Пока он говорил это, охранник подошел к сейфу, ввел код и открыл его. Теперь он вытаскивал оттуда универсальную валюту. Никаких кредиток, чистые наличные. Электронные кредитки везде принимались хорошо, но старые добрые наличные все же были надежнее и обходились без участия сторонних людей. Оглянувшись, Тумбс обратил внимание на выражение лиц членов своего экипажа. В голосовании нужды явно не было. Он подумал, что им следовало бы все-таки соблюдать осторожность. Вид наличных денег превратил команду бывалых вояк в выводок пускающих слюни щенков. Дуруба в одном оказался прав: поездка была еще та. Тумбс вынужден был признать, что и он, и его команда не могли дождаться момента, когда попрощаются с этим проклятым местом и найдут более цивилизованную планету, чтобы потратить там свою долю добычи.
Впрочем, у них осталось еще одно незакрытое дело. Тумбс впился глазами в начальника тюрьмы.
— А что за плохие новости ты нам приготовил? Закрыли местный публичный дом? Говорят, там когда-то были горячие девочки.
Начальник тюрьмы улыбнулся шутке и вместо ответа передал ему небольшой экран с цифровым изображением, — снимок звездного неба, в котором ни Тумбс, ни его коллеги не могли, как ни щурились, ничего разглядеть.
— Смотри внимательнее, — посоветовал начальник тюрьмы. — В самом центре.
Тумбс последовал совету.
— Темная тень, это может быть что угодно.
— Нет, не что угодно, — серьезно поправил его Дуруба. — Наш последний грузовой корабль закончил разгрузку прямо перед вашим появлением. Его мониторы уловили это, когда объект еще находился за пределами планетной системы. Это значит, что сейчас он уже близко. — Дуруба протянул руку и коснулся изображения, которое тут же увеличилось и превратилось в четко просматриваемые контуры корабля необычной формы.
Один из охранников, не переставая щелкать зеленые орехи, с любопытством перегнулся через плечо Тумбса. Проигнорировав его, охотник безразлично пожал плечами.
— Подумаешь. Никогда не видел ничего подобного.
Дуруба старался разговаривать нейтральным тоном.
— Очень похоже на военный корабль. Но это было бы глупо, правда? Что может понадобиться военному кораблю в этой системе? Здесь нет ничего, кроме нас.
Возможно, увеличенное изображение корабля, слова начальника тюрьмы или комбинация обоих факторов разбудили у охранника какие-то смутные воспоминания. Не переставая жевать, он отошел от Тумбса.
— Ребята, вы, кажется, говорили, что прилетели с Гелиона-Один?
Даже намек на какое-либо обвинение заставил Тумбса занять оборонительную позицию:
— Ну и что?
Начальник тюрьмы внимательно следил за выражением его лица.
— Наш поставщик сказал, что он несколько раз перепроверял свою систему слежения и что эта штука летит с Гелиона-Один.
Тумбс почесал зад и ничего не ответил. Обычно он использовал этот жест, чтобы продемонстрировать свое спокойствие и уверенность, которых на самом деле не чувствовал.
Охранник возле сейфа не слышал их разговора и по-прежнему вытаскивал на свет пачки с деньгами.
Тем временем Дуруба продолжал разговор.
— Я уже говорил, что у Анатолия безошибочный нюх на неприятности. Так вот, он считает, что эти неприятности принесли вы.
Тумбсу трудно было сосредоточиться на словах Дурубы и одновременно смотреть на растущую на столе кучу денег. Судя по настроению начальника тюрьмы, их сделка грозила слинять, как костюм стриптизерши. Тумбс поспешил его успокоить.
— Послушай, — с трудом пробурчал он. — Мы замели следы и сделали все чисто. Мне плевать на их технологии, но они не могли найти нас по следу. — Он заметил, как открылся люк, ведущий на территорию тюрьмы. — Этого просто не может быть. Кого бы они ни искали, это мой заключенный — мой, и ничей больше. Право собственности — основа закона. Так что я возьму свои деньги.
Глаза Дурубы широко раскрылись, и он сделал шаг назад.
— Они? Так ты украл заключенного у них?
Коротенькое местоимение подвело итог всему недосказанному, и дело приняло очень неприятный поворот.
Команда Тумбса недавно начала совместную работу, компенсируя недостаток опыта сообразительностью. Второй пилот заметила, как игроки в шахматы внезапно прервали свою партию и принялись заряжать патроны, служившие им фигурами, в ружья, которые достали из-под стола. Она подумала, что неплохо бы взять этот способ хранения боеприпасов на вооружение, но не стала пока говорить об этом Тумбсу. В сложной ситуации, когда соблюдение правил оказывается невозможным, она предпочитала делать ход первой. Второй пилот потянулась к оружию.
Звуки взрывов, сотрясшие всю гору с ее многочисленными уровнями и тюремными камерами, можно было бы принять за праздничный салют, если бы здесь когда-нибудь бывали праздники. Стало понятно, что странный гул, удививший их вчера, тоже не случайность. На Крематории не отмечали праздников, и отзвуки выстрелов и отдаленных взрывов, сопровождавшихся разноцветными вспышками огней и миганием внутреннего освещения, могли бы, конечно, сойти за фейерверк, но только ему никто не обрадовался.
Риддик внимательно рассматривал снизу центр управления тюрьмой. На его очках играли блики неверного света. Сверху на лебедке висела цепь, которая извивалась и звенела от взрывной вибрации. Через мгновение в центре управления погас свет. «Лиха беда начало», — подумал он. Затем яркая вспышка заставила Риддика отвернуться. Он успел заметить, как из открытого люка сверху упала какая-то фигура. Последовавший за падением взрыв сотряс всю тюрьму.
Когда Риддик посмотрел сквозь постепенно исчезающее зарево, он увидел, что упавший человек ухватился за свисающую цепь, которую, к его счастью, взрывом не повредило. Впрочем, его везение немедленно уравновешивалось тем, что Риддик его узнал: это был Тумбс.
Риддик отступил назад и собрался. Поставил одну ногу на стену и, используя ее в качестве опоры, оттолкнулся и побежал, с каждым шагом увеличивая скорость. На глазах у неподвижно замерших заключенных он вскочил на перила как на батут. Ему пришлось тщательно рассчитать траекторию движения, потому что в его распоряжении было ограниченное пространство, ускорение и сила, чтобы совершить почти невозможный прыжок и достичь человека, судорожно ухватившегося за край цепи, Тумбс каким-то образом удержался на цепи, не сорвавшись при столкновении. Раскачиваясь как маятник, он из последних сил удерживал на цепи и себя, и того, кто на него прыгнул. Когда ему удалось наконец восстановить равновесие, он обернулся, чтобы взглянуть на идиота, который едва не сбросил его с цепи.
