третьей жертвы нет следов борьбы. Смерть наступила от раны, нанесённой в область груди с левой стороны. Оружие, пройдя между рёбер, пронзило сердце и упёрлось в лопатку. То же самое с четвёртым трупом. Обе жертвы убиты предметом от тридцати до сорока дюймов длины и около двух с половиной ширины. К концу он постепенно сужается. Толщина орудия примерно четверть дюйма. Я бы охарактеризовал его как узкую саблю, — доктор сделал паузу. — Если б не два обстоятельства.
— Какие? — быстро спросила Глория.
— Во-первых, лезвие — если это было оно — прошло не просто рядом с рёбрами, а задело их. Следовательно, должно было оставить на костях царапины и, если учесть силу, с которой нанесли удар, довольно глубокие. Однако ничего подобного нет. Оружие просто скользнуло по рёбрам, не повредив их. Если это сабля, то заточена она только с острия. Во-вторых, на краях и внутри раны я обнаружил вещество, химический состав которого называть не стану — вы всё равно ничего не поймёте. Скажу лишь, что раньше его использовали для морения дерева. Довольно старый рецепт.
— Насколько старый? — спросил я.
— Им перестали пользоваться примерно сто восемьдесят лет назад.
— Откуда вы знаете?
— У меня им пропитана мебель. Я любитель антиквариата, — Морс улыбнулся одними губами. — Моё маленькое хобби.
— И зачем этот раствор нужен? — спросил я, подходя к трупу женщины, которую не смогли опознать.
— Он придаёт деревянным изделиям необычайную прочность.
— А не мог этот состав быть пролит на землю перед тем, как туда упала жертва? — спросила Глория. — Ведь тело лежало на земле, а рана сквозная. В неё могло попасть что угодно.
— Можно проверить, нет ли в почве следов раствора, но я вас уверяю: внутрь раны этот состав мог попасть только вместе с оружием.
— Понятно, — я остановился перед трупом последней жертвы. Заострившиеся черты лица всё же были красивы. На какое-то мгновение мне показалось, что я знал её раньше. Но это было невозможно. — Значит, их убили клинком, смоченным в растворе, используемом для морения дерева. Я вас правильно понял, доктор?
Морс пожал плечами.
— Я сообщил факты, а выводы делайте сами. Но, на мой взгляд, всё это выглядит абсурдно.
— Почему? Если кто-то хочет навести подозрение на человека, имеющего подобный раствор, он вполне мог натереть им орудие убийства.
Доктор выглядел озадаченным.
— Например, на плотника или столяра? — спросил он. — Но я же вам говорю, что состав больше не используют.
— Однако вы о нём знаете.
Морс развёл руками.
— Можете приготовить? — спросила Глория.
— Хотите, чтоб я это сделал?
— Нет, просто интересуюсь, знаете ли вы рецепт.
— Знаю, разумеется.
— Тогда почему он не может быть известен кому-то ещё? Это ведь хороший раствор, я вас правильно поняла?
— Отличный! Только готовить его довольно опасно, а использовать — вредно. Из-за ядовитых паров. Поэтому им и перестали пользоваться.
— Но кто-то ведь может продолжать? Например, тот, кто не осознаёт степени риска или не имеет возможности пользоваться более современными средствами. Скажем, тот, кто живёт в глуши…
— Вы имеете в виду плотников, держащих мастерские в Доркинге?
— Я хочу сказать, что, возможно, преступник хочет заставить полицию думать, будто убийства совершил кто-то из местных плотников.
— Думаю, я знал бы… Хотя нет. Реставрирую мебель сам. Услугами плотников не пользуюсь. Вообще, рецепт можно найти в Интернете, так что, может, вы и правы.
— Надо выяснить, кто пользуется раствором, не пропадал ли он у кого-нибудь, и если да, то кто мог его похитить, — сказала мне Глория.
Я кивнул. Почему бы и нет? Вполне рабочая версия.
— Чтобы смочить клинок, достаточно пропитать им какую-нибудь ветошь, — заметил доктор.
— Тогда будем искать ветошь.
— Вы не думаете, что женщин проткнули насквозь палкой, пропитанной для большей крепости химическим раствором? — спросил Морс.
Лейтенант приподняла брови.
— Вы это серьёзно? Палкой?
— Почему бы и нет? Я же говорю: дерево становится крепче камня. Кроме того, орудие убийства слишком толстое для сабли.
— По-моему, использовать сталь куда практичней.
Доктор пожал плечами.
— Я лишь высказал предположение.
— Благодарю. Как вы считаете, ингредиенты раствора можно достать в Доркинге?
Морс медленно покачал головой.
— Сомневаюсь. Если хотите, я составлю список реактивов, а вы проверите, продаются ли они в округе.
— Давайте.
Доктор сел за стол, взял лист бумаги и начал писать.
— Во всяком случае, версия о непреднамеренном убийстве отпадает, — негромко сказал я Глории. — Если клинок предварительно смазали, чтобы отвести от себя подозрение, конечно.
— Да, — согласился, не прекращая писать, Морс. — Но если орудие убийства деревянное, то это могло быть что угодно. Хоть валявшийся на земле обломок старой мебели. А в таком случае преступление было совершено, скорее всего, спонтанно.
И он был прав.
Дожидаясь, пока доктор закончит список, я разглядывал тела. И вдруг меня осенило: на столе лежала изображённая на портрете Астрид Зальм! Во всяком случае, сходство было поразительным. Поэтому мне и показалось, будто мы знакомы. Подозвав Глорию, я шепнул ей об этом. Девушка нахмурилась, пригляделась.
— Да ну! Не может быть. Просто совпадение. Люди не умирают дважды, а Астрид Зальм ушла из жизни около трёхсот лет назад. Конечно, сходство поразительное… Но это случайность. Иного объяснения быть не может. И потом, не забывай, что у мертвецов черты лица меняются. Это просто рыжеволосая женщина, Крис.
Она была права. Но мне стоило немалого труда оторвать взгляд от покойницы.
Забрав у доктора список ингредиентов, мы вернулись в гостиницу. Едва подошли к крыльцу, дверь распахнулась, и из неё выбежала девушка. При виде нас она остановилась, пару секунд помедлила в нерешительности, а затем с восклицанием «Наконец-то я вас нашла!» бросилась мне на шею.
Глава 42
— Что случилось?! — спросил я в недоумении.
— Вы ведь лейтенант Глостер? — спросила девушка, отнимая лицо от моей груди. — Мне нужно рассказать вам о том, что я видела этой ночью!
— Кажется, это к вам, — сказал сказал я Глории, вежливо, но решительно отстраняя от себя девушку.
Та перевела слегка разочарованный взгляд на мою спутницу.
— Это вы из полиции?
— Увы, да, — усмехнулась Глория. — Что у вас за информация?
— Прошу прощения, — пробормотала девушка, нехотя убрав от меня руки. Вдруг она нервно хихикнула. — Как неудобно получилось! Я была уверена, что следователь мужчина.
Она была довольно хорошенькая: смуглая кожа, чёрные живые глаза, чувственные губы, высокие скулы, точёный носик. Пожалуй,
