вы сами приказали: до особого распоряжения ничего потенциально ценного не выбрасывать!
— А, верно-верно… Ну так выбрось! И контейнеры продуй!
— Уже сделано. Только продувки, я посчитала, будет недостаточно. Контейнеры уже в пучинах местного солнца.
Ворочаясь ночью в койке, Джо всё думал, думал…
Выяснилось, что и Пол не спит:
— Джо! Может, ну его на фиг, и полетим назад? Уж больно мне хочется… Продолжить свой род! С этой, афродизированной…
— …рен тебе — назад, озабоченный самец! Придётся попридержать свои сексуальные устремления! Мы просто подождём, когда долетим до ближайшего гипермаркета.
Там нам светят только новые пластиковые куклы.
Тебе — рыженькая миниатюрная…
А мне — спортсменка-брюнетка!
А пластиковые они будут потому, что от живых нам так просто не отделаться!
Когда завыла сирена противометеоритной защиты, ступни Пола, одетые в когда-то синие, а сейчас неопределённого цвета носки, ещё и с дыркой, из которой нелепо торчал правый большой палец, находились в традиционной позиции — то есть, на верхней панели главного пульта управления. А тело, как бы откинувшись на подголовник кресла, стоявшего всего на двух колёсиках из пяти, нежилось в почти лежачем положении. Про то, что напарничек, вместо того, чтоб бдить в обзорные экраны, или приборы, читал очередную книжонку в кричаще-розовой бумажной обложке, можно и не упоминать.
Джо, которому, если уж совсем честно, весьма ощутимо ударило по расслабленным нервам, и раскочегарило сердце, заставив то затрепыхаться внутри грудной клетки, словно желток в миксере электробармена, как раз перешагнул порог рубки. Правда, пыхтел как паровоз он не от сирены. И даже не от того, что сердился на раздолбая-напарника. А от того, что только что отпахал очередные три часа на тренажёрах. Так что вид расслабленно «дуракавалявшего» в кресле Пола вызвал только лёгкую досаду — впрочем, как и всегда, когда нарушался негласный распорядок уклада жизни и работы на их кораблике.
Поэтому Джо не без удовлетворения констатировал, что нелепый взмах руками не помог его легкомысленному товарищу удержать конвульсивно дёрнувшееся горизонтально полувисевшее в расслабленно-комфортном положении тело, когда кресло уехало из-под него. Книжка, затрепетав страницами, словно диковинная птица, взлетела к подволку. А удар седалищной части читателя о покрытую тощеньким пластиковым ковриком палубу рубки гулко разнёсся по помещениям «Чёрной каракатицы»: Бум-м-м!
Пол выразил негодование традиционно: завопил: «Ай!», и добавил и другие слова облегчающего душу космослэнга.
Джо, слушая, как в кают-компании возмущённо верещат перепуганные сиренной, ударом и воплем попугайчики, вздохнул: только что всё было спокойно, и вот, нате: тарарам возник такой, что можно вообще подумать, что начался апокалипсис. Малый.
Однако, удержав ехидную ухмылку, и слегка (Да — только слегка!) в глубине души позлорадствовав, поскольку предупреждал напарничка не раз о неустойчивости такой позы, Джо сразу передумал приказывать Матери сменить наконец гнусный звук сигнала опасности на более приятный слуху. Например, на какой-нибудь бодрый вальс Штрауса.
Пол же, даже не делая пока попыток подняться, вспомнил наконец, что есть на свете и слова, что-то разумное обозначающие:
— Мать! Что за фигня?! Нельзя было, что ли, просто голосом сказать, что на нас летит очередная каменюка?! Ну, или молча расколошматить её из большого лазера?!
В голосе Матери, центрального компьютера их посудины, Джо тоже послышались нотки удовлетворения (Похоже, не только Джо нервировала легкомысленность позы «дежурного вахтенного», и его пофигистское отношение к этому ответственному делу!):
— Могла, конечно. Но это не настроило бы вас на нужный лад. На должную степень внимания. И настороженности.
Джо, про себя всё ещё похихикивая, и внимательно всматриваясь в действительно появившийся в верхнем левом углу центрального обзорного экрана, странной формы, но явно каменный, объект, в голос прорваться удовлетворению от «шоу» не дал:
— Заинтриговала. Ну и что там, на чёртовой «каменюке», такого, что мы должны настроиться на «серьёзный лад»? И насторожиться? — пододвинув из угла своё «фирменное» кресло капитана, временно убранное туда Полом, он водрузил его на положенное место — напротив всё того же главного пульта. Сел. Кресло традиционно заверещало возмущёнными двумястами двадцатью фунтами нагрузки сервомоторчиками. Но должную форму под его обширный, как это дело обозначал Пол, зад, приняло быстро.
— Сейчас покажу. — очень быстро космический булыжник, приближенный великолепным зумом их оптических преобразователей как бы наехал на людей, электроника обработала картинку так, что стало видно буквально каждую трещинку и бугорок. Справа вверху экрана возникли ряды строк с буквами и цифрами: параметры «каменюки».
Поднявшийся наконец на ноги, и потирающий копчик Пол, завопил, тыча пальцем:
— Антенна! Готов поспорить на свою долю прибыли за этот год против дохлого таракана, что это — антенна! А вот и вторая!
— Незачем так орать. — Джо криво усмехнулся, — Дохлого таракана, как, кстати, и живого, на нашей посудине не найдёшь и за бессмертие души — спасибо Матери. И крысе Шушаре. А то, что это — антенна, увидел бы и крот. Другое дело, что Мать права: эта штуковина не может не настораживать в таком контексте.
— В-смысле?
— В смысле — раз есть антенна, а вернее — даже две, это говорит сразу о минимум трёх вещах. Во-первых — кто-то разумный там живёт. Или жил. Во-вторых, раз уж они там живут, следовательно, метеорит, ну, или там — астероид, подготовлен к этому. Основательно и капитально. То есть — изрыт ходами и каморками-помещениями. Плюс движки, плюс энергоустановка, плюс склады с едой, водой, горючим, и всем прочим, что положено иметь долго эксплуатируемому и обжитому кораблю. Движущемуся преимущественно инерционно. То есть — долго и медленно. В обычном пространстве. Поскольку преобразователи Вейла в такую хреновину не впихнёшь — масса не та. Да и объём.
Ну и в третьих… Раз эта штука, к которой мы уже достаточно близко подобрались, до сих пор не палит в нас уже из своих противометеоритных пукалок, следовательно, никого живого… и ничего функционирующего на ней не осталось. Я прав, Мать?
— Да. Одно небольшое дополнение. Живого, в традиционном понимании этого слова, там действительно не осталось. Как и функционирующего. Однако один из наших портативных и «самых продвинутых», а, следовательно, дороженных, ауэрометров, установленный на зонде, однозначно показывает: некая энергетическая субстанция, или, если угодно, нематериальная сущность, там, внутри, присутствует.
— Да-а?! — Пол проявил живейшую заинтересованность традиционно, а именно — запустил пятерню в растрёпанные космы на тыльной части головы, а глаза буквально засветились, — Ты имеешь в виду, что людей нет, но внутри остались их призраки?
— Вот уж нет. — Мать, когда хотела, категоричности в тон добавить умела, — Это — вовсе не призраки. Это — существо. Вполне самостоятельное. И разумное.
И это — не
