момент, когда он будет в бункере.
– Сделаем, – уверенно сказал Чащин. – Киев под контролем. Так вы согласны?
Командующий досадливо поморщился, но прямо не ответил.
– Доставка в нужную точку займёт…
– САУ никуда не надо перемещать, выстрелить «коалой» можно из любой точки прифронтовой полосы.
– Снабжение…
– Сделаем, – торопливо бросил Чуев.
– Что ж, осталось одно – не допустить утечки информации.
– Не допустим! – твёрдо заявил Самойлов.
– Тогда хотелось бы поговорить с полковником Шелестом с глазу на глаз.
– Он ждёт наверху.
– Пригласите.
Утолин с облегчением дал знак адъютанту командующего.
13 июля, 17 часов
Квашеная капуста была выше всех похвал! «Божественна!» – как выразился Миша Ларин.
Тарас с детства любил всё кислое, так как у него была диагностирована пониженная кислотность и в перечне продуктов с кислым вкусом капуста занимала первое место. На втором месте были мочёные яблоки (тоже заквашенные вместе с капустой), на третьем сыр, точнее сербская брынза. Но брынзу в этом прифронтовом районе, конечно, было не найти, а вот первые два блюда удалось отведать.
Остановились бывшие «мстители» вместе с экипажем самоходки в километре от деревушки Ярцево, в которой сохранилось пять хат, и хозяин одной из них, семидесятилетний Трофим Селивёрстович Кучерена, угостил прибывших на постой недавно созревшей квашенкой. На вопрос Штопора, как ему удалось так рано вырастить капусту, Трофим Селивёрстович ухмыльнулся:
– Хитрость знаю. У меня погреб знатный, и пока мы с Акулиной пережидали там бомбёжки, я посадил капусту. Потом пересадил на гарод, погода жаркая, вот и выросла. Да и сорт такой, ранний, бела называется.
– А где твоя Акулина?
Старик горестно вздохнул, на глаза набежали слёзы. Отвернулся, пробормотал глухо:
– Две недели назад пошла на соседний хутор, сестра двоюродная у неё там… Наступила на мину…
– Понятно, на лепесток?
Тарас подошёл к старику, сжал его костлявое плечо.
– Крепитесь, Трофим Селивёрстович, многие из нас потеряли самых дорогих и близких.
– Хоть бы кончилось всё побыстрее!
Капитан вспомнил задачу, которую надо было выполнить, и с клокочущей в горле угрозой в отношении хозяев «лепестков» проговорил:
– Сами хотим кончить!
Головокружительная карусель с возвращением артиллеристов и охранников к самоходке наконец завершилась.
В шестом часу вечера в деревню прибыло отделение теробороны на БМП, и группа перекочевала в лес, где располагалась САУ «Коалиция», оставшаяся там после того, как её экипажу и охране пришлось спешно скрываться от российских же спецслужб, получивших приказ из Главштаба «прекратить самодеятельность». Судя по отсутствию следов вокруг машины и чистоте в её кабине для экипажа, никто сюда после бегства группы не заглядывал, и самоходка, получившая имя «Бесогон», стояла здесь в одиночестве уже несколько дней.
Осмотрели орудие, убедились в его рабочем состоянии.
– Странно, – заметил Ларин, обыскавший вместе со Штопором окрестности. – Такое впечатление, будто самоходка никому не нужна. Почему её не начали использовать по назначению?
– Потому что она изначально была в резерве, – ответил Тарас. – Её нам дали в секретном формате, и командующий не знал о задачах, которые выполнял экипаж. Тем более что тогда командовал фронтом другой человек.
Через час в лес прибыла бронемашина, доставившая боеприпасы, на горбу которой был установлен погрузочный модуль с гибким краном.
Собравшиеся у самоходки бойцы теробороны с интересом смотрели, как доставщики вооружения выгружают метровой длины тяжёлые ящики со снарядами. Судя по разговорам парней, призванных обслуживать тыловое хозяйство, они не видели в процессе ничего необычного. Ларин же сразу отметил отличия вынимаемых из контейнеров снарядов от тех, какими стреляла самоходка до этого.
