– Инна, ты чего так испугалась? – Виктор подошел к жене и положил руку на обнаженное плечо. Инна поежилась от охватившей ее неприязни. Муж понял это по-своему. – Зайчик, не дрожи так, я же с тобой.
– А что случилось? – спросила Инна, стараясь переменить разговор. – Почему такая спешка?
– Да понимаешь… – Виктор замялся. Как бы так ей сказать помягче, чтобы не напугать. – У Гены несчастье…
– У Гены? Какого Гены? – Инна поднесла руку к глазам и посмотрела из-под ладони на Демона. Тот молчал и смотрел на нее. – Ах да, адвокат, который с тобой работает… И что с ним такое?
– Его убили, – произнес через силу Порывайко. – И его, и жену, и дочь…
– Да? – равнодушно отозвалась Инна. – И кого же считают виновным?
Виктор онемел от изумления. И это его жена, его Инна?! Ей сообщают о гибели товарища и всей его семьи, а ей хоть бы что! Как будто речь идет о новом телевизоре, который купили соседи. Хотя нет, телевизор наверняка не оставил бы ее равнодушной…
– Инна, что с тобой? – воскликнул Виктор, чувствуя, что вот-вот взорвется. – Гену и его семью убили. Машу, Нину. Всех. Порубили на куски.
Порывайко просто не узнавал свою жену. Еще вчера она бы вскочила и стала носиться по квартире как угорелая, натыкаясь на мебель, то и дело что-то роняя, все время что-то теряя и не находя. Она бы и мужа довела до истерики своими всхлипываниями, причитаниями и криками. Откуда это ледяное спокойствие?
– До тебя что, не доходит? – заговорил он снова, повышая голос. – Маньяк, тот, которого я поймал, сбежал. Теперь он мстит всем, кто хоть как-то был причастен к его задержанию. Начал с семьи Суркова. Разрубил всех на куски. Видела бы ты, что там в квартире творится! Все в крови, везде…
– Ой, Витя, ну зачем такой натурализм? – поморщилась Инна. – И вообще, иди-ка спать. Тебе отдохнуть надо. Маньяка, надеюсь, уже поймали, друзей твоих похоронят…
– Да в том-то и дело, что еще не поймали! – закричал Виктор, пораженный в самое сердце бесчувственностью жены. – Он и девушку свою расчленил, и все наше отделение разнес, а теперь вот Сурковых… Надо убираться отсюда срочно, мы же следующие в его списке!
– Да? – Инна вновь посмотрела в угол. Виктор не выдержал и тоже посмотрел туда. Что она там высматривает в темноте?
– И где сейчас этот маньяк? – невозмутимым тоном продолжала Инна.
– Его обложили в ресторане… – Виктор неотрывно смотрел в пустой угол, чувствуя, что какая-то сила не дает ему отвести взгляд и повернуться. – Наши ребята… из сводной бригады, поехали брать его.
– Тогда чего ты паникуешь? – Инна, взяв кисточку, стала подправлять маникюр. – Возьмут твоего маньяка. Допросят… Витенька, знаешь, ты столько времени не спал, иди ложись… Выспись, отдохни…
Из темного угла сильно засквозило, и Виктор освободился от наваждения. Он повернулся к жене. А та, крутанувшись на пуфике, уставилась в зеркало. На ее лице было написано разочарование.
– Знал бы ты, как не вовремя… меня отвлекаешь, – раздраженно, даже как будто со злостью процедила она. – Прибежал, поднял шум, панику устроил… Из ничего. Лучше бы сразу лег и выспался… перед завтрашней работой.
Порывайко, убитый простой логикой жены, а еще больше тем, как она изменилась за какие-то несколько часов, решил, что, может, они с Малышевым и вправду что-то не додумали. Зачем ему увозить жену и уезжать самому, если маньяка вот-вот возьмут? Может, это все от недосыпания?
