Ерик тихонько фыркнул. Ким чего-то не уловил: «голова посветлее» – это к ста-то годам? А… что, если блокировка действует какое-то время, а потом потихоньку ослабевает?
– Пожалуйста, попытайтесь вспомнить… Лихорадка, люди голодные, худеют, – Ким уставился старику в глаза, пробуя нащупать там зёрнышко воспоминания. – Вы видели такое раньше?
– Обмен веществ, да, – глубокомысленно проговорил старик. – Быстро: раз – и сгорают. Но мы до этого не доводили. У меня интуиция, вот и Мак такой…
Ким встрепенулся:
– Не доводили? Как?
– Экхмм… Действие проходило? – Казалось, старый биотехник консультируется с автономной частью своего мозга, а та упрямо не отвечает на запросы. – А потом… Да. Порядок. Хотя они ещё там…
– Кто они? – затаил дыхание Ким. – Больные? Было прямо-таки физически ощутимо, как старик скребётся в запертую дверцу в собственной голове. «Элевтерона бы нам», – подумал Ким. Макаров-старший закрыл глаза, задышал ровнее… Ещё ровнее…
– А он, по ходу, задрых, – заметил Ерик. – Вот и по говорили.
По какому-то наитию Ким взял старика за запястье, где медленно бился пульс, наклонился поближе и отчётливо проговорил:
– Эпидемия? Ноль реакции.
– Метаболизм? Ничего.
– Болезнь?
– Голод… Жар… – вдруг проговорил старик, не раскрывая глаз.
Ким чуть не подпрыгнул: ключ подошёл!
– Удобрения? Глухо.
– Питательные вещества? Соя? Глухо.
– Почему они болеют? – спросил Ким в порыве вдохновения.
– Проверка… – Неожиданный ответ был едва слышен.
– Чего?
– Лекарства…
– Но они выздоровели?
– Да…
– С ними можно поговорить? Как их найти? Старик беспокойно дёрнул головой. Ким догадался, что ключ должен быть проще.
– Где это?
Ким затаил дыхание. Губы старика дрогнули, но с них сорвалось только бессвязное бормотание. Голова биотехника упала на грудь, и через несколько секунд раздалось похрапывание.
– Информатор – первый класс, – сказал Ерик. Ким осторожно выпустил узловатую руку:
– Что ты услышал, последнее?
– «Пять минус три». Ахинея.
– И я то же самое, – Ким положил ладонь на затылок. – Но остальное-то всё логично!
– Да ну? – Ерик выгнул бровь.
– Ну да! Он же ясно сказал. Есть лекарство, они его проверяли… Больных вылечили, и они где-то ещё живы. Непонятно только, зачем биотехникам память заблокировали.
– Да у него не память, а бардак! – пренебрежительно заявил Ерик. – Пять минус три? Ну два. Ну и что за фигня?
В поисках ответа Ким рассеянно обвёл глазами захламлённую комнату. Его взгляд упал на здоровенный термометр с красным столбиком. Неужели?..
– Минусовые! Пятый сектор, минус третий этаж! Лицо Ерика не осветилось пониманием, и Ким по спешно развил мысль:
– Та часть Города, которая под землёй! Алекс говорила: ходят слухи, что там мутантов выращивают!
– Так эти больные, по-твоему, что – мутанты? – Ерик недоумённо сдвинул брови. – Или что?
– Я пока не очень…
В этот момент папаша Мака, который всё ниже сползал в своём кресле, резко всхрапнул и подобрался. Водянистые глаза открылись, и при виде ребят в них тотчас вспыхнуло раздражение:
– Шиш я вам дамся, пока сам ваш Него… А, вы ж не из этих, – старик утихомирился не без сожаления. – Ну так передайте Маку, что я в порядке. Я и первому это говорил, но и вы уж повторите тогда, раз Мак шибко беспокоится.
Настораживающий смысл последних слов дошёл до Кима только у двери:
– К вам что, кто-то от Мака уже приходил?
– Так вчера ж, – биотехник уже с минуту пытался покинуть кресло, и наконец его усилия увенчались успехом. – Тоже из ваших парень. Чистенький только такой, будто и не механик, ей-богу. Молодёжь сейчас гнилая пошла: руками не работают, испачкаться боятся. В моё вот время…
Ким примерно представлял, что они услышат дальше, и поспешил выскользнуть за дверь следом за Ериком.
– Не было у него никого из наших, – тихо сказал он, пока они шли к станции. – Мак и мне-то не смог бы намекнуть к нему наведаться, если бы не Эдо.
– Значит, намёк не ты один уловил, – отозвался Ерик. – Они же там не дураки. Только, думается мне, от старикана этот парень ничего не добился.
– Почему?
– Да кому придёт в голову человека расспрашивать, если он спит? – пояснил Ерик. – Не дураки же они там.
Они вышли на станцию, и в глаза Киму бросилось огромное, до тошноты знакомое лицо. Только этот Лексус на большом экране был так же не похож на себя, как джедай на кроссовку. Простая белая рубашка измята, длинные волосы в живописном беспорядке, бородатое лицо с печатью решительности… Для нового имиджа Тори не хватало только мужественного шрама где-нибудь через бровь.
Закадровый голос сумрачно возвещал: «Из самого пекла! Из первых рук! В очаге эпидемии! «Запертые» – прямой репортаж Тори Лексуса из карантинного сектора!»
– По невероятной случайности оказавшись в секторе «восемь-семь» прямо перед его закрытием, Тори Лексус самоотверженно выходит в эфир для того, чтобы люди узнали правду – какой бы жестокой она ни была, – Ерик стал скороговоркой читать мелкий шрифт. – Это же тот придурь патлатый! Как его угораздило туда затесаться?
– Не знаю, – мрачно ответил Ким. – Но если там кому-то ещё не вконец поплохело – он это исправит.
Ерик отправился в часть для инструктажа, а Ким, возвращаясь на работу, решил пройти мимо «восемь-семь». На этот раз у входа кто-то был: человек сидел на корточках, спиной к запертым дверям. Он вскинул голову, и Ким узнал Ивана.
– А, это ты, – равнодушно сказал Иван.
– Как там? – спросил Ким.
Иван глянул на него ещё угрюмее обычного, и Ким передумал присаживаться рядом.
– Неважно, – с горечью отозвался Иван. – Алекс заболела. То есть говорит-то она другое, а у самой щёки как помидоры и волосы взмокли.
Расстроенный Ким оставил Ивана дежурить у закрытой двери и спустился в мастерскую, где безуспешно пытался навести порядок Ришат. Худой техник был взвинчен до предела: он сорвал голос, отвечая на заявки со всего Города и пытаясь заставить деморализованных подчинённых работать.
По причинам, которые Ким сам не смог бы объяснить, Ришат не слишком ему нравился, но сейчас его впору было пожалеть. После того как Ким высказал вслух свои рискованные догадки насчёт ненормальной приверженности жителей Города к единожды заведённому порядку, она стала положительно бросаться в глаза. Старший механик был жуткий ретроград, но сейчас стало видно, что все остальные технари, в сущности, такие же. Они с удовольствием занимались знакомым делом, но ко всему сверх привычного относились с опаской.
