– Diablo! – выругался Мигель.
Даже если убрать стенд, все равно не проехать. Дорогу перегораживал песочного цвета трактор с ковшом сзади и отвалом по фронту. Из стеклянной его кабины на кортеж пялился косоглазый недоносок. В одной руке он держал картонную коробку с нарисованными на ней драконами, а палочками, зажатыми в пальцах другой руки, ловко выдергивал из коробки кусочки какой-то хрени, Мигель не удивился бы, окажись это филе улуна по-пекински. Рядом возвышался здоровенный шестиколесный самосвал «Terex», водила которого куда-то отлучился. Гусеничный асфальтоукладчик, похожий на реквизит из «Звездных войн», тоже осиротел.
Зато прямо за стендом начинался заповедник оранжевых футболок со светоотражательными полосками и резервация бейсболок цвета апельсиновой кожуры. Удивительно, что у парней, которых сюда согнали, шорты и штаны были какие угодно, но только не оранжевые. Парней этих на дороге было как муравьев в муравейнике. И никто ни хрена не делал, они просто слонялись туда-сюда, курили, кто-то пил шипучку из жестянок, кто-то пиво. Мигель заметил парочку совсем уделанных мужиков с бумажными пакетами, из которых торчали горлышки бутылок. Такое впечатление, что сюда со всей округи согнали люмпенов, переодели их в униформу и велели вести себя как дорожные рабочие. Только вот актерского таланта у бомжар, конечно, не было.
– Везде бардак! А я думал, только у нас. – Федотыч, коллега Мигеля, радостно заржал.
Зубы у него были лошадиные – крупные, желтые. Когда он улыбался, тонкие губы исчезали, обнажая ярко-красные десны и просто паранормальный прикус. Мигель избегал смешить Федотыча, но тот обладал совершенно неконтролируемым чувством юмора. Что и когда ему покажется забавным, спрогнозировать было невозможно.
От оранжевой толпы отделился парламентарий и принялся флажками – угадайте, какого цвета? – размахивать так, будто его наняли работать вентилятором. Он явно намекал, что не надо тут ехать, а надо сворачивать – и указывал куда.
Этот китаец смотрелся тут крайне неуместно. На каждом пальце у него было по здоровенному золотому перстню, в том числе и на мизинцах. А еще поверх футболки узкоглазого чуть ли не до самого паха свисала толстенная золотая цепь. Как у него только под ее весом шея не сломалась? Ко всему свободные от одежды участки кожи были сплошь покрыты цветными татуировками. Мигель не в курсе, как тут, в Штатах, но на его родине так плотно себя разрисовывают только отмороженные фрики и члены организованных преступных группировок. А интуиция подсказывала Мигелю, что этот косоглазый точно не фрик.
– Федотыч, прикрой. – Сунув руку под пиджак, чтобы при малейшей угрозе вытащить ПП-19 и как следует проредить оранжевую грядку, Мигель выскочил из машины.
На ломаном инглише он поинтересовался, что тут происходит.
Ответ не-фрик пролепетал по-китайски, наверное, – Мигель ни слова не понял – и вновь принялся размахивать флажками.
– Ты че там бормочешь, обезьяна желтомордая?! – Мигель вытащил пистолет-пулемет, но татуированного азиата вид оружия ничуть не смутил. А ведь так хотелось, чтобы тот от испуга тут же обделался.
Интересный китаеза. Настолько интересный, что Мигель попятился к машине, не сводя глаз с перстней. Плюхнулся на кожаную сидушку, хлопнул дверью. Затрещала рация. Это Федотыч общался с парнями с АНБ, искусно умудряясь использовать исключительно ненормативную лексику. Безопасники утверждали, что на маршруте следования кортежа не должно быть ни дорожных, ни слесарных, никаких вообще работ, вам, юкрейнинан бастардс, надо побыстрее убираться оттуда, мы пришлем подмогу.
– Из-за спешки этой с саммитом все через жопу! – Федотыч заржал. – Никакой подготовки вообще.
– Давай, влево рули. – Мигель специально предложил это направление, потому что оно было противоположным тому, что предлагал китаец для объезда.
Кортеж свернул влево. Дорога впереди была исключительно серой, ни мазка оранжевого.
Метров через двести опять случилась заминка. На проезжую часть ни с того ни с сего выплеснулась демонстрация. Красные флаги, транспаранты, портреты Мао. Только что никого не было – а тут толпа, дружно скандирующая лозунги, чуть ли не «Мир! Труд! Май!».
– Что за хрень?! – непонятно чему обрадовался Федотыч. Выдернув из подставки над «торпедой» планшет, он в пару кликов проложил новый курс и разослал его всем палачам – в кармане Мигеля пискнуло, сообщив о доставке. Тут же Федотыч по рации связался с руководством: – Предлагаю свернуть направо и ехать через чайнатаун. Без пиндосов обойдемся.
– Давай! – протрещала рация в ответ.
…Мигель не видел и не чувствовал, как по его серому пиджаку ползет нечто размером с таракана. Если бы палач раньше сталкивался с технологиями путников, он опознал бы в «таракане» особенного бионоида. Но Мигель был не в курсе. Он и представить не мог, что им заинтересуется существо из иного мира. Мысли палача нынче были о другом. Чайнатаун, думал он. Китайский квартал. Парни, что занимались дорожными работами, – сплошь азиаты. Их начальничек-флагоносец уж очень борзо себя вел, будто не кайлом привык махать, а… И демонстранты. И чайнатаун. Внезапная догадка осенила Мигеля.
– Эй, Федотыч…
«Таракан» нырнул Мигелю за воротник. Тонкие усики-проволочки прокололи кожу, пройдя через стык шейных позвонков.
Есть контакт с нервной системой человека.
* * *
Штаб-квартира ООН, комплекс зданий в восточной части Манхэттена между 42-й и 48-й улицами, Ист-Ривер и Первой авеню.
Специальная чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи ООН собралась в зале, занимающем два этажа. На стене за подиумом и трибуной для ораторов здоровенной кляксой обозначена эмблема: карта мира в сетке меридианов и параллелей – как в прицеле снайперской винтовки, высунутой из кустов. Кусты приходят на ум после первого же взгляда на древнегреческий символ мира – парочку оливковых ветвей. Уж очень они похожи то ли на стыдливые заросли, то ли на маскировку стрелка.
На подиуме уже занял свое место Председатель, справа от него – генсек ООН, слева – зам генсека. Перед ними – без малого двести человек в креслах за столами. Все немного на взводе: тут и там сдают нервы, и кулак ложится на красную кнопку, встроенную в стол, – а есть еще зеленая и желтая – тем самым особо буйные выражают свое категорическое несогласие непонятно чему.
На балконах народу еще больше: там пристроили свои диктофоны и камеры журналисты. Там же разместили толстые седалища допущенные посетители – после того как отоварились в магазине сувениров. Заодно, посетив буфет, они прихватили с собой хотдоги, колу и попкорн.
Каждое место оборудовано наушниками, чтобы синхронисты могли перевести речь оратора всем желающим. Выбирайте, гости дорогие, один из шести языков – русский, испанский, арабский, английский, французский или китайский – и слушайте на здоровье.