Тяжело вздохнув, Виктор встал. На всякий случай глянул в угол. Даже подошел и внимательно все осмотрел. Ничего. Он повернулся к жене. Она сидела боком, и через тонкую ткань просвечивала небольшая, упругая грудь. Опустил глаза ниже. Белые, без единого волоска ноги… Порывайко в который раз за эту ночь удивился – теперь уже себе. Что с ним произошло? Почему он так мало внимания уделяет Инне?
– Спать, говоришь? – игриво, с намеком произнес он. – А может…
– Никаких может! – отрезала Инна и, уже мягче, добавила:
– Ты устал, милый, тебе нужно отдохнуть. Иди ложись.
* * *
Илса открыла глаза. Боже, как темно. И бок отлежала, так больно… Странно, почему она лежит на полу? Перед глазами вдруг встали как живые глаза, страшные, излучающие красноватый свет. Это приснилось или он действительно был здесь, в этой комнате?
Илса принялась лихорадочно ощупывать себя. Нет, все в порядке, насилия не было… Ей стало немного легче на сердце. Да, но тогда что значило появление этого… Илса мысленно запнулась, не находя названия для ночного визитера. Была бы дома мама… Мама? Боже, но где же она? Может, Баграмов знает?
Илса вскочила, замирая от мысли, что в комнате она не одна, быстро включила свет и, прищурившись, посмотрела вокруг. Никого нет… Она с опаской подошла к двери и выглянула в коридор. Из кухни падал пучок света и отражался в зеркале. Коридор был пуст.
Но все равно выходить из комнаты было страшно. Илса посмотрела по сторонам, ее взгляд упал на сумку, с которой она ходила на тренировку. Из нее торчала ручка теннисной ракетки. Так, надо взять, вдруг придется защищаться…
Мамина комната и кухня были пусты. На всякий случай Илса заглянула в ванную и туалет, потом в стенной шкаф и на антресоль… А вдруг он затаился на лоджии? Надо проверить. Илса осторожно открыла дверь. Там никого не было…
Переходя из одного помещения в другое, Илса первым делом включала свет, и вскоре квартира засияла огнями. Страх как будто отступил, стало казаться, что никого не было, ей просто почудилось… Мамину записную книжку она нашла быстро. Мама была очень аккуратна и, даже торопясь, все оставила на своих местах. Записная книжка, однако, не помогла – Илса не находила номер Баграмова. Может, он и попался ей на глаза, но она его не разгадала. Дело в том, что Алла Рихардовна, наученная горьким опытом тех лет, когда ее преследовали власти, вела теперь записи особым шифром. Конечно, она посвятила Илсу в секрет, но та была сейчас в таком состоянии, что никак не могла вспомнить, с чего надо начинать. Расстроенная, она отбросила книжку в сторону.
И тут до ее слуха дошел какой-то странный звук. Как будто кто-то находившийся совсем рядом быстро-быстро стучит по дощечке. Звук был негромкий, потому расстроенная девушка и не обратила на него внимание сразу. Но постепенно назойливая дробь все же проникла в ее сознание, и она прислушалась. Стук шел от окна, выходившего на улицу. Да нет, скорее постукивало где-то под окном, у самого пола… Илса осторожно подкралась к окну и присмотрелась. Лежавший на полу палас немного не доставал до стены, и последний ряд дощечек паркета был открыт. Одна из неплотно пригнанных паркетин подпрыгивала.
Илса опустилась на колени и дотронулась пальцем до дощечки. Звук прекратился. Отпустила. Дробь началась снова. Нажала – наступила тишина. Отпустила – стук. Нажала… Стук не прекратился! Подпрыгивала другая дощечка, та, что была рядом. Илса нажала на нее. Запрыгала первая. Девушка накрыла ладошкой обе. Стук не прекратился. Подпрыгивала дощечка неподалеку от первой. Илса нажала на нее другой рукой. Тишина. А затем началось невообразимое! Застучал весь ряд.