– А патрончики-то посерьёзнее, господа гардемарины, – сказал он, сдвинув шлем на затылок на специальном ремешке; солнце начало опускаться за горизонт, но было жарко.
– Это БАР‑23, – сказал Тарас, уже узнавший от Шелеста, какими боеприпасами снабдят «Бесогон». – Бетонобойный ракето-снаряд. Та же «коала», но в усиленном варианте, вдвое мощней. И летит она на триста километров.
– Грандиозно! Тяжёлая, я гляжу.
– Триста семьдесят килограммов. Калибр остался тот же, запуск через ствол.
– А заряд какой?
– Сто пятьдесят.
Ларин сморщился:
– Всего-то? У «Искандеров» четыреста пятьдесят, а у «Кинжалов» пятьсот!
– Здесь боеприпас использует иные физические принципы.
– Это какие? – живо заинтересовался Итан, так и не поменявший свой боекостюм «скорпион» на местный «барсик», в которых щеголяли «мстители».
Тарас испытал конфуз, потому что не догадался расспросить Шелеста о дополнительных характеристиках ракеты.
– Полковник сказал, что БАР инициирует три подрыва. Первые два кумулятивные, они предназначены пробивать бетонные перекрытия, а главный заряд создаёт какой-то косой атомный распад химических элементов, мгновенно выжигая кислород.
– Круть! – восхитился Ларин.
– Холодный ядерный распад? – задумчиво проговорил Итан.
– Может быть.
– В нашем реале англичане предложили ВСУ использовать тримп. Это доядерный боеприпас, разрушающий любые укрепления. От людей вообще ничего не остаётся. А на поверхности земли возникают почвенные язвы, заполненные желеподобными остатками распада.
– Ничо себе хрень!
– Но когда ВСУ первый раз применили тримп, разрушив пригород Купянска, американцы испугались сами, что мы тоже применим такие штучки, и запретили применение тримпов.
– До чего же только не додумаются люди, чтобы побольше убивать других людей! Но, вообще-то, я без каких-либо угрызений совести применил бы такой снаряд по бункеру Зе!
Никто Ларину не возразил.
Снаряды с помощью погрузочного автомата перегрузили в необитаемую башню самоходки, всего пять штук, и тероборонцы уехали, посчитав свою работу законченной. Группа охранников: Тарас, Итан, Жора Солоухин и Михаил, остались у «Коалиции», томясь от духоты.
Их вооружили: все пятеро имели АК-двенадцатые последней модификации, подсумки с гранатами, разгрузки с запасными обоймами для автоматов и ножи.
Кроме того, у Итана и Тараса осталось по «золотому яйцу» звучаров, светозвуковых гранат из сорок первого реала, остальные были уже истрачены в походах. Все эти прибамбасы весили прилично, и даже поддетое под костюмы термобельё не спасало бойцов от жары. Не потел только Итан, умевший волевым усилием регулировать термообмен организма.
Однако, к счастью, ждать долго не пришлось. В начале седьмого послышался гул моторов, и к САУ выехала новенькая бронемашина, вооружённая боевым модулем «Бережок» с тридцатимиллиметровой пушкой и пулемётом калибра 7,62 миллиметра. Лихо развернувшись, броневик остановился за кормой «Коалиции», и от него отделился прежде незаметный, зализанный боевой геометрией мотоцикл с широкими – чуть ли не полуметровой ширины – колёсами. До этого он был закреплён над кормой броневика и замаскирован. Двигатель машины рявкнул и заглох.
– Роди меня обратно! – произнёс Ларин. – «Тайфун‑23»! А это что за велосипедик?
– «Бобр», – сказал Тарас. – Тактический мотоцикл. Мощная машина! Гоняет на скорости до трёхсот!
– Зачем она нам?
– Узнаем.
Откинулся верхний люк броневика, из него по пояс высунулся молодой черноволосый парень в полевом камуфляже, без каски и шлема. Он посмотрел на
