Поморщившись, я вытащил папиросу и прикурил.
Оракул молча протянул руку.
— Уверен? — спросил я.
Ответом был долгий пристальный взгляд, так что я достал папиросу и для него. Прикурив, бедняга с непривычки зашелся кашлем.
— Редкостная дрянь, — резюмировал он, разглядывая папиросу.
— Полностью с тобой согласен.
Он зачем-то снова затянулся и опять закашлялся.
Я похлопал его по спине, как будто это могло помочь. И спросил:
— Почему я?
— А ты не понял? — чуть захмелевших голосом спросил Оракул.
— Потому что я — ключ к вратам?..
— Не только.
Он погасил папиросу и подобрал под себя ноги. Вытащил из-под задницы острую черепушку какой-то твари, повертел в руках и бросил в сторону.
— Вселенная создана так, чтобы у всего имелись свои ограничения, — проговорил Оракул. — Безграничная свобода развращает. В том числе и богов. Поэтому изначально существовали три силы, которым они не могли противостоять. Догадаешься, какие?
Я пожал плечами.
— Мне известно только про власть Чаши.
— Чаша — это подделка. Суррогат. Заменитель. Хлыст надсмотрщика в руках у того, кто сам должен был наравне со всеми подставлять свою спину.
— Но тогда что — настоящее?..
— То же самое, что и у смертных. Три неотвратимости. Смерть. Любовь. И удача. Их власть никто из богов не мог отменить. Боги умирали. Совершали безумства ради любви. Страдали от неудач и радовались внезапному везению. Эти уязвимости делали их человечней. Но потом появился запрет на убийство богов, а любовь превратилась в похоть. Сердца бессмертных очерствели. Неподвластной оставалась только удача. До тех пор, пока не представился повод избавиться от Фортуны. Таким образом их главная цель была достигнута, а старые законы попраны… — он повернулся ко мне и улыбнулся. — А потом появился ты. Вооруженный способностью убивать богов и укрытый щитом удачи. Шестерка козырей, способная побить и короля, и туза. Против тебя бесполезны любые расчеты и бессильно любое преимущество. Оракул с трудом поднялся на ноги. Костяная россыпь под его ногами жалобно хрустнула.
— Они еще не поняли, насколько ты непредсказуем, — сказал он. — Но даже когда поймут, все равно ничего не смогут сделать, если Фортуна не отвернется от тебя. Такова ее власть. Поэтому я и выбрал тебя.
Я затушил папиросу и поднялся следом за ним.
— И чего же ты от меня хочешь?
— Я уже говорил: вернуть память брату Сототу.
— Что это изменит?
Лицо Оракула прям-таки засветилось изнутри, на губах заиграла зловещая улыбка.
— Это изменит все. Но сначала нужно вырастить врата.
— И я опять должен сделать выбор?..
— Нет, уже не нужно. Я выяснил все, что хотел.
— То есть ничью голову ты использовать не собирался? А просто тестировал меня?
— Ну почему же. Какая-нибудь пустая голова нам все-таки пригодится.
Оракул подхватил с земли маленькую черепушку с уцелевшим клювом и зажал в ладони. Яркий свет полыхнул промеж сжатых пальцев, и костяной черепок превратился в медальон из темно-зеленого металла.
— Носи на шее, не снимая. А когда придет время, просто отдай Сототу это.
Я взял из его рук медальон, будто великую святыню.
Вот это, блин, флешка. Сколько же на ней информации? Вот бы взглянуть хоть одним глазком, что там внутри!
— Вот и все, — сказал Оракул. — Теперь мы закончили.
— Хорошо, но сначала еще один вопрос, — попросил я, не в силах унять свое любопытство. — Можно?..
— Допустим.
— Почему ты не сделал этого раньше? В смысле, не вмешался в ход событий?..
— Ты невнимательно меня слушал. Я сказал: у всего есть свои ограничения. У меня — тоже. Уходи. Тебе пора.
Я кивнул. Повернулся к девочке и окликнул ее.
— Лидия, нам пора домой!
— Она остается, — с невозмутимым видом сказал Оракул. — Уходишь только ты.
Ну вот, опять двадцать пять. А ведь мне показалось, что мы наконец-то начали говорить на одном языке и понимать друг друга!
— Так не пойдет, — решительно заявил я. — Зачем ты хочешь удержать ребенка? Что еще тебе нужно⁈
Оракул с безразличным выражением лица взглянул на меня.
— Мне просто стало ее жаль. Но, вероятно, это лишнее. Только купи ей завтра белое платье. Жриц полагается хоронить в белом.
Он развернулся и двинулся к выходу. Птицы потянулись за ним следом.
А у меня аж в горле пересохло от услышанного.
