он при этом прижимал к себе так крепко, будто я могла сбежать. Но куда? Таверну накрывал тёмно-зелёный купол, делая её похожей на игрушку под стеклянной полусферой. Встряхнёшь такую, и в ней закружатся блёстки, оседая на крыше миниатюрного домика.
Стена купола находилась всего в десяти шагах от выхода. Воздух от контакта с ней наливался нездоровым зеленоватым оттенком, и Эрик оттащил меня в сторону, чтобы я ненароком не коснулась странного марева.
— Купол небольшой… А центр… — пробормотал он, оглядывая крышу таверны и зелёное марево над ней, а потом перевёл взгляд на меня. — Попробуем сделать невозможное, фиалочка?
Кивнула, шокированная выражением его лица и совершенно диким взглядом серых глаз. Вот теперь я поверила, что дело — дрянь. Обычно сильный и уверенный в себе маг сейчас выглядел растерянно и даже виновато. А ещё он словно безмолвно прощался со мной, отчего сердце болезненно сжалось.
— У меня ресурс почти восстановлен, что я могу сделать? — Ийнар нагнал нас и посмотрел на Эрика с такой отчаянной надеждой, что я внутренне содрогнулась.
— Ты знаешь, я не могу работать с чужой силой, поэтому на вас контроль и оборона, если получится снять эту мерзость и последует нападение. Если учинившие это маги к тому моменту будут пустыми, то, возможно, удастся взять их в плен. Они должны быть где-то рядом, чтобы подпитывать купол. Если у меня получится его снять, но не получится выжить, то вызывайте Тириана и отца, как только выйдете с Троп. Очень много если. А за фиалочку отвечаете головами, я за неё и с того света спрошу. Пойдём, Амелия, будем целоваться перед смертью, — не дав возможности даже подумать над ответом, Эрик потащил меня вверх по лестнице, практически неся на бегу.
— Что происходит? — сдавленно спросила я.
— Нас накрыли самым страшным и необратимым заклинанием в арсенале современных магов. Я знаю только об одном случае его снятия, и это была работа абсолютного мага. Мага, кстати, не нашли, предположительно он развоплотился. Но поселение спас. Видимо, стычка с нежитью и обед с возвращёнными были пробой сил, а теперь шутки кончились.
Мне стало очень страшно, и я отчаянно сжимала руку Эрика, когда мы ворвались в мою комнату. Он с грохотом закрыл дверь и скомандовал:
— Раздевайся!
— Что?! Ты решил развлечься напоследок? — свой голос я не узнала, столько в нём было горечи.
— Нет, мне нужен контакт с твоей кожей, меня от этого накрывает с такой силой, что может хватить и на тонтеров купол, — резко бросил Эрик, стягивая подаренную мною тунику, а следом — всё остальное, кроме белья.
Трясущимися руками я начала расстёгивать лиф, Эрик шагнул ко мне и помог, рывком стащив платье вниз вместе с нижними юбками, которые опутали колени, но снять одежду окончательно он мне не дал, торопливо прижав меня к своему разгорячённому телу.
— Тебе придётся полностью открыться мне, фиалочка.
А дальше он накрыл мои губы поцелуем, и постепенно всё остальное потеряло значение. Любое сопротивление утратило смысл. Если близость со мной может наполнить Эрика силой, то я отдам всё, что есть. Я обхватила шею мага обеими руками и открылась ему, подчиняясь сумасшедшему напору, лаской отвечая на жадные прикосновения.
Наши ауры плавно слились воедино, наполнив изнутри мощным резонирующим звоном. Я торопила это слияние и растворилась в нём до конца, не спрашивая себя, будет ли его достаточно и к чему оно приведёт.
Быть раскованной оказалось безумно легко. Стоило отбросить стыд, забыть про условности и отречься от приличий, как меня окутало невероятное, совершенно нелогичное спокойствие. Я касалась Эрика так, словно он был моим. Чувствовала, как его горячая рука гладит мою спину, опускается ниже, до сладкой болезненности сжимает ягодицы одну за другой, а затем скользит ещё ниже, касается неимоверно чувствительной кожи на внутренней стороне бёдер и снова возвращается к округлостям ягодиц. Другая рука придерживает мой затылок, не давая уйти от напора собственнического поцелуя. Едва успевая дышать, я тону в страсти, упиваюсь теплом и близостью. Не просто раскрываюсь, а обнажаюсь до последнего предела, в полной мере ощущаю обе наши ауры и пытаюсь сплести их воедино. Усилить так, чтобы хватило на то колдовство, которое задумал мой маг.
Завороженная ощущениями, я целиком растворяюсь в ауре Эрика, а затем внезапно обнаруживаю место, которому не хватает силы. Пустое место, где должна быть алая полоса. Я отнимаю руку от шеи Эрика и тянусь к рубиновой нити своей ауры. Касаюсь её, нежно перебираю пальцами, чувствую, как в ней пульсирует энергия. И впервые не отрываю её, а вплетаю в чужой энергетический рисунок.
Хотя можно ли теперь называть ауру Эрика чужой?
Ощущение полнейшей беззащитности накрывает с головой, я чувствую, как маг вздрагивает и начинает пить мою энергию, не разрывая поцелуя, не позволяя страху прогнать возбуждение. И я остаюсь открытой, доверяю Эрику всю себя, отдаюсь до конца, без остатка, пока он продолжает брать, впитывая меня, забирая мою силу и делая её своей.
Время перестаёт иметь значение, я просто есть в этом моменте, который теперь кажется вечным, но вдруг Эрик разрывает бесконечный поцелуй, прижимается щекой к моему виску, запрокидывает голову и бьёт в потолок мощным переливающимся всеми цветами лучом. Потолок и крыша разлетаются в стороны, словно состоят из опавших листьев, и внезапный штормовой ветер сносит их прочь. Я смотрю вверх, наблюдаю, как кажущийся серым от обилия цветов луч врезается в тёмно-зелёный купол, как большая серебристая клякса расползается по идеальной вогнутой поверхности, как эта клякса набухает, становится объёмной, и купол внезапно прогибается под её весом.
Секунды тянутся невыносимо медленно, серое оловянное пятно становится всё больше, жадно высасывает силу из купола бутылочного оттенка. Его свод прогибается всё ниже, провисает и искажает идеальную форму, будто неопытный стеклодув случайно надавливает на ещё горячую заготовку. Эрик продолжает питать луч, и я чувствую, каких усилий ему это стоит. Держу его, обхватив обеими руками, и стараюсь дать ему опору и силу выстоять. Несмотря на явную деформацию, купол всё ещё зловеще зеленеет над нашими головами и не хочет распадаться на осколки.
И я передаю Эрику остатки своих сил. Всё, что он не захотел брать, всё, что у меня есть, но помимо этого ещё всю мою нежность, желание, ощущение тепла его тела, восхищение его красотой, бесконечную надежду
