вернуться к травяной планете и забрать оставшихся там в недрах плато учёных и боевиков. В тот момент о них просто забыли. Но Алилайя отмахнулся, дав понять, что судьба Кабиха и Продака его не волнует, и полковник даже позволил себе высказать мелькнувшую мысль:
– Так мы растеряем всех думающих из этого сброда!
Алилайя бросил на него взгляд удава, голову Длиннорукого сдавила невидимая холодная лапа, и полковник уже не в первый раз в жизни испытал страх. «Паша» был изменённым и мог воздействовать на людей не хуже суггестора, вплоть до летального исхода впавшего в немилость. Ходили такие слухи.
– Я понял, повелитель, – склонился до пола бывший пограничник, сохраняя бесстрастный вид. – Прикажете начать допрос русских?
– Приведи ко мне их капитана.
– Слушаюсь. – Он пошёл к люку, но сидящий в кресле Алилайя остановил порученца:
– Владизем!
Удивлённый Длиннорукий оглянулся. Владелец ЧАК редко называл его по имени.
– Не обижайся, – добавил Алилайя с улыбкой, которая на этот раз выражала угрозу. – Мне не нравится твоё настроение. Обещаю, мы вернёмся за твоими парнями на плато. Ты ведь не сторонник какой-то жалостливой религии?
– Нет, повелитель, – ответил Длиннорукий, скрыв чувства.
– Значит, мне показалось, что ты меня осуждаешь?
Длиннорукий качнул головой:
– Нет, повелитель, я не манихеец.
– Вот как? Что это означает?
– Манихейство утверждает, что суть человека заложена в основах Мироздания с момента творения. Но меня учили, что человек рождается нейтральным и волен выбирать путь.
– К чему это ты подводишь?
Длиннорукий почувствовал проникновение в голову щупальца пси-считывания, усилил защиту вшинника. Он не мог без риска быть мгновенно убитым сказать прямо, что в человеке с рождения присутствует сила, отвращающая его от божественных законов бытия, – турок не понял бы. Поэтому он ответил проще:
– Вы вольны действовать так, как подсказывает вам ваша…
– Совесть?
– Воля.
– А разве ты не делаешь так же?
– Я делаю всё, что приказываете вы.
Алилайя смерил глыбистую фигуру полковника задумчивым взглядом.
– Ты не так прост, Владизем, как пытаешься казаться. По-моему, ты стал слишком сентиментальным. Мы ещё побеседуем. Веди русского.
Так как весь экипаж корвета находился в бессознательном состоянии после контакта с Мечом, его перенесли в пост управления «Поиска», связав, обезоружив и лишив средств связи, где он и находился до этого момента. Капитана по фамилии Голенев привели в чувство и, сопровождая его гоготом и свистом, отправили в пост управления «Тёмного стрелка», куда переселился Алилайя. Русский космолётчик держался достойно, хладнокровно, невозмутимо, и Длиннорукому пришлось дать по роже Яше, который в пьяном угаре норовил изрезать лицо русского ножом. Яша пообещал отрезать полковнику «всё, что висит», но его вовремя выволокли из рубки.
Алилайя, по-прежнему не вылезая из своего удобного «гнезда», оглядел пленника, кивнул сам себе.
– Ничего не боишься? Гордость и презрение к смерти? Как там говорят о вас? Русский не просто нация, это состояние духа, высота души над плотью? – Алилайя фыркнул. – Мера любви и стремления к истине? Знакомо. Сам расскажешь, кто вы, чего хотите и где ваш командир, или сразу врубить зомбер?
Голенев оглядел Алилайю, рубку, дёрнул уголком губ, изображая улыбку, но ничего не сказал.
Алилайя кивнул:
– Значит, зомбер. Больно не будет, но душу вы потеряете, йолдас Голенев. Меч?
– Слушаю, Меченосец, – раздался в рубке гулкий бархатный голос.
Голенев удивлённо вскинул голову.
– Просканируй этого гордеца до самого дна, пусть выложит все секреты.
– Слушаю и повинуюсь.
Длиннорукий подумал, что поведение «паши» похоже скорее на спектакль, чем на беседу достойных друг друга людей, но промолчал.