— Подожди. Пожалуйста, постой! — позвал я Оракула.
Тот остановился, не оборачиваясь.
— Лидия должна… погибнуть?.. — спросил я, запнувшись на последнем слове. — Как, когда?
— Вариантов много, итог один, — отозвался Оракул.
Я тихо выругался. Вот за что мне это все? Врет он, или говорит правду? Оставить Лидию здесь, или все-таки забрать с собой?..
— Хорошо, пусть она останется с тобой, если это сохранит ей жизнь! — крикнул я ему в спину.
И пусть Камилла сожрет меня с потрохами, но я почему-то верил Оракулу.
Тот обернулся.
— Готов мне довериться? — спросил он.
— Не знаю, — с мукой в голосе ответил я.
— Но тебе придется, — задумчиво проговорил Оракул. — И в этом вопросе, и во многих других. Иначе у нас ничего не получится.
— Это верно, — вздохнул я.
— Не беспокойся. Я позабочусь о ребенке, — заверил он меня, и было что-то такое в его тембре и выражении лица, что от моих сомнений не осталось и следа.
На этом мы и расстались. Он ушел неизвестно куда в сопровождении своих птиц и с Лидией. А меня до городских ворот сопровождал один только Кир.
По пути он молчал. И только когда он провел меня через портал, каменное выражение его лица изменилось на обычное человеческое. И я в первый раз за все это время услышал его голос.
— Спасибо, что помог, — сказал он.
Я кивнул.
— Трудно было выбраться из крепости?..
— На самом деле довольно легко. А вот открыть двери в камеру казалось невозможной задачей. Так что… Я тебе должен.
Меня разобрал смех.
— Честно говоря, я уже сбился со счета, кто кому и чем обязан. Так что не парься по этому поводу. Но я правда рад, что ты уцелел.
Кивнув еще раз на прощанье, я направился в «Лося» — мимо все еще спящих домов и желтых фонарей, отражавшихся в лужах.
Оракул сказал, что с каждым новым днем у нас все меньше шансов на благополучный исход. А значит, теперь каждый час на счету. Нужно действовать, не откладывая. Прямо сейчас, немедленно.
Вот только как же мне ускорить рост врат?
Нергал говорил, что это невозможно, и надежда только на Сотота.
Вот только…
Только…
Идея шандарахнула меня так резко и мощно, будто к ней Зевс свою руку приложил.
Я застыл посреди дороги, снова и снова мысленно перебирая известные мне факты, и улыбка на лице становилась все шире и шире.
Потому что это могло сработать.
Даже нет, не так. Это обязательно должно сработать!
Осознав свою внезапную гениальность, я так обрадовался, что почти бегом бросился в «Лося».
Между тем никто из наших не спал.
Когда я влетел в харчевню, напряжение от ожидания новостей достигла того уровня, когда воздух начинает искрить, а тишина становится оглушительной.
Дверь распахнулась с таким грохотом, будто пушка выстрелила. Друзья повскакивали со своих мест. Вопросительные взгляды устремились на меня.
— Все прошло нормально, расслабьтесь! — первым делом заявил я.
— Ты уверен? — озадаченно переспросил Азра. — Просто по твоему виду такого не скажешь.
Я тронул рукой разбитое лицо.
— Фигня это. Так, дружественный спарринг случился.
— Спарринг-то на лопатах был, что ли? — протянул Та’ки, подтянувшийся из своей кладовки в харчевню.
— Не важно, — отмахнулся я. — Единственное — Лидия пока останется у Оракула, потому что дома ее жизни может угрожать опасность. А в остальном все хорошо.
— Что?.. — ахнула Камилла. — Ты оставил моего ребенка в руках этого монстра⁈ И у тебя все хорошо⁇
— Он правильно сделал, — негромко сказал ей Тень. — Дело в том, что…
— Ничего не хочу слушать! Если ей здесь опасно, я просто заберу дочь и уеду в другой город, другое королевство — да куда угодно!..
— Ехать она собралась! Забыла, что сейчас у нас на местах творится? — зыркнула на нее Майя.
— Оракул-то чего хотел? — перебил ее Рыжий.
— Он рассказал много ценного. И кстати, где у нас Серый?..
— Серый? — подал голос из кухни Леандр. — Да тут он! Прямо сейчас шинкует лук на весь завтрашний день — в наказание за противень, который сжег сегодня вместе с булочками.
— Боюсь, придется тебе самому все нарезать, — заявил я, решительным шагом устремившись на кухню. — Потому что твоего помощника я забираю…
Альба действительно возился с располовиненной головкой лука. Большой нож неуверенно постукивал по разделочной доске, луковые пластинки разбегались из-под пальцев,
