенный… ни двигателя ни панели, даже двери поснимали и стекла, видать такой же как наш Саня орудовал… давно тут он, в салоне слой иголок с сосны что рядом, а она уже скелетом тут стоит сухая.
— Понял, не забывайте отметки по карте делать… и заметите людей сначала доложитесь.
— Принял… отбой.
— Стемнеет скоро, — пыхтя трубкой, сказал Иваныч, — кстати глубина изменилась.
— Мельче?
— Ага, восемь — десять метров.
— Если верить пленным, то есть, карте то ЛЭП совсем рядом.
— Понятно, глядим в оба, сумерки наступают уже, — ответил Иваныч и щелкнул тумблером.
Носовой прожектор включился и свет широким лучом упал на воду, метрах в пятидесяти от нас.
— Боцман, задери прожектор немного, что бы на сотню бил, — сказал Иваныч в микрофон громкой, — и поставь на носу впередсмотрящего.
Кто-то пробежал к прожектору, немного приподнял его и остался стоять рядом.
— Справа на час препятствие вижу, — доложил боцман по рации, — торчит что то из воды.
— Принял молодец, смотри в оба, — ответил Иваныч, и уже обратился ко мне, — похоже опора ЛЭП, отметь сразу в карте… по приборам 21 миля, считай сорок километров прошли.
— Хорошо, — ответил я, и вывел цифры рядом с отметкой опоры ЛЭП.
— Боцман, швартуемся тут, за опору, готовься.
— 22-й ответь 11-му.
— В канале.
— Темнеет, швартуемся у опоры ЛЭП, как и планировали… Вы там тоже вставайте на ночлег.
— Принял, проедем немного еще немного, пока дорогу видно. Встанем на ночевку доложусь.
— Принял.
— Отбой.
«Аврора» пришвартовалась к опоре, торчащей метров на восемь из воды и немного под углом. Проводов на изоляторах не было, да и собственно самих изоляторов почти не осталось, только с одной стороны болталась одинокая стеклянная гирлянда. После швартовки линь немного стравили, и корабль теперь плавно раскачивался в течении на десятиметровом расстоянии от железной конструкции прошлого мира.
— Вахтенным, тридцать минут на ужин, затем занять места согласно графика, охранение затупить в караул, остальному экипажу отдыхать, — пробубнил Иваныч в микрофон, и потом сказал мне, — дождемся вахтенного и пойдем, поужинаем.
— Да, не отказался бы, что-то проголодался.
Спустя полчаса Алексей доложил, что они сошли с грунтовки в лес, и встали на ночлег в овраге, пройдено около пятидесяти километров.
335 день. Река Северная.
Утренняя вахта, по какой-то уже сложившейся традиции, Иваныч специально что ли… в общем под утро вахта была моя. Было еще темно, энергообеспечение «Авроры» было переведено на мощные аккумуляторы, что сняли с поезда, и подключенные к инвертору. Радар раз в десять секунд отбрасывал картинку на зеленом экране, и я при свете тусклой лампы сидел в высоком штурманском кресле и пил третью чашку уже остывшего растворимого кофе. Гадость скажу я Вам, но резкость в окружающий мир немного добавляет.
— Сергей Николаич, я отойду на ют перекурить… и отлить? — просунул голову в дверь один из ополченцев, что был в карауле, явно деревенский парень, что выбран Алексеем чисто по физическим показателям.
— Добро, — ответил я, по-флотски, подражая Иванычу, но вспомнив устав караульной службы, мысленно поставил себе жирный минус, но пацана жалко, четвертый час мается, да с ноги на ногу припадает часа два точно.
Вообще чем больше от Иваныча я узнавал о традициях и истории флота, тем больше уважения у меня вызывала эта профессия. Не важно кто ты, капитан, старпом, моторист, боцман или матрос, все члены экипажа находятся как бы в одной плоскости ответственности… и сейчас, отпустив бойца в туалет, я взял на себя часть его ответственности, поднялся на открытый мостик, прильнул к ночному прицелу «Утеса» и осмотрел горизонт на 360 градусов. Все спокойно, звездное небо, равномерное раскачивание «Авроры» в течении и плюхающая вода о борта.
— Все, я тут, — доложился боец, спустя пару минут, — спасибо большое, только товарищу майору не говорите.
— Хорошо, поглядывай по берегам, и в следующий раз перед вахтой в туалет сходи и накурись.
— Есть поглядывать.
Ну что, где она? Ага… вот, лежит набитая… ядреный все таки в Лесном самосад продают… утопил прикуриватель на панели, через несколько секунд он щелкнул и выскочил… раскурил трубку… Да, что-то тянется эта вахта, наверное от того, что место не знакомое. И автомат уже вычистил до блеска, и ТТ-шник… дробовик в креплении у двери не трогал — вахтенный ствол… уже и журнал записал, и кофе весь выпил почти, даже немного перешил свой пояс, который давно сильно изменился, и подсумки кожаные, заказанные у нашего скорняка и плечевые ремни с нормальными пряжками а не на завязках «бантиком», кобуры под обрез и ТТ вообще можно сказать произведение искусства нового времени. В открытом море уже наверное видно восход, а тут сопки, но за ними уже видно как рассвет вступил в битву с темнотой, отбрасывая еле заметные, светло оранжевые всполохи на небе. Сделать больше трех затяжек я так и не смог, и положил трубку на место, набезобразничал и хватит. Подождал еще полчаса… ага, вот он самый любимый момент в моих утренних вахтах — ревун, самый настоящий корабельный, снятый Иванычем с СРа, тот самый, который мертвого поднимет… я выждал время до секунды, нажал кнопку и отпустил секунд через десять.