По рубке прокатилась волна холода.
Капитан «Поиска» вздрогнул, глаза его расширились, было видно, что он борется сам с собой, двинул плечом, попытался сопротивляться невидимому лучу внушения, побледнел.
– Говори! – мягко сказал Алилайя.
Голенев перевёл взгляд на него, остекленел, и вдруг вся кровь бросилась ему в лицо!
– Пошёл… ты… на… – Не договорив, он осел, бледнея до цвета фарфора, и лёг навзничь.
В посту управления стало тихо. Вытянув шеи, члены экипажа и боевики Длиннорукого смотрели на пленника. Длиннорукий подошёл, нагнулся, приложил пальцы к шее, выпрямился.
– «Двухсотый».
Впрочем, на Алилайю это не произвело никакого впечатления.
– Упрямый народ, – сказал он меланхолично. Посмотрел на Длиннорукого: – Упрямый вы народ, Владизем. Не зря никому не удалось покорить Россию. Унесите!
Тело пленника уложили на тележку, увезли.
– Ещё кого-то из офицеров? – предложил Длиннорукий.
– Да, пожалуй.
Однако повторить допрос не удалось.
В системе появился ещё один нежданный гость, и началась суета, предсказать результат которой не мог даже Меч Смерти.
Гость, которого русские называли Чел, оказался под стать ему, будучи роботом с искусственным интеллектом, созданным древним Разумом. Но в отличие от Меча он не был разрушителем, а, наоборот, предназначался для охраны всего комплекса из двенадцати старых коричневых звёздочек, сконструированного в качестве информария, заповедника и музея Древних. Об этом после контакта с ним доложил Меч Смерти, услышав вызов робота, без какой-либо хитрости ответившего на расспросы Меча, кто он такой. И сила его была велика. Первая же стычка роботов показала, что робот защиты не уступает киллерботу в энерговооружённости и даже может уклоняться от «струн» свёрнутого пространства. Правда, при этом он сам не ответил на выстрелы Меча из такого же нульхлопа и не применил вакуумную бомбу – нихиль, и Длиннорукий интуитивно понял, в чём дело. Русские не хотели рисковать жизнью пленников, каковыми были и члены экипажа корвета, и сами «археологи», не догадывающиеся, какая их ожидает участь.
Оба противника после обмена ударами застыли по разные стороны травяной планеты, наблюдая друг за другом. Ни тот, ни другой не пострадали. Но если задачей одного являлось уничтожение соперника, то целью корвета было освобождение соотечественников, что существенно ограничивало его возможности.
– Нужен план, босс, – озадаченно проговорил Длиннорукий. – Предлагаю засаду: зарядить корвет нихилями, сообщить этому Челу, что мы отпускаем пленников, и когда этот хренов охранник музея впустит к себе пустой корвет, взорвать!
– Идея хорошая, – согласился Алилайя. – Даже очень. Но мы подождём.
– Чего?
– Я инициировал пси-закладку мадам Олеандры. Скоро она начнёт действовать, и мы возьмём русских, а самое главное – захватим классного робота Древних, не прибегая к крайним мерам.
– Сомневаюсь.
– Почему?
– Они не дураки и догадаются о ловушке.
– Ты не знаешь способностей Олеандры. Активация пси-закладки требует времени, и как только наш агент начнёт действовать, мы возьмём русских тёпленькими.
Длиннорукий пожал плечами, не собираясь спорить.
Примерно через час неожиданно Чел попросил противника уделить ему минуту внимания. До этого момента переговоры вели люди: со стороны робота-охранника руководитель российской экспедиции Антон Лихов, со стороны киллербота – Алилайя. На этот раз до их подключения дело не дошло, Чел и Меч провели секундный диалог секретно. По информативности он не уступал пятиминутной беседе человека с человеком. Следует также упомянуть и о параметрах беседы обоих, ведущейся в формате ментально-психической связи, не предусматривающей применение какого-либо земного языка. Поэтому полный перевод переговоров на русский или татарский язык потребовал бы долгой лингвистической интерпретации, потому что разговаривали два ИИ, созданные задолго до
